Александр Лучанинов - Где они все? (СИ)

Страх перед Биллом бушевал в крови мальчика. Перемешиваясь с адреналином, он призывал его бежать, скрыться в темноте, забиться в самый дальний и незаметный угол. В то же время жажда мести и расплаты за уничтожение Храма Фантазий требовала сатисфакции, ведь именно за ней он и вернулся домой. Эти два порыва, тянувшие Чипа в разные стороны, вдруг, объединились в один, скрепленный новым знанием. Мальчик понял, что теперь он сможет объяснить отцу свое одиночество, и для этого ему вовсе не нужны слова, ему просто нужно забрать его туда, где не ступала нога ни одного из ныне живущих или когда-либо живших людей.

Сжав воротник отцовской рубашки еще сильней, он снова потянул его, но на этот раз не на себя, а вглубь.

В один момент весь мир вокруг старины Билла схлопнулся, погружая его и Чипа в бесконечный вихрь калейдоскопичных отражений реальности. Мириады гостиных кружились вокруг, сливаясь вместе и отпочковываясь друг от друга, в нескончаемом и неосязаемом ничто.

Билл закричал. Точнее он попытался закричать, но воздух застрял в груди и спазм страха сжал его ребра до боли. Его глаза бешено вращались, ища хоть какую-нибудь зыбкую опору для поглощенного ужасом мозга. С каждой секундой Дуглас-младший, строивший из себя альфа-самца, агрессора с чьим мнением просто необходимо считаться, все больше и больше сдавал позиции, показывая кем он является на самом деле — всего лишь маленький, запуганный своим отцом, мальчик, который вот-вот расплачется и намочит штаны. И когда напряжение, казалось, достигло своего предела, Чип потянул его еще глубже.

Умопомрачительное вращение бесконечных гостиных сменилось темнотой, всепоглощающей и абсолютно тихой. В этом месте, а точнее в такой отдаленности от всех существующих мест, не было ничего. Чип привел отца к самому краю, к обрыву, которым заканчивалось бытие, скручиваясь и изгибаясь само в себя. Это было то самое место, которое должно было наглядно показать Биллу, как его сын одинок, именно здесь он и должен был понять… И понимание пришло к нему, но не то, на которое рассчитывал Чип.

При виде вселенского великолепия, которое не могло уложиться в его скудном умишке, Дуглас-младший сделал самый неправильный, но от этого не менее ожидаемый вывод. Он подумал, что бич всех алкоголиков наконец добрался и до него, что это сумасшествие, в которое он так неожиданно нырнул с головой — всего лишь приступ белой горячки, обман, вызванный дешевым пойлом в его старом и воспаленном мозгу. Но затем он увидел глаза Чипа, пристально смотревшие прямо на него. Это уже вовсе не походило на взгляд запуганного двенадцатилетнего мальчика, нет, теперь его карие глаза горели холодным огнем, проникавшим, казалось, в самое нутро и разъедавшим его изнутри, это были глаза дьявола.

Мысль о белой горячке потускнела и развеялась, сменившись новой, более дикой, но от этого не менее настырной: Мой сын — сам Дьявол. Наконец Билла охватила паника, она завладела им полностью, с головы до пят он пропитался страхом и потерял всяческий контроль над своим телом. Теперь им управляли лишь животные инстинкты и, вырвавшееся из оков разума, неуемное желание жить.

Более не осознавая происходящего, Дуглас-младший изо всех сил оттолкнулся от Чипа, тем самым разрывая тонкую путеводную нить, связывавшую их, и более ничем не поддерживаемый, не знающий дороги, устремился обратно, в родной слой реальности. Человечек из овалов и палочек возвращался на привычную поверхность бумажного листа.

«Он не видит, куда идти» — подумал Чип и бросился следом, но как ни старался, не мог нагнать отца.

Подобно ныряльщику, оказавшемуся на огромной глубине, отрезанному от воздуха и света, Билл изо всех сил греб к поверхности, не понимая, что может вынырнуть прямо в винты собственного корабля. К сожалению, именно это и произошло.

В опустевшем коридоре дома Дугласов с еле слышным хлопком материализовался уже протрезвевший и до смерти напуганный Билл Дуглас, а если быть более точным, то только его нижняя часть. Верхняя же находилась в гостиной и истошно орала.

В выходе из трехмерного поля реальности не было ничего сложного, это как сделать шаг влево или вправо, раз и готово. Но вот вернутся обратно — дело, требующее знания и ювелирной точности. Попробуйте представить себе вагон поезда, вращающийся вокруг вас и собственной оси с умопомрачительной скоростью, и в этот вагон нужно запрыгнуть, не переломав при этом себе все кости. Задачка не из легких, и Дуглас-младший, хоть и был предельно близок к успеху, но все же ошибся. Ошибка была незначительной, но роковой. Она привела к тому, что старина Билли вернулся в трехмерность на полметра левее, чем вышел из нее — прямо в стену. Он склеился с ней на атомарном уровне. Обои, гипсокартон, водопроводные трубы, все это намертво срослось с человеческой плотью, образуя на стыках новые химические соединения и при этом причиняя Биллу невыносимую боль.

Раздался еще один хлопок и в дверном проеме появился Чип. Понимая механику многомерных проекций на интуитивном уровне, он с легкостью вернулся на то же самое место, где и стоял, целый и невредимый.

— Что ты со мной сделал? — истерично заорал Билл, увидев сына. — Вытащи меня!

Странная картина, открывшаяся Чипу, испугала его, он отшатнулся и уперся плечом в дверной косяк. Он знал, что с человеком, который не видит дорогу, может произойти что-то плохое, но не был уверен, что именно. Теперь этот момент прояснился.

— А ну быстро вытащил меня! — продолжал орать Билл. — Не знаю, как ты это сделал, но верни все как было, сейчас же!

— Не могу, — практически шепотом ответил Чип, осознавая, что его отец проведет свои последние минуты в таком странном подвешенном состоянии.

— Что?!

— Не могу, — повторил он немного громче.

— Ах ты… — правая рука Билла по локоть была замурована в стене, и он мог только беспомощно вращать кистью, но левая оказалась свободна. Неожиданно он протянул ее к сыну и схватил его за горло.

— Если из-за тебя я подохну здесь, то ты подохнешь со мной! — прошипел он, сжимая пальцы.

Чип попытался вырваться, но тяжелая работа на заводе сделала руки старины Билла грубыми и сильными, а хватку крепкой, как у тисков.

По мере того, как Дуглас-младший проникался болью, раздираемых каждым неосторожным движением, внутренностей, его пальцы сжимались все сильнее и сильнее, сдавливая нежную плоть мальчишки.

Руки Чипа хаотично метались из стороны в сторону в жалких попытках ударить отца и высвободиться, но даже когда они попадали в цель, то никакого видимого эффекта не оказывали. Это сопротивление походило на отчаянную попытку рабочего, чью робу намотало на вал станка, вырваться из бездушных металлических оков, жаждущих перемолоть его в кашу.