Александр Карнишин - Фантастическая политика и экономика [Сборник рассказов; СИ]

Правда, с газетами были проблемы: если у тебя богатое жилье и консьержка при входе, и ящики запираются, то газету свою получишь. А вот если обычная пятиэтажка? А? Как тогда? Ведь подожгут! Все почтовые ящики стоят в таких подъездах, распахнув беззубые челюсти.

А поверху — черная копоть. Жгут. Ребятня — она такая. Им ведь просто делать нечего, скучно детям-то, молодежи нашей. Начальство нынешнее ничем молодежь не занимает. Ни дискотек тебе никаких, ни конкурсов разных и игр, да с призами чтобы! Чтобы родители за игры не ругали детей, а только хвалили. Вот ребятки и резвятся в подъездах. И даже если и побьют кого — так ведь понятно, что во всем виновата власть… Видные экономисты еще тридцать лет назад говорили о примерно таком выходе из всех и всяческих кризисов. Многие не помнят уже, а ведь было тогда предложено, было: давайте, мол, работникам вот тех и этих и еще тех вон заводов будем зарплату просто так выдавать, а на работу не пускать. А, давайте! В чем тут смысл? А смысл, говорили экономисты и аналитики, в том, что рабочие на тех заводах и тех фабриках по существу просто перерабатывают в утиль достояние всего народа — полезные ископаемые и всякое горючее с электричеством.

Ведь, скажем, танки… Вот — танки, к примеру. К чему нам так много танков и так много заводов, их производящих? Ведь эти заводы просто металл на броню льют, башни шкурят и красят, стволы нарезают. Работают. Сырье в танки перегоняют. А танки те уже давно никому не нужны, потому что нет никаких врагов, и нет никакой войны. А если вдруг война будет, так танки эти полыхнут первыми. Потому что — качество. И выходило, что рабочие портили сырье, а за порчу эту получали совсем нефиговую зарплату… Тогда экономисты наши молодые и предложили деньги рабочим выдавать, а к станкам не подпускать. И сырье, мол, целее будет, и народ сыт. Все посмеялись просто и забыли. Тогда — посмеялись. А теперь задумались. И ведь правда: два выхода из любых кризисов есть. Первый — подтянуть штаны, затянуть ремень, и работать, работать, работать. Второй — просто дать народу денег. Народ сразу пойдет с деньгами в магазины. Поднимет спрос на товары. Пойдет на биржу. Начнется тут небывалый бум. Спрос резко на все поднимется, все зашевелится. Экономика выстрелит ракетой вверх.

И кризис практически сразу и закончится. Потому что спрос рождает предложение. Потому что рынок. И вот современные ученые, рассчитав все, пришли к выводу, что шоковая терапия — это не когда рабочих выгоняют на улицу, а цены вдруг взлетают выше крыши и есть просто нечего. Нет. Этот шок — для людей. А людей надо беречь. На самом деле шоковая терапия — это лечение экономики. Вот, например, все помнят, как в свое время лечили образование.

Просто объявили, что теперь бесплатного и всеобщего больше нет. Есть исключительно платное, и только для тех, кто платит. А потом еще выдали на каждого ребенка точно рассчитанную сумму на весь период обучения. Вот вам, родители — сами ищите, где ему учится, вашему дитю. И тут же в одни школы спрос на учебные места взлетел в десятки раз, и хорошие учителя стали получать очень хорошую зарплату. Почти как министры — так в некоторых школах. А некоторые — просто «загнулись». Там всех выгнали, набрали новых учителей, проводили рекламные акции, снижали цены… В общем, была конкуренция, и были деньги. Вот ученые наши и посчитали все, как для тех детей. Выходило, что шок — это, по-нашему если, то миллионов по пятьдесят на человека. Не меньше. В рублях, конечно. Все опять смеялись, как обычно. Особенно в столицах. Там народ грамотный, в «интернетах» постоянно сидит, общается всяко-разно. Вот там смеялись больше всего: где, мол, столько денег возьмут? Как, мол, все это организуют? Да кто, мол, на такое пойдет? А нашелся такой. Вон, президент наш — молодец. Взялся, и двигает всех. Вперед и вверх. Ну, а деньги… Смешно даже слушать. Деньги — их на Гознаке делают. Москва, Питер, Пермь. Печатают там — и отсылают в банк. Вот так все работает. То есть, если больше денег сделать, то как раз на всех и хватит. А чтобы никакого обмана не было — выдать каждому именную карточку пластиковую. И на карточку эту электронную кинуть по пятьдесят пять миллионов семьсот семьдесят восемь тысяч рублей, как ученые точно рассчитали. Каждому! И вот, говорили ученые, когда страна в понедельник проснется, а на карточке миллионы — что народ делать будет? Ну, кто-то сразу в магазин — и водку ящиками затаривать. Понятное дело. Кто-то купит квартиру или машину — кстати, вполне хорошее вложение средств.

Кто-то решит подержать, поэкономить какое-то время. А кто-то акции купит или сразу свое дело откроет. В общем, движуха начнется.

Экономика сразу из болота выберется. Ну, смех был, да. И статьи разные в газетах. И по телику этому…

Но вот в пятницу объявили по всем каналам: люди, народ российский, президент подписал, и в понедельник мы все начинаем новую жизнь.

Готовьтесь. Два выходных — готовьтесь. И не бойтесь: всем будет поровну. Каждому — от мала, до велика. И делайте тогда, что хотите.

Только подумайте сначала, подумайте, что и как. Посчитайте. И народ, как с ума сошел. Как перед войной. Все скупили. Все с полок смели. Макаронами запаслись заранее. Пивом затарились.

Закрылись в своих квартирах, и ждут. И правильно. Ведь, страшное дело, если подумать… Вот наступит этот самый понедельник… Наступит, точно. И тут — оп-па. Как жить-то теперь?

Что делать? Куда такие деньжищи нести? Что покупать? Да срочно, срочно, потому что ведь на всех всего всегда не хватает. Дефицит растет в цене. И вообще… И вот еще интересно: неужели так-таки всем поровну? Неужели не обманут и себе больше не припишут? Даже не верится. Вот, еще пятнадцать минут, еще немного совсем, и настанет этот день. И узнаем мы, кто и что, и как, и кого рождает: спрос — предложение, предложение — спрос, или деньги все же — к деньгам… Еще десять минут — и ЭТОТ ДЕНЬ.

Сегодня на ужин вдруг дали на отдельной тарелке кусок сладкого сливочного торта и половинку банана. То есть, фактически признание какое-то. И самому сразу стало будто теплее на душе и дышать легче — не зря мучился, не зря. В стену подолбили твердым и тяжелым, наверное, табуреткой. Виктор Васильевич взял чистую кружку и прижал к стене, а сам ухом — к кружке. Ответил двумя ударами каблуком ботинка.

— Алё! Василич! Ты там как сам? — раздалось, почти, как по настоящему телефону. — Живой еще? Трепыхаешься помаленьку?

— И неплохо живой, между прочим, — прокричал в кружку Виктор Васильевич. — Вот торт у меня на столе, бананов гроздь. Даже съесть все не могу — останется теперь на завтра. Он сыто цыкнул зубом, погладил себя по животу — хотя, кто бы это увидел через стену?