Сергей Герасимов - Бескровная охота

– Не вздумаю даже в страшном сне. Подставляй щеку.

Великий Сасино услышал шум и крики. Что-то происходило за дверьми. Великий Сасино даже не успел встать из-за стола, как дверь вылетела с грохотом, и в комнату ворвался большой человек без наручников. Тот самый, который был в наручниках еще два часа назад и задавал вопросы Великому Сасино.

– Кошмар, – сказал Охотник и отшвырнул стол в сторону. Великий Сасино отошел к стене. Он уже понял, с кем имеет дело. – Кошмар, вся ваша техника гнилая и поганая. Я сломал два вездехода, прежде чем доехал сюда. Твои люди совсем не умеют драться. Ты что, их плохо кормишь?

– У них нет оружия, – ответил Великий Сасино.

– Я заметил. Почему?

– Это долгая история. Я могу тебе ее рассказать.

– Рассказывай. Только подойди сюда. Стой здесь, чтобы я смог тебя достать. При первой же гадости с вашей стороны я тебя убью. Ты в этом сомневаешься?

– Как я могу сомневаться в искусстве настоящего охотника?

– Вот так-то лучше, – сказал Охотник. – А я тебя сразу узнал, в первую же секунду, когда твоя рожа появилась на экране. Ты на самом деле Великий Сасино?

– На самом деле, – устало сказал пират.

– Тогда тебе должно быть семьдесят два года. А выглядишь ты на сорок. Кто-то из нас сошел с ума.

– Это проклятый корабль, – сказал Великий Сасино, – это проклятый корабль.

– Я слышал много сказок о проклятых кораблях. И о летучих Голландцах. Это просто выдуманные истории.

– Это не сказка. Это правда.

– Тогда я тебя слушаю, – согласился Охотник. – И не вздумай бузить. Я тебя предупредил.

– Когда-то мы были лучшими, – начал Великий Сасино, – нами пугали детей. И это было правильно, ведь мы были самыми жестокими, самыми беспощадными, самыми дерзкими. Но однажды мы совершили непоправимую ошибку. Мы слишком много возомнили о себе. Мы, то есть, я. От беспредела всегда рано или поздно поедет крыша. Тогда я этого не понимал, потому что был молодым и не понимал вообще ничего. Меня просто все боялись, все подряд, и поэтому я чувствовал себя богом. Мы наехали на саму сеть.

– Как это возможно?

– Глупо, да? Но тогда сеть была не так сильна, как сейчас. Сейчас даже последний идиот не захочет с ней связываться. Если честно, то я думал, что за сетью стоят люди. А если есть люди, то с ними можно разобраться. Это сейчас мы знаем, что сеть сама по себе. У нас тогда было два или три пиратских вклада в сетевом банке. Разумеется, никаких процентов мы не получали. Я решил, что это несправедливо, и предложил разобраться. Сеть прислала своего представителя. Это был человек, а может быть, он просто притворялся человеком. Он вел себя нагло, с большим самомнением. Я долго не думал, я вообще не умел долго думать в то время. Я приказал своим людям его убить. Они убивали его со всем искусством. Они растянули это удовольствие на целый месяц, так, чтобы каждый мог принять в нем участие. Мои люди всегда были большими затейниками. Тогда у меня было почти десять тысяч человек. Сейчас – столько же.

Мы думали. что это нам сойдет с рук. То есть, я так думал. Конечно, сеть не оставила бы такой случай без внимания. Но я был согласен ввязаться и в войну. У меня была лучшая техника в известной части вселенной, лучшие люди. Я был очень жесток и бесстрашен. Но сеть не стала на нас нападать, она просто сообщила, что с такого-то времени нам запрещается убивать. Конечно, мы не послушались. Сразу же после этого запрета, в тот же день, мы казнили трех заложников, которых держали уж не помню для чего. Мы их казнили – и ничего не произошло. По крайней мере, поначалу. Ничего не происходило до самого наступления темноты. А темнота у нас обычно наступает в полночь, по внутреннему времени.

– Что же случилось в полночь?

– А в полночь они вернулись.

– Все трое? – спросил Охотник.

– Нет. Тридцать шесть человек. Из каждого убитого стало двенадцать. Каждый из них раздвенадцатерился. Ну, понятно, мы только посмеялись и скормили их пуркадинам. Всех этих тридцать шесть оживших друзей. Но на следующую ночь их стало еще в двенадцать раз больше.

– То есть, – Охотник задумался, – то есть, их вернулось четыреста тридцать два человека?

– Может быть, я не силен в математике, – ответил Великий Сасино. – Но это уже было слишком. Конечно, мы могли бы убить и этих, но если бы они вернулись на следующий день еще раз, их бы стало не меньше чем нас. А потом в десять раз больше. Кому это надо?

– И что же вы сделали?

– Ну, мы выбрали десяток из них и снова бросили пуркадинам. На следующую ночь они вернулись, умноженные на двенадцать. И тогда мы поверили, что нам сеть не победить. Мы больше не могли убивать. А что такое пират, который не может никого убить? Мы больше не могли воевать, мы не могли нападать, захватывать корабли, мы ничего не могли. И, даже если бы какая-то шваль решила на нас наехать, мы бы не смогли победить ни в одной разборке, потому что нас могут убивать, а мы не можем. И нам пришлось прятаться. С тех пор мы висим здесь и аккуратно ловим все, что пролетает мимо. Но этим дело не закончилось.

– Этим только началось? – предположил Охотник.

– Вот именно. Я подозреваю, что сеть на самом деле творит беспредел еще больший, чем творили мы. Она самый большой пират в этой вселенной. Все мы перед ней козявки. Конечно, она не оставила нас в покое. Те сотни мертвецов, которые вернулись, они были не просто мертвецами. Они помнили, кто их убил, и они не простили.

– Они убили твоих людей?

– Нет. Если бы. Они собирались по двенадцать, и, самое главное, они ничего не говорили, не говорили даже между собой, они всегда молчали и все делали молча, так вот, они собирались по двенадцать, и, как только их обидчик ложился спать, становились все вместе вокруг его койки. Наклонялись и смотрели в глаза. Заснуть было невозможно. Первые ночи мы совершенно измучились. Мы пробовали прогонять их, запирать их и запираться самим, ничего не получалось. Они снова возникали у койки. И снова смотрели в глаза. Тогда, когда люди совсем услали, они все же начали засыпать. Из этого тоже ничего не вышло. Эти оборотни брали руки, ноги, прикладывались к шее, прокусывали кожу и начинали пить кровь. Никто не может спать, когда двенадцать вурдалаков сосут из него кровь. После первых двух недель люди дошли до такого состояния, что перестали отличать сон от яви. Еще неделю спустя мы научились спать стоя. Затем научились спать во время ходьбы, во время работы, во время разговора. Мы научились спать и не спать одновременно. А вурдалаки все время ходили за нами по пятам. Они ждали, пока мы свалимся. И некоторые, действительно, валились. Они набрасывались на человека и начинали сосать. Они хлюпали и чавкали, они были страшно голодны.