Александр Карнишин - Фантастическая политика и экономика [Сборник рассказов; СИ]

В денежном выражении. Алик побежал домой — пора было ложиться спать. Завтра у него будет уже на час больше. А проснулся он от холода.

— Бр-р-р, — вздрогнул он. — Это как? Светало. Алик стоял в туманном сыром парке, с недоумением оглядываясь по сторонам. Ноги сами несли его по откуда-то известному и постоянному маршруту. Вон там, присел он, заглядывая под лавку, всегда были бутылочки. И вот там — тоже. Что за черт? Нафиг ему сдались эти бутылки? В такую-то рань? Он достал мобильный и дозвонился до службы поддержки «Время — деньги!». Вежливый голос объяснил, что в такую рань, потому что потом Алику надо идти на работу. А час, который он получил, занимал у продавца своего лишнего времени именно сбор бутылок. Потому и такой дешевый он оказался, этот час. Со временем, конечно, можно будет адаптироваться, как-то перепрофилировать… Но — со временем. А пока — только так. Это что же выходит? Ноги таскали Алика по парку, а он размышлял.

Выходит, брать надо у чистого, у культурного, значит, эти часы. Но тогда будет во много раз дороже. А таких денег у него просто нет.

Потому что продавать свое время — всегда дешево. А покупать — это всегда дорого. Украсть? Он задумался… Интересно, а как это — украсть время?

Вот разве — отнять? Откуда-то в руке оказалась бутылка, и он, почти не задумываясь, опустил ее на голову проходящего мимо какого-то слишком раннего клерка с дипломатом в руке. Тяжелый клерк. Еле утащил его в кусты. Паспорт во внутреннем кармане у него был. Алик позвонил, сообщил паспортные данные свои и лежащего без сознания «клиента», и честно сказал, что отнимает нужное ему время. Вышло, что отнять можно целых два часа. Но не больше. Это, мол, столько им «законники» разрешили. То есть, из внутренних дел. Ну, два часа у культурного «клиента» — все же лучше, чем час у нищеброда. А тот час надо продать. Хоть за рубль — но продать.

Обязательно продать. Хватит утренних пробежек по парку! Он еще позвонил в травмопункт. Сказал, что тут человек упал и голову расшиб. И побежал на работу. На работе сказал Маше, что и у него с завтрашнего дня появилось время. … А утро встретил в отделении милиции.

— Ну, что же. Вот ты нам и попался, — улыбался круглощекий розовый лейтенант, сидя за столом. — Сам все расскажешь?

— Да не бил я его! Он сам упал!

— Э-э-э… Не понял… О битье-небитье — это тебе в другой отдел, не по нашему профилю. А мы здесь по квартирным кражам.

— Я могу сделать звонок?

— Адвокату своему, небось?

— Нет-нет!

— Ну, звони… …

— А что вы хотели? Все точно по договору. Что берете — то и получаете. Уронили вора, отняли пару часов — вот вам воровские часы.

Купили час у нищего — собирайте бутылки. Свои-то часы вы продали дороже. Свои, чистые, сытые, ленивые, у компьютера… … На новенькой растяжке над проспектом под ветром кувыркалось яркое: «Время — деньги! Мы платим деньги за ваше время!»

Ярко-синий комбинезон. Оранжевый жилет и оранжевая каска. Чёрные ботинки сияют на солнце, как будто не стройка, а подиум с ковровой дорожкой. Улыбка такая, что хоть в кино его снимай. Петька был, как всегда. Просто орёл. Как в армию сходил, так с тех пор и орёл.

— Прикинь, пацаны! Там, оказывается, ещё старикан живёт!

— Старикан? Это как? Государственная политика расселения населения действовала уже больше пятидесяти лет. Поэтому «старикан» было слово уже немного ругательное и не совсем общеупотребительное.

— Как, как… Каком! Живёт он там, говорю. Белый весь такой.

Волосы, прикинь, совсем белые.

— Ну, а ты, что?

— А что — я? Пусть теперь начальство решает! Строительная бригада на новеньких «камацу» сносила старое жилье.

Все шло по плану-графику обновления столицы. За ними двигались другие бригады. Что будет на месте очередного серого шестнадцатиэтажного параллелепипеда, знали только начальники. У них все карты-схемы были на руках. В одном месте воткнут жилую башню. В другом расчистят все и устроят красивый парк с прудом, обязательной в нем парой лебедей и десятком прикольных ныряющих уток. Но прежде всего надо снести старье. А тут ведь даже не шестнадцатиэтажка стоит. И не древняя, аж с прошлого века, пятиэтажка. Вообще какой-то странный дом. Как в деревне. Сам по себе, одноэтажный, да ещё с забором вокруг. Это как вообще понимать? На плане чётко обозначен квадрат для расчистки. И этот дом — домик, чего там! — оказался как раз посередине квадрата. То есть, по краям, по сторонам того, что на схеме, Петька своим «камацу» уже прошёлся, разгребая, раздвигая и сгребая. Теперь надо грузить на огромные самосвалы весь этот мусор. Он пойдёт на выравнивание рельефа под новые дороги. А на выровненную и очищенную от мусора площадку приедет инженер с геодезистами, поколдует, глядя в окуляр хитрого прибора и произнося непонятные слова, а потом уже начнётся настоящее строительство. Между прочим, парки тоже строят. Это раньше могли в субботник выйти все вместе и просто накопать ямок, а в них воткнуть саженцы, от которых ничего не оставалось уже через пару недель. Теперь все по науке. Сначала снимается на метр вся почва. Потом готовится парковая подушка. Такая, чтобы и траве хватило питания, и деревьям. Потом буром специальным бурятся лунки под деревья. Каждая лунка — как целый колодец. Потом деревья вставляются. Не саженцы, а настоящие многолетние крепкие деревья. Укладывается и выравнивается газон.

Система полива налаживается. Неделя всего прошла, выходишь, скажем, из дома, а там, напротив — шикарный тенистый парк. Это если все идёт по плану.

— Так что там с этим… Как его…

— Да старикан, натурально! Самый настоящий дед! Пошли, сами посмотрите! Старик встречал их у калитки. Смотрел, близоруко прищуриваясь, улыбался молодым, здоровался уважительно — работяги, строители, пролетариат, опора и надежа общества! Действительно, самый настоящий старик. Волосы белые. Лысина розовая просвечивает. Прямо как Дед Мороз на открытке. Только настоящий, живой. Бригада смотрела во все глаза — где и когда ещё такое увидишь? Ведь даже учебники говорят, что никаких стариков в столице быть не может. Это с того самого чёрного понедельника пятьдесят лет назад. Там, в учебнике, все чётко расписано. И все ясно, если прочитаешь. Почему сносят дома? Чтобы избавиться от излишков жилплощади и сохранить стоимость квадратного метра на прежнем уровне. Или даже чуть поднять. Откуда возникли излишки? Так, рождаемость же почти на ноле, работоспособное и платёжеспособное население сокращается. А которое неработоспособное, а потому и неплатёжеспособное — организованно вывозится в более благополучные для них регионы. Туда, где можно прожить на их пенсию. В маленькие города, в села, опустевшие от того, что молодёжь вся двинулась на заработки в большие города. Вот так и возникла государственная программа расселения населения. Очень полезная программа. С одной стороны, даёт работу строителям, с другой — помогает пенсионерам выжить. Зачем им мучиться на свою пенсию в большом городе с постоянно растущими ценами, когда так хорошо жить практически на природе, в чистом воздухе, далеко от промышленных предприятий, в тишине…