Песах Амнуэль - Наша старая добрая фантастика. Создан, чтобы летать

— Зачем?

— Чтобы пополнить образование.

Против «пополнить образование» я ничего не мог возразить, и утренним самолетом нам доставили из-за океана целую библиотеку новых шахматных книг и журналов, но в них в основном разбирались партии, сыгранные Королем. Король почитал, почитал комментарии и заскучал.

Этим же самолетом прибыл в Европу обеспокоенный моим проигрышем президент нашей шахматной федерации. Он вызвался быть моим новым тренером, опекуном, отцом родным. Он говорил, что на меня с надеждой смотрит великая страна. Он два часа говорил о национальном престиже. Нет ли у меня денежных затруднений? Каких-либо других затруднений? Почему я не женат? Почему я всегда такой мрачный? Все можно разумно решить, говорил он.

Когда так долго говорят, я тупею. Я не знал, как от него вежливо отделаться, и у меня вдруг началась истерика. Я перевернул стол с телефоном и шахматами. Президент перепугался и побежал от меня в коридор, а я инстинктивно погнался за ним, размахивая пустой шахматной доской. В коридоре бродили репортеры со своими фотопулеметами, и в вечерних газетах появились сенсационные фотографии с остроумными комментариями, изображающими меня в погоне за собственным президентом.

Я закрылся в своем номере, разбил телефон — хотя мог бы попросту его отключить — и весь день ублажал Короля, листая ему все, что под руку подвернется.

Не надо было этого делать!

Я не обратил внимания на то, что многие авторы пишут не шахматные статьи, а сводки с фронтов. Воображение Короля потрясли перлы, наподобие такого:

«Невзирая на близость противника, гроссмейстер отправил черную кавалерию в глубокий рейд по вражеским тылам, а сам продолжал развивать прорыв на королевском фланге, оставив в засаде боевых слонов.»

Вскоре Король потерял все свое остроумие, сентиментальной задумчивости как не бывало, и по утрам он орал:

— Подъем! По порядку номеров р-рассчитайсь! На принятие пищи ша-агом марш!

Делать нечего, я подстроился под режим воинской казармы — впрочем, мне это тогда было на руку: Король взялся за шахматы со всей ответственностью солдафона. Игра его поскучнела, исчезли жертвы и быстрые комбинации, зато все внимание он уделил стратегии. Матч с одним из претендентов превратился в нудное маневрирование фигурами — доска напоминала большую железнодорожную станцию, где без видимого толку маневрируют, таская туда-сюда вагоны на запасных путях.

Каждая партия обязательно откладывалась на следующий день. Мой очередной соперник, человек в летах, давно уставший от этой черно-белой шахматной жизни, совсем не ожидал такого оборота. Перед матчем он бахвалился, что мои некорректные жертвы и комбинации против него не пройдут, и был очень удивлен, когда жертв и комбинаций с моей стороны не оказалось.

Все были удивлены.

Шахматная общественность принялась рассуждать о том, что я изменил своему стилю…

Не понимаю, кому какое до этого дело?

В первой же партии Король воздвиг такую оборону, что мой соперник вскоре предложил ничью.

Король пр-риказал мне играть!

Он выиграл эту партию после двухдневного доигрывания каким-то единственным умопомрачительным вариантом в девяносто восемь ходов и очень сожалел, что комбинация не дотянула до стоходовки. Матч закончился досрочно, потому что мой партнер заболел тяжелой формой невроза. В больнице он дал интервью и сравнил меня с идеальной шахматной машиной, у которой невозможно выиграть.

Если бы он знал, что случайно попал в самую точку!

Еще он заявил, что я гипнотизировал его за доской… хотя сам-то он вытворял Бог знает что: приносил в термосе обед и, повязавшись салфеткой, чавкал прямо за столиком; а когда брался засаленными пальцами за фигуру, то сопел так, будто поднимал не пешку, а штангу.

Король продолжал самообучение. Однажды ему попалась книга из истории шахмат, и он впервые увидел фигурки королей, выполненные древними мастерами. Его загрызла черная зависть. Мне опять пришлось отправиться к ювелиру, и Король заказал себе огромного золотого жеребца со сбруей. Старый ювелир снял очки и хотел мне что-то сказать, но заказ был выгодный, и он промолчал.

Жеребец получился реальным до отвращения. На бриллиант Королю прицепили придуманную им корону, похожую на шапку-ушанку Макарова — чемпиона мира он увидел в кинохронике. Оба уха свисали. В одной руке Король держал то ли скипетр, то ли пюпитр, а в другой — палку с ленточками, похожую на ту штуку, с которой ходят по праздникам и похоронам военные оркестры.

Король был счастлив в то время. Он вертелся перед зеркалом — то есть заставлял меня то и дело подходить к зеркалу — и с гордостью себя разглядывал. Всю эту тяжесть я таскал на своей шее и терпел издевательства тонких ценителей искусства, чтоб их черт побрал.

Всем до меня было дело! Я перестал читать газеты и включать телевизор… впрочем, над нашим жеребцом вскоре перестали насмехаться — подоспели новые скандалы.

Где играть финал?

Макаров предложил играть матч на первенство мира в какой-нибудь нейтральной столице с умеренным климатом. Мне было все равно, я оставил выбор места на усмотрение президента международной шахматной федерации. Тот по финансовым соображениям выбрал Токио. Все уже согласились, как вдруг Король объявил, что будет играть в Бородино и нигде более. Он, видите ли, собирается взять у Макарова реванш за поражение императора Наполеона!

Я бросился к Британской энциклопедии — Бородино оказалось небольшой деревней под Москвой.

— Слушай, Наполеон! Нас засмеют! — взбунтовался я. — На это не пойдет ни ФИДЕ, ни Макаров!

— Ма-алчать! Выполнять приказание! — закричал Король, и мне показалось, что мой внутренний голос был слышен даже на улице.

Я суетился и не знал, как провести Короля.

— Ваше величество… — бормотал я. — Вам будет интересно в Японии… самураи, харакири, Фудзияма… Там есть, что посмотреть. На открытии матча будет лично присутствовать японский император… я вас с ним познакомлю.

Но Король не хотел отправляться в гости к японскому императору. Он желал отомстить за Наполеона.

— Но ваше приказание невыполнимо! Бородино уже давно не существует… на его месте разлилось Черное море!

К счастью, Король плохо знал географию, и этот довод на него подействовал.

— Тогда мы будем сражаться в Каннах, — недовольно пробурчал Король. — Я хочу одержать решающую победу в том месте, где одержал ее сам Ганнибал.

Так появилась на свет глупая телеграмма, чуть было не сорвавшая матч. Я ничего не соображал, отсылая ее в Москву. Представляю, как они там пожимали плечами и разводили руками!

Вскоре пришел ответ.