Георгий Краснов - Треснутая трубка

— А куда, не знаешь?

— Им что-то Лидка-разбойница сказала, и они бегом вон туда, на остановку…

— А еще кто с ним был?

— Эти были… близнецы.

— Эх, не успел! Все уехали! И почитать некому… — Никон огорченно махнул рукой и поплелся в тень под березки, откуда была хорошо видна автобусная остановка. Там он сел на траву и не спеша стала перечитывать письмо.

Учитель Петр Иванович, возвращаясь из школы домой, вдруг остановился, привлеченный бессвязными мальчишескими криками. От остановки, от которой только что отошел городской автобус, вниз по улице бежали пятеро его учеников. Впереди всех был Саша. Он размахивал поднятой над головой бумажкой. А навстречу им, так же размахивая целым веером белых листочков, мчался Никон.

Петр Иванович прислушался к их крикам и улыбнулся, радостно вздохнув. «Эх, мальчишки, мальчишки! — подумал учитель. — Вы и сами до конца еще не понимаете, какое сделали большое дело… Великое дело…»

Но улыбка тотчас же сбежала с его лица. Он обвел взглядом утопающий в зелени и залитый солнцем поселок и вслух тихо сказал:

— Да, герои без вести не пропадают…

Хотя петух и проорал где-то почти рядом, Гена лишь шевельнулся нехотя и перевернулся на другой бок. Но горластый прогнал-таки сон. Гена потер глаза кулаком, открыл их и увидел, что сквозь узкую щель между досками сочится прямой, как туго натянутая нить, солнечный луч. Ого! Уже утро.

Гена откинул одеяло и осторожно, чтобы не разбудить сладко посапывающего рядом брата, на четвереньках подполз к щели. Большой, желтовато-красный, словно отлитый из золота петух сидел на заборе и, победно посматривая по сторонам, готовился к очередному своему утреннему салюту, но почему-то раздумал и, даже не шевельнув крыльями, камнем упал на землю рядом с ковыряющейся там курицей.

И только теперь Гена вспомнил, где он находится. Они же в гостях у Мусима Мусимовича! Все шестеро, все те, кто с помощью польских ребят узнали о героическом пути сына Мусима Мусимовича, старого матроса-авроровца. Их привез сюда учитель Петр Иванович, без которого родители не решились отпустить ребят так далеко от города.

Узнав, зачем приехали городские ребята, в большом доме Мусима Мусимовича собралась, наверное, половина деревни. Пришлось снова рассказывать, как они получили письмо от польских ребят, как начали искать имя и адрес Аркадия Мусимова, перечитали его последнее письмо к отцу и все письма, пришедшие потом из хутора Констанцина Люблянского воеводства. Мусим Мусимович не выдержал — вышел из избы и где-то долго пропадал. Вернулся он с покрасневшими глазами, постепенно успокоился и после общих настоятельных просьб рассказал о своей службе на легендарном крейсере «Аврора». Потом хозяева — Мусим Мусимович, Римма и ее здешние друзья — начали уговаривать их остаться погостить в деревне хотя бы дня три-четыре. Обещали показать, как работают в поле комбайны, как сельские ребята отдыхают в своем летнем лагере. Петр Иванович, поколебавшись, о чем-то поговорил с Сашей и согласился. Ночевать их устроили в разных местах: Сашу, Никона и Ромаша — на сеновале, Лиду взяла с собой Римма, а Гену с Герой уложили спать на деревянной кровати в сенях.

…Гена с завистью посмотрел на брата, которого не разбудишь, хоть из ружья стреляй рядом, и прямо в майке и трусах вышел во двор. Дома он частенько начинает в таких случаях расталкивать Геру, — а чего дрыхнет, когда люди уже встали? — но сейчас трогать не стал: пусть спит, все равно никто еще не знает, куда сегодня поведут гостей и что они будут делать. Вместо зарядки Гена побежал, помахивая руками, вдоль забора. Испуганные куры с отчаянным кудахтаньем бросились в подворотню, из сарая выглянула корова, от удивленья перестала жевать, но тут же скрылась. Гена добежал до большого котла, стоявшего у предбанника в дальнем углу двора, и, увидев, что он полон воды, на бегу скинул с себя майку. Но едва сунул руки в воду — откуда-то сверху в котел шлепнулся камешек, на грудь и шею прыгнули холодные капли. Гена удивленно посмотрел кругом, но ничего такого не увидел. Снова наклонился к воде, но не успел зачерпнуть ее в ладони — в воду снова булькнул камешек. Что такое? Кто бесится спозаранок?

— Эй! — окликнул Гена сурово. — Кто там?

Кто-то тихо засмеялся за забором.

— Чего прячешься? Выходи!

— Я не прячусь, — прозвучал из-за забора мальчишеский голос.

— Тогда чего же не выходишь?

— Я в своем огороде, мне нечего прятаться.

— Сосед Мусима Мусимовича?

— Ага.

— А чего камнями швыряешься?

— Я хотел об одном деле с тобой поговорить, вот кинул. Гена отыскал в заборе довольно широкую щель, присел к ней и заглянул в соседний огород. За забором, под кудрявой рябиной, стоял мальчик примерно его лет. У него густые, как у взрослого, черные брови, волосы тоже подстрижены по-взрослому, под польку, их растормошил ветер. На мальчике были безрукавка и явно не по росту длинноватые шорты.

Гена не знает, как его зовут, но самого признал сразу. Вчера вечером этот мальчик ушел от Мусима Мусимовича позже всех. А сидел он на скамейке чуть в сторонке от своих сельских ровесников и слушал рассказ городских ребят очень внимательно.

— А я тебя знаю, — сказал Гена. — Ты вчера сидел — ушки на макушке.

Мальчик в ответ тихо засмеялся и, заметив, откуда следит за ним Гена, закрыл щелку ладонью. Потом сам заглянул в нее и спросил:

— А тебя как зовут — Гена или Гера?

— Точно, — ответил Гена. — И так, и этак.

— Как это — и так, и этак?

— И Геной, и Герой. Чаще всего — Гена-или-Гера.

— А-а, — протянул мальчик раздумчиво. — А все-таки тебя зовут Геной. А другого — Герой.

— Верно. Как же ты узнал? — искренне удивился Гена.

— Сам же говорил, что у меня были ушки на макушке. Слушал, наблюдал, видел…

— А тебя как зовут?

— Мюнхгаузен, — ответил мальчик.

— Как-как? — переспросил Гена.

— Мюнхгаузен. Меня все мальчики так зовут. Поэтому я и решил сказать сразу, чтобы вы потом не удивлялись.

— А по-настоящему как зовут?

— Гришей.

— Инте-ре-есно… Почему же тебя так прозвали?

— А-а, пусть их! Я на это нисколько не обижаюсь.

— Но все-таки…

— Расскажу как-нибудь в другой раз, — ответил Гриша, настороженно осматриваясь вокруг. — Слушай-ка, у тебя ведь есть бинокль?

— Он у нас на двоих с Геркой…

— Настоящий бинокль? Так?

— Да. Нам его дядя, капитан морского корабля, подарил, когда приезжал в отпуск.

— Слушай-ка, вынеси его сюда!

— Зачем?

— Очень нужно, Гена…

— А скажешь — зачем?

— Ты сначала вынеси.