Оксана Демченко - ХЗ. характер землянина [Litres, СИ]

Теперь планета официально, во всех приказах Макса, именуется Сад Тиа. Над нами феерически красивое солнышко, оно играет сотнями радуг в слоях росли. Наш город, во многих местах разобранный до грунта, стал похож на горный массив золотисто-бурого оттенка. Сейчас простейшие делают глобальную перепланировку жилья и встраивают окна в открывшиеся фасады километровой вышины. За панорамным остеклением трепещет росль, взблескивает в свете дня и слабо светится серебром в ночи.

Росль обладает способностью накапливать и трансформировать куюкность. Пока ей маловато энергии, но росль эффективна до того, что сам Макс доволен.

Говорят – но я не верю даже Ливси – что именно я шмякнула в голову Максу сырой ком идеи росли. То есть меня шарахнуло знаниями Эша, я перепасовала, Макс словил перегрузку мозга, но до того все же составился план авральной модернизации планеты. Я не верю в свою причастность к процессу, чтобы верить в его результат. Ведь если план мой, он неизбежно искривится до неузнаваемости. Проверенно личным опытом навигации…

– Шарпушечека! – я льстиво усложнила имя и задумалась над новыми вариантами.

Не нужны, он уже гудит издали. Снижается. Грохнул, взвизгнул стабилизатором об пол – резковато шлюзанулся, и вообще он тот еще лихач. Явился в проеме двери, приблизился на безопасное расстояние. Он горячий, аж не дотронуться. Весь в светящихся следах, высотная росль их оставляет на любых аппаратах. Держатся часа два, а то и дольше. Красиво. Говорят, немного вредно, но пока Ливси не смог установить доподлинно, как эта штука воздействует на живые организмы. Неживые она необратимо вырубает, если их не модифицировать. Пока в Саду всего три аппарата класса «рит» могут летать сквозь росль. Шарп первый научился.

– Отчет! – гордо сказал Шарп. – До точки стыковки с потоком плазмы семьдесят шесть минут тридцать секунд. Снял параметры среды. Снял параметры потока плазмы. Снял параметры ш-цц-сх.

Опустился на пол и замер. Намекает, что надо продолжить уродовать знание Эша терминами моего изготовления. Методику обзывания мы с Шарпом упростили до безобразия. И прямо сейчас ее применим. Я легла на теплый коврик и закрыла глаза. Шарп прокрутил запись термина в произношении Макса – ш-цц-сх. Я напряглась и стала выбрасывать из мозга ассоциации, все подряд и без разбора – так выбрасывают из окна шмотки при разводе.

– Тормозуха, юз, парашют, бампер, стоп-кадр… эээ… кердык, абзац.

– Юз, – выбрал Шарп.

Он редко вслух повторяет термин, выбранный из моих вариантов, только когда очень нравится. Я вслушалась. Неплохо вышло, правда. Даже звучание малость похожее на исходник.

– Шх-шх-ццц-фшш, – протранслировал Шарп знакомый мне бас.

– Бл… муха. Ёперный театр. Отмена. Сотри это. Крути шарманку заново.

Пришлось зажмуриться потуже, слушая еще раз «шх-шх-ццц-фшш». Ох, какое оно бесчеловечное, знание Эша! Не выживают ассоциации. Только дико, неконтролируемо атипичные сами прут, пеной. Я порой боюсь того, что выговаривается вслух. Ведь оно сочтется термином. Род людской в его земной версии опозорен во веки вечные. Хорошо хоть, род людской об этом узнает очень, очень нескоро и отомстить мне «заживо» не успеет. Авось, я везучее Кощея и смерть свою найду не так далеко. Как там Саидка? Как там Гюль?

Не буду отвлекаться, Шарп шипит новое слово. Отвечаю, стараясь себя не слышать и контролируя только мат.

Сегодня у меня с терминами совсем паршиво. Еще бы! Вот-вот затикает последний час перед долгожданной катастрофой. Солнышко в нас плюнуло со всей дури, его спровоцировали граждане фашисты и зоны СС, оно не виновато. Сейчас неотвратимый плевок летит и шипит, интенсивность Шарп уже замерял, соответствует прогнозу. Он добрый, порылся в моих ассоциациях и вчера посчитал для понятности «катастрофу» в эквиваленте термояда. Вроде, обменяйся мы, россияне, со Штатами всем, что у нас есть, было бы куда пожиже.

– Макс! – шепотом зову, нет сил уже ждать.

– Семь минут до отбытия в центр управления, – несколько посаженным от усталости, но по-прежнему авторитетным и ровным голосом отзывается интрал. – Сима, вы паникуете?

– Нет еще. Через семь минут начну. По плану.

– Разумно. Вы помните свое место оп расписанию сегодняшнего дня?

– Люк в ЦК в метре от моей печени. Вот облучит нас, и стану я как Брежнев с бровями или как Ленин с лысиной. Варианты, блин… исторические. Макс, а можно я отсюда посмотрю салют?

– Ответ вам известен.

Он встал, быстро очистил поданную Зэйрой тарелку и опустошил кружку. Похвалил вкус: это я его научила, чтобы спутница радовалась. Исполняет, как ритуал. Вызвал интноров сопровождения, отдал Шарпу приказ на финальный облет контрольных точек. Все, мы идем. У меня ноги дрожат. Мне стыдно, но я не особенно верю в способность невидимой нитки Эша и неощутимой росли нашего Сада противостоять взбесившемуся солнышку. Я как подумаю, что через час мне оживать на мертвейшей из планет, проклиная синтирование и ощущая непосильность груза всех смертей, которые пусть и косвенно, но на моей совести… я же человек. А прочие тут – создания людские.

– Тремор, у-ме-рен-ный! – напугал меня подкравшийся Ливси и вкатил дозу чего-то полезного, не спрашивая согласие. – Пролечен. Покой, Сима, сегодня вам прописан. Про-пи-сан!

– Иди ты… не нарушай порядок следования колонны.

Портатор. Коридор. Еще портатор. Коридор. Выходим на поверхность. Впереди свежеокрашенная в салатовый цвет – выбор Тиа – стена зоны СП. Простейшие носятся, вообразив себя живыми букашками, лазают по росли и жужжат. За дверями плотно, плечо к плечу, стоят живые. По авральному расписанию они обязаны быть тут, чтобы уцелеть, если даже росль не справится. Мы минуем узкий коридор, оставленный для нас. Мы – это я, Зэйра и Макс. Ливси остается в СК. Интралы остаются под открытым небом…

– Это не честно, – жалуюсь я едва слышно.

– Однажды я смогу сформулировать для вас вопрос о честности в реальной жизни, – откровенно насмехается Макс. – Не снижайте темп движения.

Зона СС. Ненавистный во веки веков белый зал перекрашен, я просила и это учли. Теперь тут кремовый потолок и серо-стальные с голубым отливом стены. Солидно. Встаю у люка в ЦК. Суставы ноют… Использую повод и сползаю в сидячее положение.

Макс великолепен. Ни единый мускул на лице не дрогнет! Надо быть гением, чтобы так верить в то, за что ты один в ответе. Планетарный план, основанный на тонюсенькой паутинке Эша и моей недостоверной атипичности. Трудно представить, что я, попав на Утиль, ненавидела клонов. Макса боялась. Гос-споди, нет у меня ума и обойдусь, спасибо, хоть зрение имеется. Разобралась постепенно.

– Контроль планеты, сбор отзывов старших групп по авральному расписанию, – вещает Макс.