Александр Карнишин - Фантастическая политика и экономика [Сборник рассказов; СИ]

Что сами видели? Какие у вас факты? Два бритоголовых качка с такими мышцами, что руки — только если чуть в стороны держать, к телу не прилегают, на миг умолкли, переглянулись.

— Факты? А вот факт: я специально презик положил на ограду.

Специально! Так его уже утром не было!

— Ну, это еще не факт. Может, ветром его снесло… Может, потребовался кому, — хохотнул мужик в окошке.

— Нет! Точно говорю — там эти самые! Там они! Вот если я у нас возле дома так презик бросаю — он вон уже год лежит, аж в асфальт по лету вплавился. А тут — наутро уже не было! Ох, неспроста это.

— …И еще я за их блогом слежу! — вмешался второй. — Так там из трех регламентированных — ни одного по национальному вопросу! А это ведь неспроста, неспроста…

— Ну, хорошо. Пишите форменное заявление, укажите точный адрес.

Сами туда больше не лезьте, чтобы не спугнуть никого. Мы сегодня же и проверим. Машина по адресу была выслана практически сразу после написания заявления. А чего ждать вечера? Все равно тревожная группа сидит, балду гоняет. Дел-то никаких нет по специальности. Это в самые первые месяцы после победы на выборах представителей «Партии Русских» работы было много. То драки усмирять, то магазины и рынки зачищать, то стройки останавливать, и вывозить автобусами и вагонами всех, кто мешал жить России. Вернее, кто угрожал самому существованию национального государства. А потом стало тихо. И даже драки, если и случались — ну, мало ли, выпил кто не по норме — были уже между своими, то есть к национальной безопасности отношения они не имели. Начиналось все давно, лет двадцать уже прошло. Со значков «У нерусских не покупаю», с плакатиков-самоклеек на дверях — «Магазин не для черных». Ну, а когда поддержку получили, да когда еще и выборы выиграли — вот тут на государственном уровне все сразу порешили. Теперь оставалось только контролировать сложившееся положение. Россия для русских — и все. А русские — это фамилия, это предки, это великая история, это гордость за свою русскость, это, наконец, цвет кожи и разрез глаз… Группа вернулась уже через час, оформив изъятие и предупредив старшего по дому о несоответствии его поведения новой государственной национальной политике. В райком ПР тоже сообщили, чтобы старшего поменяли — непорядок это, когда вместо активной помощи государству он тайком песок в буксы и палки в колеса. Изъятого провели в кабинет дознавателя. Петр Иванов, старший майор системы следствия и дознания, был образцовым служакой. И внешность имел соответствующую: белобрысый, сероглазый, ростом под два метра и кулаки с пудовую гирю. Дома-то у него стояли двухпудовки, которыми по два часа после работы он упорно занимался, стоя на балконе и посматривая по сторонам — нет ли где нарушения закона. Говорили, что не раз успевал предотвратить преступление, просто спрыгнув со своего третьего этажа. Ну, так, кто бы преступал закон, когда над тобой такая фигура высится!

— Присаживайтесь. Мы сейчас быстро все оформим, — вежливо указал он на стул перед своим столом, освещенным с одной стороны настольной лампой, а с другой — экраном компьютера. Стандартные первые фразы с предупреждениями и угрозами, стандартные первые вопросы, зафиксированные в бланке. А потом он отложил авторучку и проникновенно посмотрел в глаза сидящему напротив:

— Значит, дворником у нас?

— Ну, я не совсем дворник. Я все-таки кандидат технических наук, — с достоинством ответил этот сидящий напротив.

— Это каких еще — технических?

— Диссертация моя была по проводным сетям.

— То есть, с электричеством тоже знакомы?

— Конечно, — пренебрежительно так хмыкнул.

— И лампочки можете вкручивать?

— И лампочки могу.

— Тогда — не для протокола, — старший майор отодвинул в сторону все бумаги. — Может, вы тогда к нам, а? Дворником запишем и на полставки — электриком. Очень нам надо. Просто зарез без вас!

— Нет, спасибо, — кандидат наук и говорил без всякого акцента. — Лучше уж изгоняйте. Увозите домой лучше.

— Но почему же — лучше?

— А надоело прятаться, знаете ли. Пусть буду голодным, но гордым.

И среди своих.

— Но-но, вы тут лозунги правящей партии не дискредитируйте! — поскучнел, было, старший майор. А потом пригорюнился:

— А как же мы здесь?

— А теперь — сами, сами. Это же не мои презервативы на ступеньках валяются. И окурки вокруг всех домов — не мои. И мусор горой — это не я его высыпаю назло врагам. Лампочки в подъезде не я бью. Почему я должен за это все отвечать? У вас вон власть есть — вы их и приструните, кого следует. Вот и станет у вас чисто и светло.

— Ну-ну… Советчик. У нас таких советчиков… Во! — старший майор резанул ребром ладони чуть выше кончика носа. — Вот посюда будет. Советчиков-то у нас избыток. И партийцев всяких хватает. Вот дворников нет. И электриков. И строителей…

Будильник прозвучал древним добрым рок-н-роллом, как всегда в то самое время, когда снится самый приятный сон. Если снится всякая фигня, и ужасы до мурашек по коже и замирания сердца, то это наверняка чуть за полночь. А вот если все тепло и светло, и приятно, и ласково, и спится с улыбкой, и еще и еще хочется — то пора вставать. Это уже просто как примета такая.

— Доброе утро, Петр Евгеньевич! — раздалось в темной комнате. Ну, нет. Значит, это еще не утро. Значит, просто кошмар такой снится. Кошмар с будильником — неплохое, кстати, название для рассказа. Надо будет запомнить.

— Доброе же утро! Пора просыпаться! Вроде, не настраивал я будильник на голосовое сопровождение? Или это головидео проснулось? Но кто его мог включить? Само — на звук?

Новая прошивка, что ли? Вот всегда так: обновляется все само собой, а что там новое — узнаешь уже со временем…

— Петр Евгеньевич! Я ведь понимаю, вам потом будет просто некогда, поэтому и жду с самого утра.

— Не Петр Евгеньевич, а Евгений Петрович, — пробурчал я в подушку.

— Прошу прощения, но у меня тут записано… Вот, прямо так и записано — Петр Евгеньевич. Но сейчас исправлю, раз такое дело. Какой-то неправильный сон. Да и не сон вовсе. Раз уже вижу свою комнату, край одеяла вижу, кресло у стола вижу. И в кресле сидит какой-то тип — тоже вижу.

— Да вы не вставайте, что вы! Мы сейчас с вами договоримся, я и уйду. Ага. Так я и хотел вскочить. Еще бы. Когда живешь один, привыкаешь к свободе и воле. И спишь голышом. Нагишом, если по-умному. И для здоровья это лучше, и спится прекрасно. Включаешь кондиционер на 21 градус — чтобы не замерзнуть. Накрываешься одеялом. И такие сны — что ты! Только вставать, ага. При посторонних — ни-ни.

— Как вы сюда попали? — бурчу уже не в подушку — в воздух, в далекий потолок.

— Да как обычно, собственно. У меня по должности есть специальный ключ от всех дверей. У вас же тут специальный замок. Вот у меня ключ — от всех специальных. На работе выдали. А как меня убеждали, что ни один на свете зверь…