Александр Степанов - Таинственный остров [Повести и рассказы]

Отношения наши мало-помалу окрепли, перешли в самую искреннюю, в самую теплую дружбу. Каждую свободную минуту мы старались проводить вместе, поверяя друг другу все мысли, желания, мечты…

О том, чтобы начать флирт, я скоро перестал думать, с каждым днем привязываясь все больше и больше к этой девушке, которая, будучи еще полуребенком, была положительное и серьезнее многих взрослых женщин.

С ужасом я думал о той минуте, когда, по приезде в Америку, нам придется расстаться и мне хотелось, чтобы это плавание продолжалось вечность.

В начале второго месяца мы достигли мыса Доброй Надежды. Все шло хорошо и капитан несколько раз говорил, что никогда он еще так благополучно не совершал переезда, как в этот раз.

Однажды утром, выйдя на палубу, я застал капитана внимательно рассматривающим в бинокль небо.

Утро было великолепное, море гладко как зеркало, небо чистое, за исключением двух-трех небольших облачков. В природе как бы все замерло и спало глубоким непробудным сном.

Отняв бинокль от глаз, капитан еще раз внимательно посмотрел на небо, потом покачал головой и, не замечая меня, мрачно проговорил:

— Плохо…

— В чем дело, капитан? — спросил я. — Что плохо?

— Буря большая будет… свирепая, и не дольше, как через час или полтора…

— Но почему вы знаете?.. Небо чистое, море спокойно.

— Чистое, да не совсем… Вон, посмотрите, маленькое серое облачко на горизонте — это буря идет.

Я недоверчиво отошел от капитана. Слишком уж все кругом было покойно, чтобы ждать бури… и так скоро. Но облачко быстро росло и скоро заполнило весь горизонт. Воздух стал тяжелым, густым, дышать было нечем. Я несколько раз ходил в кают-компанию пить воду со льдом, но это помогало немного.

Не прошло и часа, как разросшееся облако покрыло уже все небо и легкие порывы ветра поддернули рябью до того времени спокойную гладь воды. Порывы постепенно все усиливались и, как бы оборвавшись, прекратились. Наступила полная тишина. Дым из трубы шел прямо кверху. Так прошло минуты четыре. Вдруг, сразу, без каких-либо признаков со свистом и воем налетела буря. Все заплясало в неистовой пляске расходившейся стихии, мачты согнулись под неудержимым напором воздуха и шхуна, подхваченная вихрем, бешено понеслась по все увеличивающимся волнам к югу.

Все кругом трещало, свистело, выло… голоса не было слышно. Капитан молча, почти ползком, добрался до меня и повелительно указал на кают-компанию. Я не осмелился возражать и тотчас же спустился вниз, где застал отставного моряка, спокойно потягивающего из стакана грог, и его дочь, сидевшую рядом и испуганно прислушивающуюся к реву бури.

Весь день бушевала буря. К вечеру порывы как будто даже усилились, стоять на палубе было невозможно. Судно, казалось, каждую минуту готово было перевернуться. Мы, с беспокойством ожидая рассвета, не спали всю ночь. На заре капитан вошел в кают-компанию и, подойдя к буфету, вынул бутылку рома, налил большой стакан и залпом выпил.

— Сорвало руль… — бросил он мимоходом, выходя наверх.

Три дня и три ночи были мы игрушкой волн, которые нас несли с бешеной скоростью к югу. Неуправляемое судно со сломанным рулем могло каждую минуту погибнуть в этом хаосе ветра, воды и пены, но каким-то чудом мы избегали опасности.

Измученный двумя бессонными ночами, проведенными около Анны, с которой мы каждый момент ожидали смерти, я на третьи сутки заснул одетый на диване в кают-компании. Анна сидела около меня и поправляла мне голову, когда она от качки соскальзывала с подушки…

Вдруг раздался страшный треск. Весь корпус судна вздрогнул, рванулся в сторону и на мгновенье замер. Я вскочил, как под действием электрического тока. Спросонок мне казалось, что судно рассыпалось на массу кусков. Все, испуганные, в ужасе выскочили на палубу… Даже старый моряк потерял на время свое обычное хладнокровие.

— Что случилось?.. В чем дело?.. — обратился он к капитану, выскочив бегом на палубу.

— Налетели на разбитый корабль… Кажется, тонем… — ответил спокойно капитан. — Сейчас Нордсон смотрит повреждение… Пока еще не знаю…

Буря как будто только и ждала столкновения, чтобы утихнуть. Ветер так же внезапно стих, как и поднялся. Небо начало понемногу проясняться и, хотя громадные валы еще ходили по морю, но по всему видно было, что утомленные стихии угомонились.

Нордсон, бледный, с красными от ветра и бессонных ночей глазами, подошел к капитану:

— Большая пробоина сбоку… Починить невозможно… Вода заполняет трюм…

— Как много воды?.. Сколько времени продержимся?.. — отрывисто спросил капитан.

— Не знаю… Часа два… Не больше…

— Распорядитесь тотчас же наложить парусиновый пластырь. Я пойду осмотреть пробоину…

Капитан быстрыми шагами спустился вниз, а старший помощник позвал матросов и, вытащив с помощью их большой парус из трюма, стал прилаживать его для пластыря.

Пластырь заключается в том, что парусину сворачивают в несколько раз и накладывают снаружи на пробоину. Самое трудное — удачно подвести пластырь к пробоине. Давлением воды материя прижимается к отверстию и герметически закрывает его.

Несколько раз пластырь срывался, пока наконец не удалось подвести его к пробоине и закрыть ее. Несмотря на геройские усилия офицеров и команды, делавших нечеловеческие попытки, чтобы спасти корабль, вода в трюме все время прибывала и стало ясно, что через несколько часов шхуна все равно должна пойти ко дну. От трехдневной бури и удара при столкновении обшивка корабля разошлась и пропускала воду, которая быстро наполняла трюм.

С болью в сердце капитан отдал распоряжение готовить шлюпки, приказав положить в них теплую одежду, оружие, пищу и запас воды.

Когда все было готово, капитан в последний раз окинул судно грустным взглядом и обратился к Нордсону:

— Вы, как старший помощник, будете командовать вельботом… С вами поедет вся команда, за исключением боцмана и двух матросов, которые будут со мной… Я поеду на моторной лодке с пассажирами… Прикажите спускать.

Через десять минут две лодки, прыгая по все еще большим волнам, отчалили от погибающего судна, чтобы затеряться в беспредельном пространстве океана.

До темноты лодки шли вместе, одна в виду другой, но, когда стемнело, невозможно было ориентироваться, особенно благодаря громадным волнам не угомонившегося еще моря, и на рассвете мы уже не видели около себя вельбота и не знали, что с ним случилось.

Как оказалось впоследствии, на восьмой день Нордсон встретил китобойное судно, случайно занесенное бурей в эти моря, которое подобрало людей и доставило их в Америку.

Нас в моторной лодке было всего девять человек: капитан, его второй помощник ирландец Брэдди, боцман, два матроса, старый отставной моряк с дочерью, техник и я.