В Глухов - На суше и на море

На заводе в Малом Атлеше нам объяснили, что самое главное здесь — огромная почти квадратная сеть кезне, которая держится на канатах, укрепленных на вышках. Ее расстилают по неглубокому дну моря. Три края сети подняты метра на два над водой, чтобы, когда в сеть войдет кефаль, она не могла бы оттуда выпрыгнуть. Четвертая сторона сети (та, что у берега) лежит в воде, пока не появится рыба.

Два рыбака-наблюдателя все время дежурят на особых площадках. Когда они видят приближение косяка, то подают команду: «Алеста!» Это значит «По местам!»

Если рыба вошла в сеть, то бригадир кричит «Исса!», то есть «Поднимай!» Рыбаки деревянными воротами быстро поднимают и четвертую сторону сети. Рыба попадает в нее, как в западню. В это время от берега уже отчаливают ялики, чтобы выбрать рыбу из сети. Кефаль отправляют в рыбный цех в Оленевку.

В изрезанных морем и ветром скалах Атлешей много просторных гротов, которые рыбаки (быть может, еще греческие или турецкие) издавна приспособили для ночлега. Сейчас на берегу стоит вместительный дом, где с удобством размещаются все рыбаки. Но некоторым больше нравится спать в гроте, над самым морем, под неумолчный шум волн.

Отсюда мы направляемся на восток.

Наше путешествие по западному побережью Крыма подошло к концу. Мы начали его с северо-восточного края озера Донузлав, а заканчиваем у юго-западного его берега.

Донузлав — одно из самых крупных озер Крыма — протянулось с юго-запада на северо-восток почти на тридцать километров. Глубина озера достигает двадцати пяти метров. Предполагают, что оно было когда-то морским заливом, удобной и вместительной бухтой. Но прибой наносил сюда песок, ил, гальку, ракушки… Постепенно возникли косы, слились вместе, образовали пересыпь. Лиман в конце концов отделился от моря. Длина пересыпи около семи километров, ширина ее более километра. По пересыпи был проложен тракт, вымощенный известняком.

Но вот возникла мысль: почему бы не использовать озеро для захода морских судов. Ученые приступили к изучению водного режима озера и тщательно исследуют его.

Донузлав, Бакальское, Черноморское, Панское, Джарылгач, Лиман — все эти озера относятся к тарханкутской группе. Севернее протянулась живописная гирлянда из девяти перекопских озер. Наиболее известны — озеро Старое, издали кажущееся розовато-серым, и озеро Красное с ярко-красным цветом рапы.

Как и все крымские степные озера, они соленые, содержат много различных минеральных солей, представляют большую ценность для химической промышленности.

Кроме этих естественных озер, некогда образовавшихся из морских заливов, в Крыму в последнее время советскими людьми создано много водохранилищ. Пресной водой их поливают сады и плантации.

Но все же для орошаемого земледелия и садоводства влаги не хватает.

Еще в 1846 году известный русский ученый X. X. Стевен, основатель Никитского ботанического сада, представил проект «устройства канала из Днепра». Но осуществление его показалось царскому правительству слишком дорогим. Проект был забыт.

А степи жаждали влаги… Люди жили мечтой о воде.

И вот в наше время вековая мечта стала явью. Волей и трудами советских людей древний могучий Днепр пришел в Степной Крым. Голубые волны его ласково плещутся у легендарного Перекопского вала, политого кровью, овеянного славой наших отцов и дедов.

И уже близко то время, когда Северо-Крымский канал оросит западное побережье Крыма, тарханкутскую засушливую землю.

С приходом воды канут в вечность дикие необжитые степи. Вместо былых миражей с дразнящими прозрачными озерами люди увидят настоящую живую воду. И тогда уйдут в область предания былые засухи и неурожаи.

Новая жизнь, новое сказочное обилие придет в оживленные степи. Неузнаваемо изменится, расцветет земля Тарханкутская.

«Появится Крым, — говорил писатель-патриот П. Павленко, — которого еще не было в природе и истории!.. Канал не только обводнит и оросит нашу землю… он расширит и углубит круг наших интересов, несоизмеримо приблизит нас к коммунизму»…

Матросы Пустотный и Линник согревали его своими телами и дыханием. А когда Георгий Седов перестал двигаться и начал коченеть, несколько часов неподвижно сидели возле трупа, пораженные смертью своего капитана.

Бешено выла метель. Скулили замерзающие у палатки собаки.

Потом моряки пошли дальше — к ближайшей земле. И когда достигли мыса Аук на острове Рудольфа, похоронили Седова в простом брезентовом мешке, заменившем гроб. На могилу навалили небольшую кучу камней и установили крест из лыж. Рядом с ней оставили нарту, на которой этот бесстрашный человек совершил свой последний героический путь на Север, а под одним из камней — русский флаг, тот самый, что должен был развеваться на Северном полюсе.

Постояв немного у могилы, Пустотный и Линник перекрестились и, бормоча молитвы, зашагали к упряжке.

Путь назад, в бухту Тихую, был очень трудным. Снежный ураган сбивал с ног, на расстоянии нескольких метров уже ничего невозможно было различить; упряжка часто сбивалась с пути. Стали падать собаки, изнуренные скудной кормежкой и холодом. Мерзли и матросы: на шестой день пути иссякли запасы керосина и нечем было разогревать пищу. На биваках матросы подолгу стучали зубами и дрожали всем телом, с трудом согреваясь в отсыревших спальных мешках. От голода и усталости рябило в глазах. Кровоточили десны, шатались зубы, деревенели ноги — давно уже мучила цинга. Силы покидали русских моряков. Казалось, что гибель неизбежна. Но вот, наконец, показались черные контуры корабля «Святой великомученик Фока», захваченного в ледовый плен.

Экспедиция к полюсу не удалась. Ее руководитель нашел вечный покой на северной оконечности Земли Франца-Иосифа, и теперь оставалось только отступать…

Лед в районе зимовки взломало поздно, и лишь 17 июля 1914 года [93] Все даты приводятся по новому стилю. «Фока» покинул бухту. Топлива не было. Чтобы поднять пар в котлах и выбраться на чистую воду, распилили на дрова внутреннюю палубу и фальшборты. Бросали в топку и добытых на охоте жирных морских зайцев.

20 июля установилась тихая и теплая погода. Над морем повис туман. Мимо корабля на льдинах плыли дремлющие моржи. Вдали неясно маячили угрюмые скалы большого острова Нордбрук.

Где-то здесь — мыс Флора. Моряки надеялись, что из Архангельска завезли сюда уголь, без которого корабль не дотянет до Большой земли.