Александр Лучанинов - Где они все? (СИ)

Наконец, давление на горло дошло до той отметки, при которой просвета для воздуха больше не оставалось, и Чип начал задыхаться. Разноцветные круги поплыли перед глазами, знаменуя приход кислородного голодания, за которым следует смерть.

Несколько раз неловко ударив отца по голове, мальчик убедился, что это не оказывает никакого эффекта, словно колошматить стену, в надежде, что она упадет, и принялся шарить вокруг в поисках хоть чего-то походящего на оружие.

Удача (если отбросить все другие неприятности) сегодня была на его стороне. Пустая бутылка бурбона, которую отец оставил лежать на диване, удобно легла в ладонь. Чип сжал ее покрепче и со всего размаха ударил Билла по голове. Осколки фонтаном брызнули во все стороны, каменная хватка на горле ослабла. Чип, кашляя и тяжело дыша, рухнул на пол.

— Тварь! — еще истошнее завопил Дуглас-младший. — Дьявольское отродье! Иди сюда, ты никчемный кусок дерьма, — он размахивал рукой перед лицом мальчишки в тщетных попытках снова схватить его, но никак не мог дотянуться. — С самого начала я догадывался, что из тебя ничего путного не выйдет, с самого начала. Надо было бросить тебя в роддоме, как и хотела твоя мать!

Проклятья, сыпавшиеся из Билла, плавно перешли в стоны, и в уголке его рта показалась тонкая струйка крови. Резкие движения повредили что-то у него внутри и еще больше усугубили его и без того безвыходное положение.

Чип, лежа на полу среди осколков стекла, смотрел на своего отца, он видел, что его губы шевелятся, извергая очередную порцию брани, но он ее не слышал. В его голове по кругу, раз за разом повторялась та ужасная фраза: «Надо было бросить тебя в роддоме, как и хотела твоя мать… как и хотела твоя мать… как и хотела твоя мать…» И с каждым новым витком, с каждым новым повтором она причиняла ему боль гораздо большую, чем испытывал Билл, пытаясь вырвать себя из стены. Чип всегда думал, что мама любила его, что однажды она могла вернуться за ним, и забрать его с собой, выхватить его из мозолистых рук вечно недовольного отца. Но теперь и этот Храм Фантазий рухнул, и похоронил под своими обломками последние капли терпения.

Сцепив покрепче зубы и сжав в кулаке «розочку», оставшуюся от бутылки, Чип выпрямился, словно пружина, и нанес удар, быстрый, точный, смертельный.

Вытягивая старину Билла из рамок привычной ему реальности, Чип рассчитывал, что сможет достучаться до человека, прячущегося где-то очень глубоко под этой толстой шкурой из агрессии и хамства, но вместо понимания и сочувствия, в ответ получил только новую порцию грязи в лицо и крупный синяк на горле. Эта встряска помогла ему понять, что его отец абсолютно ничем не отличается от тех вандалов, которые надругались над заброшенным домом на пустыре, в двух кварталах отсюда. Не боясь ответственности за свои действия, они стянули с себя штаны, а вместе с тем и ширму, скрывавшую их настоящее лицо. Чип хотел обратиться к человеку внутри Билла, но не смог, потому, что в нем не было никакого человека, он был обычным говорящим животным, чье место в одном из шатров бродячего цирка.

Стекло, как хирургический скальпель, одним легким рывком вспороло сонную артерию, и кровь под давлением вырвалась наружу. Дуглас-младший издал странный булькающий звук и попытался прижать свободной рукой рану, но алая струя все равно пробивалась сквозь пальцы, пачкая все вокруг.

Чип равнодушно наблюдал за тем, как жизнь в глазах его отца постепенно угасала. Тиран, некогда казавшийся непобедимым и грозным, сейчас больше походил на собственную тень. С каждой секундой его движения становились все менее и менее отчетливыми, пока, он окончательно не замер, безвольно свесив голову, а по стене не расплылось огромное багровое пятно.

Кори Литтл сидел в своем кабинете и никак не мог избавиться от странного ощущения, будто сегодня непременно должно произойти что-то плохое. Это как запах озона, появляющийся незадолго до того, как первые капли дождя коснутся земли.

Сложив руки лодочкой и упершись указательными пальцами в переносицу, он смотрел на металлическую табличку со своим именем и думал. Его очень заинтересовал тот парень, Чип Дуглас. Что-то подсказывало ему, что к этому подростку стоит присмотреться повнимательнее. Взять его, как говорится, под карандаш.

«У него очень агрессивный отец, — думал Литтл, вспоминая с какой силой Билл сжимал табличку. — Такой вполне способен навредить не только себе, но и ребенку. Пожалуй, позвоню ему сегодня вечером, просто чтобы убедиться, что все хорошо».

Дождавшись конца рабочего дня, Литтл, поглощенный раздумьями о судьбе молодого аутиста, вышел из здания школы, при этом забыв закрыть дверь своего кабинета на ключ — ни разу до этого не забывал.

Подойдя к своей новенькой и недавно отполированной Камри, он замер, теребя в руках брелок.

С того странного разговора утром прошло уже пять часов, а запах озона все никак не хотел выветриваться.

— Да, точно позвоню, — буркнул Литтл себе под нос и нажал на кнопку, отключающую сигнализацию. Фары автомобиля мигнули, и замок с еле слышным щелчком открылся.

Литтл уселся на все еще пахнущее новой кожей водительское сидение и завел мотор, но ехать не спешил.

— Ну позвоню я, и дальше? — он снова замолчал, а затем продолжил мысль. — Он и утром-то со мной говорить не хотел… К черту, это их личное дело, мне за такое не доплачивают.

Камри тронулась с парковочного места, и, вырулив на дорогу, затормозила на перекрестке возле светофора. Когда красный сменился желтым, а затем и зеленым, она оставалась неподвижной, и когда во второй раз загорелся желтый она продолжала стоять, мигая поворотником. Но в последний момент, перед тем как схема, проделав полный круг, зажгла снова красный, она все же поехала, но не в сторону квартиры Кори Литтла, а по направлению к старенькому одноэтажному дому Дугласов.

Осень укорачивает дни, и к тому времени, когда Литтл въехал в нужный район, закатный багрянец на небе сменился холодной синевой сумерек.

Кори не знал, что будет делать или говорить, когда доедет, но был уверен на все сто, что должен навестить Чипа. Его отец был весьма вспыльчивым и, скорее всего, страдал от алкоголизма. Такие реагируют на плохие новости непредсказуемо, и, если ситуация выйдет из-под контроля, то лучше, чтобы кто-то посторонний мог снизить градус или, по крайней мере, вызвать полицию.

Мысли о том, что его ученику может грозить опасность и навязчивый запах надвигающихся неприятностей, перетянули большую часть внимания Литтла на себя и из-за этого он почти проглядел, выхваченный фарами автомобиля из объятий сумерек, силуэт подростка. Тот брел по неосвещенному тротуару, его лицо было закрыто капюшоном толстовки, а правая штанина ниже колена разорвана в клочья.