Александр Карнишин - Фантастическая политика и экономика [Сборник рассказов; СИ]

По субботам, обычно сразу после футбола, показывали политику. В два — футбол, то есть когда народ в основном уже проснулся после вечера пятницы и после рабочей недели, протер глаза и даже уже позавтракали многие. А в шестнадцать, к обеду, как лучшее блюдо, как десерт, давали политику. Старики говорят, что раньше политику вообще никто не смотрел.

Мол, скучная она, эта политика. Ну, старики же, что с них взять. Темные они совсем. Политика — это ж самое интересное, что есть в телевизоре! Сначала всегда играли гимн, показывали флаг, а потом… О-о-о!

Потом все и всегда было по-разному. Даже был специальный канал, где можно было, послав SMS с коротким номером, поучаствовать в розыгрыше догадок: а что там будет в политике этой субботой, сразу после гимна? Петр Мамонов, сорока лет от роду, токарь пятого разряда, отличный семьянин, беспартийный, отец двух дочек, таких вот SMS не посылал ни разу. Это ж чистая разводка для лохов! Там и деньги со счета снимают не малые. Конечно, если выиграешь — приз просто офигенный. Но мы, что, говорил он жене, бедные, что ли? Одеты все, обуты, накормлены, телевизор вон — во всю стену. Чего еще надо нормальному человеку? И все равно каждую субботу он садился к телевизору и, поболев за родное и с детства любимое «Динамо»… А! Вот это еще надо объяснить. Он болел за «Динамо», потому что жил недалеко от стадиона, и от завода имел годовой абонемент. Вот как пришел на завод, еще пацаном совсем, так и стал абонемент использовать по назначению — ходить на футбол. Потом-то пришлось делиться. У старшей дочки парень тоже футболом увлекся. Да и погулять молодым хочется отдельно от родителей. Вот Петр и отдавал абонемент (он был на предъявителя) Ольге Петровне — дочке своей. А сам, следовательно, с двух часов подпрыгивал в кресле у телевизора, настроенного на футбольный матч любимой команды. После футбола был пятнадцатиминутный перерыв, во время которого можно было выйти на лоджию, перекурить, отдышаться, вспоминая перипетии матча, поругать вполголоса своих защитников или похвалить нападающих, но как только звучали первые такты гимна, беспартийный токарь Мамонов опять сидел перед телеэкраном во всю стену и в нетерпении подзуживал:

— Ну, начинайте уж вашу политику, начинайте! По рейтингу субботняя «Политика» стояла на первом месте.

Статистика утверждала, что эту программу смотрело практически все население страны. Продажа дисков с записью прошлых сезонов «Политики» приносила весомый вклад в бюджет государства. К «Политике» с кухни приходила и жена. Пока шел футбол, она смотрела по второму телевизору очередной бесконечный сериал про «Маменькиных сынков». А вот к «Политике» — шла к мужу, втискивалась в то же кресло, обнимала его, приникала всем телом тепло и приятно, шептала на ухо:

— Ну, Петь, что сегодня-то, как думаешь? Петя думал с минуту, солидно сдвинув брови, а потом отвечал:

— А какая разница? Все равно ведь не догадаемся!

— Нет, ну ты как думаешь?

— Я думаю…, — он делал паузу, вспоминая, что и как происходило.

— Я думаю… А как фамилия-то нового?

— Вроде, Карапетян, что ли.

— Ну, тогда на почве национальной розни, наверное. Гимн заканчивался, на экране начиналась любимая передача миллионов «Политика». Происходила полная смена руководства страны, покушения удачные и неудачные, убийства с применением всех видов оружия, вмешательства зарубежных спецслужб, вооруженные и мирные перевороты, раз даже просто уход в отставку был — вот кто-то, наверное, обломался тогда на своих СМС-ках… Еще эпидемии с заражением и смертями, смертники в поясах и на грузовиках со взрывчаткой, крушение поездов и падение самолетов… Один президент просто умер в прямом эфире во время собственного выступления — инсульт, одного отставили церковным собором, доказав, что он — воплощение антихриста на земле… Если повторы и были, то только в общем сюжете: что-то обязательно должно было смениться. А вот что и как? Этого не знал никто. Два часа, даже дольше футбольного матча, шла эта программа. И два часа народ у телевизоров только и мог стонать:

— Нет, ты подумай, а… Что придумали… Да как же такое можно было догадаться, а? А кого поставили? О-о-о… Да ни в жисть! И что, есть сегодня победитель? А-а-а, мать, смотри, смотри, я же почти догадался! Этого, сегодняшнего, действительно «уговорили» по национальному и религиозному поводу какие-то чернявые мужики в зеленых масках, из-под которых торчали бороды, и один из них даже был в чалме. Потом, как водится, наводили конституционный порядок. Потом передавали власть преемнику, чтобы страна не осталась без власти ни на час. Потом официально сообщали о времени новых выборов, которые тоже происходили с помощью телефонных SMS всегда на следующий же день, в воскресенье. Традиция такая с давних пор — голосование в воскресенье. Ну, а с понедельника все опять шли на работу. С понедельника политикой заниматься было некогда. Надо было работать. Разве только в курилках мужики обсуждали, как оно все прошло на этот раз, и кого выбрали главным, и кого он поставил на министерские посты, и чего можно еще ждать к следующей субботе. К четырем часам пополудни, сразу после футбола.

Солнце всходило над огромной страной. Двенадцать часов без малого катилось оно по небосводу с востока на запад, а с ним приходило утро, и приходил день и вечер в города и села. Сегодня был не простой день. Сегодня был день памяти. К нему готовились заранее. Дружины отрабатывали приемы рукопашного боя и обматывали арматуру цветной изолентой. Церкви отмывались и отчищались так, что первые же лучи солнца, отразившиеся от высоких куполов, вызывали слезотечение. Армия и ОМОН выходили на улицы для поддержания порядка. А порядком было то, что указано и заповедано было предками.

Двадцать восьмое июля — День крещения! С восьми утра патрули пошли по домам. В каждый дом, в каждую квартиру, в каждую семью. Там, где горели лампады и висели в красном углу иконы, пришедшие просили вежливо показать свои кресты, обязанность ношения которых была прописана в законе, выпивали за праздник, если подносили, просто обнимались с единоверцами, если не подносили, крестились часто, и шли к соседям. Нет иконы? Нет креста?

Выходи! И без шума, без сутолоки! Некрещеных сводили к центральной площади, на которой были уже расставлены купели для детей, стояли переносные колокольни, празднично раздававшие свой звон всему городу. В тех местах, где была река, вели к реке. Погода была летняя, хорошая. Некоторые из нехристей заранее надевали купальники и плавки, чтобы поплавать всласть. Специально обученные люди устраивали беспорядки, красиво и картинно не подчиняясь законным требованиям властей. Тогда в бой вступал ОМОН, так же красиво и картинно размахивая длинными резиновыми дубинками и выпуская в разные стороны гранаты со слезоточивым газом, подкрашенным по поводу праздника в голубые и красные тона. Сопротивляющихся с молодецким уханием, с раскачиванием на руках кидали силком в воду. А потом окруженный ладанным дымом священник в золоте совершал таинство крещения. И все становились крещеными. На этом праздник не завершался. Была еще нация, которая не только не крестилась, но и причастна к празднику была совсем с другой стороны.