Александр Черченко - Сказание о системном администраторе

Милан встретил меня шумной и многоликой толпой красивых людей, старинных улиц, мраморных фонтанов, каменных площадей и современных зеркальных зданий. Я вошел через огромные прозрачные двери в обширные помещения назначенного магазина. В руке я нес красную розу. Вошел и сразу же увидел её. Она была сногсшибательна! Лучистые синие глаза и рыжие волосы, уложенные в аккуратную прическу, длинное платье цвета бирюзы на узкой стройной фигуре и никаких украшений. Я почему-то уставился на ее голые плечи и никак не решался заглянуть в ее глаза.

— Бон джорно, синьор витязь, будь джентльменом и вручи, наконец, даме свою розу.

— Рад тебя видеть, — отчего-то холодно произнес я и протянул ей цветок.

— Грассиа! Какой колючий цветок, прямо как ты.

Я не ответил. От аромата ее духов у меня слегка закружилась голова.

— Ну, пошли выбирать, — весело предложила она и, схватив меня за руку, повела в сторону одежных витрин.

Первым делом она решила выбрать себе новые джинсы и блузку. Вокруг нас сновало множество покупателей, как правило, сосредоточенных женщин в сопровождении хмурых мужчин. Попадались подростки и дети. Все были в каком-то суетливо-возбужденном состоянии, включая Миру. Она, не стесняясь, быстро и ловко сновала между выставленными кругом бастионами одежды (розу пришлось таскать мне), выхватывала интересующую вещь, смотрела, отбрасывала и бежала дальше. Я мотался за ней как собачка на привязи, отдавшись во власть грозному богу шопинга.

Наконец, она выбрала себе три пары джинсов и две коротких блузки разного цвета из легкой воздушной ткани.

— Как думаешь, это подойдет? — Обратилась она ко мне, с таким серьезным видом, что я вспомнил свою строгую школьную учительницу математики старших классов.

— Красивые вещи, — неуверенно ответил я. Мира внимательно на меня посмотрела, ее бровки были нахмурены:

— Тогда пошли примерять.

Захватив с собой джинсы и блузки мы быстро направились в примерочную кабинку, где Мира скрылась, задернув за собой ткань ширмы и бросив мне напоследок соблазнительное — «я сейчас».

Оставшись за пределами райской кабинки, я прислушался. В кабинке, послышался стук сброшенных с ног туфелек и шуршание, снимаемого с тела платья.

«Боже», — подумал я, «держи себя в руках, Алексей! Бесовка! Тысячелетняя бесовка!»

Минуты через три Мира отодвинула ширму и вышла ко мне.

Оно улыбалось, это маленькое божество! Оно вертело своими тонкими ножками, двигало своими сахарными пальчиками и ступало своими розовыми пятками по паркету. Вместо строгой учительницы передо мной крутилась рыжая девчонка в светлой блузке и джинсах на босу ногу.

— Ну как, нравиться?

— Очень тебе идет, — отвечал я, хотя мой взгляд предательски спускался вниз мимо одежды на ее голые ступни.

— Куда ты смотришь, Алеша? — Словно обидевшись, спросила только она, нахмурилась и опять исчезла за ширмой. И еще два раза мне пришлось услышать сладкую музыку ее раздеваний и просмотреть волнующее кино ее показов.

Мы остановились на самом первом варианте — серебристая блузка очень шла к ее серебристым же туфелькам, а светло-голубые джинсы, соответственно — к ее глазам. Расплатившись, мы, наконец, покинули шумный магазин и пошли по улице мимо фонтана. Я нес бумажную сумку с ее бирюзовым платьем, Мира несла розу.

— Что теперь будем делать? — Весело обратилась она ко мне на ходу.

— А чего бы тебе хотелось?

— Какой ты скучный витязь! Разве можно это спрашивать?

— Прости, Мира, но я просто ума не приложу, что бы тебе предложить.

— Для начала, давай найдем тут какое-нибудь укромное местечко, закрытое от посторонних глаз.

Мира увлекла меня влево и мы нырнули в прохладную тень узкой безлюдной улочки, по которой мог проехаться разве что мотоциклист. Потом подошли к огромным двустворчатым дверям, украшенным красивой резьбой. На это древнее произведение искусства был налеплен современный кодовый домофон. Я погрузил указательный палец в круглую выемку электронного замка, раздался щелчок и дверь со скрипом приоткрылась. Мы вошли в пустой высокий холл старинного многоквартирного дома и, наконец, остались одни. На белое лицо Миры легла серая вуаль полутьмы каменного подъезда, глаза ее блеснули словно вечерние звезды. Щелкнул каблучок и она приблизилась ко мне вплотную.

— Брось ты этот дурацкий пакет, — прошептала она мне прямо в ухо и я уронил пакет. Волна внезапно нахлынувшей страсти прошла по моему телу.

— А теперь, витязь, мы полетим в твой пустующий особняк с камином и кожаным диваном.

— Зачем? — Прошептал в ответ я, слегка прикоснувшись губами к ее уху.

— Мне нужно принять душ, а потом кое-что сделать.

— Что именно?

— Послушай же… Я приготовила тебе подарок, Алёша.

Нежный ветерок от ее последних слов и особенно от слова «Алёша» коснулся мочки моего уха. Я был на грани. На последней, тонкой грани мужского безумия. Но я так и не почувствовал прикосновения ее губ…

В знакомом и уже обжитом мною особняке с камином, куда мы прибыли из миланского подъезда, Ужели не было. Мира пошла принимать душ, а я решил сварить кофе на двоих. Из опыта знаю лучший способ уравновеситься — это сварить кофе. Вскоре, мы сидели на кожаном диване у выключенного телевизора с дымящимися чашечками в руках. На голове Миры было накручено полотенце и она выглядела как домохозяйка из сериала.

— Я успела соскучиться по Земле, что ни говори, а на вашей планете есть много забавного, — голос Миры звучал по-домашнему уютно. Ей теперь хотелось говорить, а мне хотелось слушать. Впрочем, я еще до конца пока не разобрался, чего именно мне хотелось.

— Здесь бушуют такие страсти, — продолжала Мира, — разыгрываются такие драмы!

— А в вашем мире, разве не бывает драм и страстей? — Спросил я.

— Бывают, конечно.

И тут она начала рассказывать мне про себя и Демьяна. Я узнал, что у Демьяна была еще с юности первая любовь к другой женщине, которая разбила ему сердце. В те времена он был романтиком и поэтом, верил в бесконечное милосердие любви. Но его ждало разочарование и он пожелал уйти в смерть. Родители и друзья отговорили его и несколько веков он пробыл в глубоком сне. Когда его разбудили, он по-прежнему не хотел жить в реальности, но уже не так сильно. Потом, дела постепенно наладились и Демьян решил начать миссию в глубокий космос. Это был верный шаг, поскольку лучшие миссионеры получаются из людей с разбитым сердцем.

— И вот однажды он наткнулся на вашу милую, голубую планетку. Затем, вернувшись домой и получив право на освоение, он в качестве его спутницы выбрал меня, как одну из нескольких предложенных ему кандидатур. Так мы и провели часть нашей жизни вместе в твоем мире, — завершила свой печальный рассказ Мириада.