Алексей Лебедев - Рассказы

— Вы меня успокаиваете. Я понимаю: вы дали слово молчать…

— Молчать — да, но не лгать. Если вы мне не верите, к чему наш разговор?

— Потому что я уверена: вы не оставите это дело просто так.

Хотя бы в память о ваших предках, которые всегда стремились жить по совести…

— …а не по закону. Да уж, чего скрывать. Ладно, я попробую что-нибудь выяснить по своим каналам. А вы прекращайте свое расследование и возьмите отпуск. Так для всех будет лучше.

— Вы правы. В последнее время я вся на нервах. Спасибо, что выслушали. Я пойду.

— Куда, в такую погоду?

— Погода меня не пугает. У меня еще есть дела в редакции.

— Ну, как знаете. Проводить вас до машины?

И флаер взлетел в хмурое осеннее небо, моросящее дождем, чтобы не вернуться уже никогда.

Они явились утром. Это было прекрасное осеннее утро: ночью ветер разогнал облака, купол небес сиял первозданной синевой, а лес словно решил стать иллюстрацией к стихам Пушкина. Тем не менее, вид полицейской машины сразу заронил в душу Ивина нехорошие предчувствия.

Посетителей было двое: один в полицейской форме, другой в штатском.

— Лейтенант Севастьянов, — лихо козырнул первый. — Можно задать вам несколько вопросов?

— Конечно. Проходите.

Пока лейтенант задавал свои вопросы, штатский неторопливо осматривал помещение. Чувствовался профессиональный интерес.

— Где вы были вчера вечером?

— Здесь, дома.

— Кто-нибудь был с вами?

— Гм… Да, некая Сибил Уильямс, журналистка.

— Так, — лицо полицейского выразило явное облегчение. — Значит, она была у вас и… что-то произошло?

— В каком смысле?

— Она пила что-нибудь, принимала наркотики?

— Нет. Только чай.

— Она была чем-нибудь расстроена?

— Поначалу — да. Но к концу нашей беседы она почти совсем успокоилась. Что же все-таки случилось?

— Флаер, зарегистрированный на имя Сибил Уильямс, потерпел аварию в пятнадцати километрах к северу отсюда, — неожиданно подал голос штатский.

— Боже мой! Она жива? С ней все все в порядке? — Ивин ощутил болезненный укол совести: не надо было отпускать ее в такую погоду, одну…

— Среди обломков тело не найдено, — сообщил Севастьянов.

— А «черный ящик»?

Посетители переглянулись.

— Также не найден, — проговорил штатский. — Странно, что вы спросили.

— Ничего странного. Я сам как-то вел расследование при аналогичных обстоятельствах.

— Так вы тот самый Лев Ивин? — искренне удивился лейтенант.

На второго гостя этот факт не произвел большого впечатления:

— Перед законом все равны. Так что вы можете нам сообщить?

— Ничего, кроме того, что Сибил Уильямс покинула мой дом в здравом уме и твердой памяти. Я предлагал ей переждать грозу, но она отказалась.

— Ну, это вы так говорите…

— Послушайте! — рассердился экс-детектив. — Мне доверяли правительства дюжины планет. Моими клиентами были лорды и магнаты…

— Положим, с Ерофеевым у вас вышла не слишком приятная история, — заметил штатский с ехидной усмешкой.

— Не вам об этом судить! Если хотите, поговорите обо мне с вашим начальством. Да я сам могу сейчас набрать код и вызвать вашего Синицина, пусть посмотрит на рвение своих сотрудников.

— Не шумите, Лев Николаевич, — улыбнулся агент СГБ. — Никто вас ни в чем не обвиняет. Пока. Мы вас только нижайше просим временно не покидать места жительства. Это в ваших же интересах.

— А если мне нужно будет покинуть?

— Обо всех перемещениях сообщайте в местное отделение полиции, — официальным тоном пробурчал лейтенант Севастьянов. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

На том и распрощались.

День был необратимо испорчен.

После ухода незваных гостей Ивин хотел сразу же позвонить Синицину, но гордость остановила его. На таких типов, как допрашивавший его агент, не стоит обращать внимания. Дело прежде всего!

Но с Ерофеевым действительно вышла неприятная история.

Скрытая когда-то (из самых благородных побуждений) правда спустя десятилетия обернулась вторжением в Солнечную Систему боевого флота Республики Та-Гер. К счастью, этот флот состоял всего из трех кораблей с допотопным вооружением, да и с адмиралом его быстро удалось договориться (при непосредственном участии того же Ивина). Впрочем, это совсем другая история… А единственная мораль в ней — та, что все тайное становится явным.

Что же случилось с Вилли? По-человечески важно лишь, жива она или нет. Не зная масштабов аварии, об этом судить трудно.

Если Вилли осталась жива, то, наверное, вылезла из машины, забрала с собой «ящик» (зачем?) и пошла… но куда?

Ивин сел за терминал и вызвал на экран карту местности. Что там говорил этот тип? Пятнадцать километров к северу… Но ведь это территория заповедника! Там живут только берендеи. Эти друзья природы не приветствуют вторжения техники в свои владения. Однако раз Вилли уже общалась с какими-то неоязычниками, она и с этими может найти общий язык.

Хуже всего, если Вилли не найдут — ни живой, ни мертвой. С большой вероятностью это будет означать второе. И тогда о несчастном случае говорить не приходится. Кто-то должен был подстроить аварию, вывезти труп с места преступления… Для этого нужно было следить за ней, знать, куда она полетит.

Впрочем, это нетрудно вычислить: Вилли летела на север, в сторону Москвы. Очевидно, для возвращения в Америку она собиралась воспользоваться Московским порталом.

«Постой, — вдруг сказал Ивин сам себе. — Ты, значит, уже приступил к расследованию, как в старые добрые времена? Но тебя никто не нанимал. Делом Вилли занимаются полиция и спецслужбы. И ты, как благонамеренный обыватель, должен доверять им и не соваться, куда не просят.»

«Нет, — возразил он. — Ты никогда и не был благонамеренным обывателем. Ты всегда был одним из тех, кому больше всех надо, у кого шило в одном месте и так далее. В каждом деле ты пытался защитить добро от зла, жизнь от смерти, созидание от разрушения.

Не твоя вина, что реальность часто оборачивалась неприглядной стороной. Если есть принципы, следуй им до конца. По крайней мере, совесть не загрызет.»

Лев Ивин невесело усмехнулся и стал набирать программу поиска по сети. Его интересовало все: биография Сибил Уильямс, бизнес «ОверФонда», верования берендеев и последние новости с Фонтау. Удастся ли выжать из этой мешанины хоть каплю смысла?

После того, как вейрийский народ постигла невосполнимая утрата в лице горячо любимого президента Орма Ялаана, мирно скончавшегося в своей больничной палате, дочь президента Иштра удалилась в добровольное изгнание. Надоело славословие в честь героини Сопротивления, замучили бесконечные поклонники и наглые журналисты. Тем более, Иштра не понаслышке знала, с какой легкостью любовь толпы сменяется ненавистью, а превозносимое до небес начинают топтать ногами. Новое правительство консерваторов пошло ей навстречу, выделив одну из бывших загородных вилл экс-президента.