Сергей Герасимов - Власть подвала

Следующий мир был ничем не интересен, кроме совершенно замечательного лабиринта негодяев.

Вывеску с рекламой лабиринта я увидел сразу же по прибытии, но не обратил на нее внимания, из-за своих проблем.

Я хотел вернуться. Сейчас я уже чувствовал себя как муха, которая каждым своим движением все сильнее запутывается в паутине. Я уже не думал о том, чтобы найти свой мир. Как только я прибыл, я сразу сел на асфальт и закрыл глаза.

Вокруг стоял шум оживленного летнего дня и мешал мне сосредоточиться. Перед моими глазами плыла лишь чернота, подсвеченная зеленоватыми кольцами моего внутреннего света. Кажется, путь назад закрыт для меня и из этого мира.

Ничего, еще минуты две или три и все будет понятно.

Вдруг меня сильно толкнули ногой в плечо и я упал. Передо мной стояли два охранника в форме; одному лет сорок, а второй еще подросток, паренек со светлыми волосами.

– А ну давай! – приказал старший.

Я попробовал возразить, но он не дал мне договорить.

– Перейди на другую сторону и там валяйся сколько хочешь. Здесь мой участок.

Я встал. Это по-нашенски. Точно как на земле.

– Это какая планета? – спросил я. – Случайно не земля?

Увы, о земле здесь не слыхивали.

Место, куда я попал, было подобием широко раскинувшегося рынка. Здесь продавали все, но в основном продукты. Около рыбного ряда я и увидел рекламу лабиринта. Похоже, что лабиринт пользовался спросом, потому что у двери стояла очередь человек в шесть.

Я взял брошюрку с инструкцией и стал читать. Узнал я примерно следующее.

Улицы в лабиринте узкие, шириной метра три и примерно через каждые три-пять метров поворот. Здесь ты увидишь всех негодяев, которых когда-либо встречал в своей жизни. Они заняты только тем, что избивают друг друга. Двое, трое или четверо объединяются против одного и избивают его. У жертвы нет никаких шансов.

Потом силы перегруппировываются и избивать начинают другого. Каждый становится жертвой раньше или позже – и так без конца. Чем больше негодяев было в твоей жизни, тем длиннее лабиринт, который тебе нужно пройти. Пока ты не взглянул им в глаза, они тебя не заметят, даже если ты их будешь толкать. Даже если ты заговоришь с ними, они услышат твой голос и узнают его, но не найдут тебя.

Главное – не смотреть в глаза. Обычно в каждом колене лабиринта толпится штук пять негодяев. Приходится идти, не поднимаю головы, поэтому никто не знает, что сверху; иногда оттуда приходят отблески, напоминающие солнечный свет, стены серые. Внизу окон нет, хотя изредка встречаются ступени. Не спотыкайтесь.

Особенно нужно боятся тех негодяев, которые падают тебе под ноги – с ними легко столкнуться взглядом – и тогда ты остаешься в лабиринте навсегда. А ценность лабиринта в том, что он всегда говорит правду – можно совершенно точно узнать, негодяй ли определенный твой знакомый или порядочный человек. Можно также узнать то же самое и о себе. Можно также побеседовать с нужным человеком.

Это меня устраивало. В том случае, если действие лабиринта не распространяется на другие миры, я встречу там всего лишь охранника, который только что толкнул меня ногой. Если распространяется – я смогу хотя бы как-нибудь связаться с землей.

Я вошел с закрытыми глазами; медленно провел ногой впереди, справа и слева, чтобы проверить, не валяется ли кто-нибудь внизу; поверхность под ногами была шершавой, пахло чем-то липким и прокисшим; после этого я открыл глаза и пошел вперед. Вначале я слышал лишь незнакомые голоса. Наверное первые негодяи, которых я встречу здесь, должны быть негодяями из моего далекого детства. Их голоса я уже давно забыл, да они и изменились за столько лет. Дети повзрослели, взрослые состарились и умерли. Несколько раз я слышал голоса моих школьных учителей, но не останавливался. Я и так знал, кто из них негодяй, а кто нет. Каждый знакомый голос из далекого прошлого поднимал во мне волну воспоминаний, даже не волну – целую морскую бурю воспоминаний. Что-то все время переворачивалось у меня внутри, неуспокоившиеся пласты совести и боли всплывали на поверхность и таяли, согретые холодным светом разума. Это было так сильно и прекрасно, что мне приходилось останавливаться и пережидать несколько секунд, пока воспоминания схлынут. Оказывается, все это всегда было со мной. Все это живо пока жив я. Теперь понятно, почему люди так охотно идут в лабиринт.

Лабиринт дал мне одно из сильнейших за всю мою жизнь переживаний.

Несколько раз меня толкали. Я боялся упасть. Однажды я даже попал в центр маленькой толпы негодяев, которые были моими одноклассниками. Здесь были и негодяйки – примерно половина класса: со школами мне никогда не везло. Мне в спину даже попала парочка ударов.

Но, чем дальше я шел, тем спокойнее себя чувствовал. А когда пошли негодяи теперешних дней, чувств не осталось совсем. Я лишь вслушивался в голоса, пытаясь не пропустить тот, который мне нужен. Меня толкали со всех сторон, но я старался идти быстро, потому что провел в лабиринте уже больше часа и начал уставать. Все-таки лабиринт – это постоянное напряжение. Все время идешь как по лезвию ножа.

Наконец, я услышал его голос. Хозяин кричал, избиваемый уродиком Сашенькой.

Что же, есть справедливость в мире, пусть и не в нашем мире, но в этом есть. Я постоял и послушал. Сашенька, конечно, знал свое дело. Его коротенькая тень плясала у меня под ногами. Удары были сочны, как груши в октябре.

– Подождите! – сказал я. – Есть дело.

Избиение продолжалось.

– Дело есть!

Никакой реакции.

– Миллион долларов! – закричал я.

– Что? – спросил Хозяин.

Судя по голосу, вместо лица у него кусок мяса. На землю у моих ног льется струйка крови. Молодец, Сашенька, так держать. Лишь бы он не упал.

– Даю миллион долларов.

– Дай-дай-дай! – заорал Сашенька.

– Не тебе, урод.

– Дай-дай-дай мне!

– Даю на двоих, сами поделитесь.

Это их устроило.

– Миллион долларов, если поможете мне выбраться. Нужно раскопать бункер и разбудить меня. Вначале включить сирену, если не поможет, то применить более сильные средства. Вывести меня из комы, но не повредить тело. Осторожно. Если у вас получится, то миллион долларов. Если не разбудите – не копейки. Если хотя бы волосок упадет с моей головы, я вернусь в виде духа и съем вас живьем.

– Миллиард, – сказал хозяин. – Дело трудное, не меньше, чем миллиард.

Мы сошлись на полутора миллионах. Моя жизнь на земле научила меня очень полезному правилу: негодяй хорош лишь в одном – его всегда можно купить как вещь и пользоваться им можно как вещью, до тех пор, пока ты платишь.

В этом мире я прожил еще около недели. Я не хотел уходить, ожидая, что меня вот-вот позовут с земли. Увы, за неделю ничего не случилось. Или вскрытие бетонного бункера оказалось слишком сложной задачей, или мое послание просто не дошло по адресу. Оставаться дольше я не собирался. В моих карманах было достаточно местных денег, но квартиры здесь никто не сдавал. Во всем городе ни одной гостиницы.