Антуан Вильм - Коралловые четки

— Как и я, — прибавил я.

Тут я почувствовал, что какая-то слабость овладела мной: меня влекло вон из комнаты. Я едва успел сказать призраку: «Мне надо уходить. Завтра я опять приду. Вы не боитесь?..»

— Нет. Приходите.

— Прощайте. До свидания.

— До завтра.

И я проснулся у себя дома.

Результатом моих необычайных сновидений, доктор, было то, что я стал находить ночи бесконечно более приятными, чем дни. Теперь мне все хочется лечь в постель, и я ложусь до смешного рано.

На другой день, продолжая мое сновидение, я опять очутился около спящей девушки: Тень уже почти совсем образовалась и, через четыре или пять минут, открыла глаза и заговорила со мной.

— Как, вы уже здесь? — сказала она.

— Только что явился. Вы были в процессе возникновения.

— Вы видели, как я возникла? — спросила она.

— Да.

— Как же это?

Я должен был рассказать ей подробно, как она сгущалась на моих глазах. Она внимательно слушала мой рассказ, который прерывала восклицаниями. Когда же я кончил, заговорила она:

— Я очень хотела бы видеть нечто подобное.

— Может быть, вы могли бы видеть мое возникновение, если я сгущаюсь так, как вы.

— Как это, должно быть, любопытно!

— Это чрезвычайно любопытно: но так как я еще ничего не знаю о необыкновенном мире, в котором мы с вами живем, то не лучше ли подождать, пока мы с ним не освоимся, а потом уже производить опыты?

— Вы думаете?

— Да, я так думаю.

Некоторое время мы хранили молчание, разглядывая друг друга. Тень была, как я уже вам сказал, точной копией молодой девушки. Ростом она была повыше, по крайней мере, на три или четыре сантиметра. Я уже описал вам мою незнакомку, и бесполезно повторять ее портрет; только скажу вам, что у нее темные, влажные, глубокие глаза, которые освещаются взглядом ясным, как свет: выражение лица обыкновенно спокойное и величественное; она кажется живой, умной, доброй; чем больше я ее вижу, тем сильнее к ней привязываюсь. Все качества, которыми я наделял идеальную женщину, назначенную для моей будущей любви, соединились в ней. Я страстно влюблен в нее; но эта любовь нелепая, так как предмет ее есть плод моего воображения и не имеет ничего материального. Она обитает в сфере духа, и я пытался в прошлый раз дать вам понять те чувства, которые я испытываю в присутствии моей грезы.

Разговор возобновила она:

— Как пришло вам на мысль явиться ко мне?

— Я этого не знаю.

— Когда явились вы в первый раз?

— 28 числа прошедшего ноября я начал приближаться к вам. Я очутился у решетки, сквозь которую проник лишь через несколько дней. Потом я добрался до вашего дома и, наконец, до вашей комнаты. В течение нескольких ночей я видел вас спящей.

Тогда я рассказал Тени во всех подробностях, при каких обстоятельствах я увидел ее возникновение, а также о ее испуге, когда она заметила меня, и о постепенном приручении.

— Теперь вы больше не боитесь меня, — сказал я, смеясь.

— Нет, — отвечала она, тоже со смехом. — Какая странная ваша история!

— Вернее: наша история!

— Да, наша. Но одна вещь остается для меня необъяснимой: что вас привлекло именно к моей комнате и к моей особе?

Я тотчас же интуитивно постиг, что коралловые четки должны быть не чужды нашему приключению.

Ваша настойчивость, доктор, когда вы советовали мне положить их на грудь, засыпая, и аналогия между ощущениями, которые доставляют мне они, с теми, какие я переживаю при незнакомке, вдруг просветили меня.

— Не потеряли ли вы коралловых четок? — сказал я Тени.

— Да.

— Когда?

— 27 минувшего ноября в Аркашоне, на мысе Ферре или на взморье, между этими двумя местностями.

— Я был в этом уверен! Я нашел их 28 ноября на взморье, у мыса Ферре. В тот же вечер я начал грезить…

— Что хотите вы сказать?

— Я хочу сказать, что с 28 ноября я начал видеть сон, который длится каждую ночь, так как я прихожу к вам во сне.

— Во сне? Следовательно, совершенно так же, как я! Это поразительно!..

Я должен был повторить рассказ о сновидениях, вам известный; он, по-видимому, очень заинтересовал ее; она задавала мне разные вопросы о парке, дороге, о шалаше из веток.

— В этот шалаш я часто приходила молиться по четкам, — сказала она доверчиво. — Но как объясняете вы то, что находка четок привела вас сюда?

— Предполагаю, что между этим предметом, который вы долго носили, и вами самой существует род таинственной связи. Испытываете ли вы какое-нибудь ощущение, когда берете меня за руку?

Я протянул Тени руку, и она вложила свою руку в мою.

— Испытываете ли вы какое-нибудь ощущение?

— Да, — ответила она. — Мне кажется, точно легкий тепловатый пар проникает в руку и распространяется по всему телу. Это можно бы назвать мелкими булавочными уколами.

— Нет ли еще чего-либо?

Она выдернула у меня руку с несколько смущенным выражением.

— Да, есть нечто другое, — сказала она.

— Что же это?

— Я не сумею этого растолковать, — ответила она с некоторым колебанием… — Скажите сначала то, что вы хотели мне сообщить.

— Ну, так, когда я подаю вам руку, то чувствую ощущение тепловатого пара или электрического тока, о котором вы говорите; но я ощущаю еще нечто другое; это — очень приятное ощущение, род блаженства, которое сопровождается… как бы это выразить?.. особым чувством. Я испытываю то же ощущение и то же чувство, когда прикасаюсь к коралловым четкам. Мне кажется, что они пропитаны той же эфирной эссенцией. Вот почему я ассоциирую с вашей личностью четки, которые я нашел.

Моя собеседница, казалось, подумала с минуту.

— Значит, мы оба грезим?

— Без сомнения.

— И мы видим один и тот же сон?

— Не знаю. Возможно, что грежу я один, и что ваш образ, ваш голос, все необыкновенные обстоятельства моего сна суть только плоды моего воображения.

Тень начала смеяться:

— Вы думаете, что я — только иллюзия?

— Почему вы хотите быть чем-то другим? Я лег спать вчера вечером. Я заснул, как обыкновенно, и вижу необычайный сон; вот и все.

— Но я? Уверяю вас, что я жива и вполне реальна. Вы очень смешите меня, считая меня иллюзией и привидением!

Она встала, подошла ко мне и с некоторой силой надавила рукой на мое плечо. Движение ее было внезапно и заставило меня согнуть колени.

— Думаете ли вы, — сказала она, — что призрак может иметь такую силу, какую проявила я?

— Нет, если только мое ощущение и мое движение сами не привиделись мне во сне.

Мое упорство, должно быть, рассердило ее; она крепко ущипнула меня за руку, и я проснулся на своей кровати; сердце сильно билось, и я испытывал до некоторой степени ту тоску, о которой вам говорил. Была четверть четвертого. Я опять заснул, и остаток ночи прошел без приключений.

Вы понимаете, насколько мои сны сделались интересны. Не могу вам выразить, до какой степени они мне кажутся реальными. Это чувство реальности таково, что я спрашиваю себя, не переносится ли моя душа, мой ум, словом — частица меня самого, в дом, который где-нибудь существует, и к девушке, действительной живущей. Вот почему в начале рассказа я поставил вам вопрос, на который вы не захотели дать точного ответа.