Михаил Зуев-Ордынец - Сказание о граде Ново-Китеже. Роман

- Вот это настоящий разговор! - хлопнул Птуха Псоя по спине. - Давай, браток, знакомиться. Как твои позывные? Величают тебя как?

- Псой Вышата я. Народ говорит, что истинный я Псой. И верно, душа у меня злая. А это Сысой Путята, - указал он на робкого мужика. - Мы всегда вместе, нас так и кличут: не-разлей-вода. Плотники мы. Чего хочешь тебе срубим: хочешь - избу, а хочешь - и домовину. А тебя как зовут, друг?

- Федор Птуха. Моряк! Из славного города Одессы, с Черного моря, воспетого академиком Айвазовским. Слышал про такое?

- Неужто твое море в самделе черное?

- Спрашиваешь! Сунь в море сапоги - и гуталином чистить не надо. Чуешь?

- Чуем. А это чего у тебя? - робко показал Сысой на видневшуюся из-под расстегнутого кителя тельняшку мичмана.

- Морская душа.

- Ишь! А наши попы учат, что у мирских душа - пар, как у собак. А у тебя она полосатая, - с детским недоумением сказал Сысой. - Ты, чай, не православный?

- Советский. Понимаешь?

- Понимаю, - ответил ничего не понявший Сысой. Вокруг мирских, как и при каждой остановке, собралась толпа, и неизвестно, в какую сторону повернул бы разговор, благо стрельцы разбрелись по толчку хватать пироги, калачи, куски вареного мяса с лотков, если бы около плахи не закричали вдруг испуганно и зло сразу несколько голосов:

- Остафий Сабур скачет! Сам голова стрелецкий!

- Враз псиной завоняло!

- Живет собакой и сдохнет псом!

Прибежали конвойные стрельцы и, засовывая за пазуху пироги и мясо, пинками сбили мирских в кучу, и снова оцепили их, отрезав от толпы.

Стрелецкий голова остановился под виселицей. Ратных поднялся на цыпочки, но горячий конь головы крутился, и капитан разглядел только зеленый кафтан, но не из бильярдного сукна, как у стрельцов, а из тяжелого бархата и с золотыми застежками поперек груди. И на голубой атласной его шапке поперек собольей опушки была нашита не серебряная галунная, как у стрелецкого десятника, полоса, а из золотой парчи. Голова закричал. Сердитый его голос был ясно слышен:

- Эй, онучи вонючие, кафтаны вшивые! Или вы забыли, что в Ново-Китеже судьи быстро судят, палач Суровец быстро вешает?

- Рази? - прикинулся удивленным Псой.

- Я покажу тебе «рази»! - погрозил ему плетью голова. - Не будете в Детинец белое железо приносить, злыми смертьми вас казнить почнем! По всему городу виселиц наставим и развешаем вас черным вранам на уедие! Вот этак!

Голова привстал на стременах и хлестнул плетью повешенного. Мертвец закачался, повернулся и показал исклеванное птицами лицо. Темные глазницы уставились на людей. Вороны, тяжело махая крыльями, сорвались с виселицы, черной тучей закрыв солнце. И весь толчок от края до края взревел, давая выход злобе:

- Не пугай! На ладонь положим, другой прихлопнем!

- Замучили, замордовали!.. Вас самих на белое железо погнать бы!

Испуганный криками конь взвился на дыбы и помчался, не слушая поводьев. А люди, перестав кричать, заговорили, зароптали во много голосов:

- Уходить из Ново-Китёжа надобе! В мир, за новой долей!

- Уйдем через дыру на Русь! Как Вася Мирской призывал!

- А как найдешь дыру-то? Прорва, она непроходимая. Заплутаешься и сгинешь!

- Баишь, непроходимая? А в Детинец откуда, в обмен на белое железо, всякое роскошье несут? Ситцы, атласы, бархаты?

- Верно! Из мира несут. Выходит, Прорва проходимая.

- Не для нас только! Нас за руки держат и ноги вяжут.

- Заставим старицу и посадника ходы через Прорву показать. Покажут небось! - с угрозой сказал Псой Вышата.

- Всем миром заставим! - подхватила толпа. - Все посады волят в мир выйти! И Кузнецкий, и Гончарный, и Сыромятники, Щепной и Ткацкий тож!

- И Рыбацкая слобода на Русь тянется! - крикнул рыбак с веслом на плече.

- И пашенные мужики из таежных деревень!

- А Усолье? Солеварам-то горше всех живется! И опять выскочил из толпы рыжебородый в желтом кафтане Патрикей Душан и с ним мордастые, высоко подпоясанные парнищи. Патрикей крикнул издевательски:

- А на кой ляд вам дыра в мир? Чего вы в мир потащите? Вшивое вретище свое?

- Горе да беду свои в мир поволоку! - подскочил к нему Псой. - Тамо с плеч их скину!

- В мир поволокешься, дырник проклятый? - дернул по-собачьи губой Душан. - В царскую неволю захотел, в царщину? В наш святой град царская рука не дотянулась, так вы сами в царишкины лапы лезете?

- Слушай ты, фигура! Засохни! Не капай людям на мозги! Нет в мире царя! - закричал мичман через плечо стрельца.

Тот замахнулся на него бердышом, но Федор отбросил топор и снова закричал:

- Прогнали мы царя, уничтожили!

- Врешь, врешь, окаянный! - потрясая над головой кулаками, завопил Душан. - Как это - без царя? Ново-Китеж малое место и то без головы не обходится! А то великая Русь!

- Да дайте ему, черту рыжему, по сусалам! - крикнули разъяренно из толпы.

- ан правду мирской говорит! - задохнувшимся голосом закричал вдруг смирный Сысой. - И Вася Мирской, покойничек, царство ему небесное, тоже говорил, что на Руси нет царя. Чуете, людие, какой ветер из мира дует? Согнали царишку-то! Народ, вишь, сам на Руси государит!

- Вон как заговорили дырники! - заорали мордастые. - Опять, как при Ваське Мирском, основу шатаете?

- Не так еще шатнем! Новины хотим! Бей сидней!

- А мы за старину! Бей дырников!

Цокнули чьи-то зубы под крепким кулаком, слетела с головы и шлепнулась в грязь чья-то шапка. Мордастый парень, не замахиваясь, ткнул Псоя в переносицу, и тот брякнулся на землю. Но и мордастого сбил с ног могучий кузнец с опаленной бородой. Вторым и метким ударом в надбровье он повалил главного подглядчика Душана, и тот сел в грязь, разметав полы желтого кафтана.

И вдруг весь толчок разом заревел:

- Дай бою!.. Дай бою!..

Стрельцы бегом уводили мирских с толчка. На бегу мичман оглянулся и, глядя на побоище, сказал задумчиво:

- Заблудились в веках…

Мальчуган, в заношенной бараньей шапке, в драной шубенке, но босой, долго не отставал от мирских, кричал им вслед что-то злое и кидал камнями и щепкамито в них, то в рычащего Женьку. Сережа наконец не вытерпел, остановился, поглядел с угрозой на мальчишку и проговорил сквозь стиснутые зубы:

- Ох, я бы тебе и выдал!

Ратных засмеялся:

- На каждой улице найдется вот Такой оголец, будет бежать за тобой и пулять чем-нибудь в спину. Что в двадцатом веке, что в семнадцатом.

Косаговский не ответил на шутку. Он был взволновав и встревожен.

- Вы понимаете что-нибудь, Степан Васильевич? Чертовщина какая-то кругом. Сплю я, что ли? - раздраженно закончил он.

- Хотите, ущипну вас?