Александр Лучанинов - Где они все? (СИ)

Литтл вытер вспотевший от волнения лоб, и достал из кармана брюк мобильный телефон. Набрав номер, он скрестил пальцы. Слишком много времени прошло с последнего звонка, слишком много.

— Алло? — вдруг услышал он в трубке знакомый голос.

— Джереми Симпсон, старина, это ты? — спросил Литтл.

— Да, я. Привет, Кори, давно не слышались, как поживаешь?

— Не очень, старина, не очень.

— Да? Что случилось?

— Не телефонный разговор, но могу сказать, что у меня есть для тебя очень интересный пациент. Не против, если я передам его тебе лично?

— Саймон, ты там как? — доктор Грант настойчиво постучал в дверь туалета для персонала. — С тобой все в порядке?

— Да, — санитар еще раз набрал в ладонь холодной воды и плеснул себе на лицо, — через пять минут выйду.

— Может скорую вызвать? — продолжал Грант.

Саймон взглянул на собственное отражение в зеркальце над умывальником. Правая скула и небольшая часть лба немного покраснели, а в остальном он был в полном порядке.

— Нет, не надо, спасибо. Бывало и хуже.

Работа санитаром в психиатрической клинике — тяжелое испытание, как для разума, так и для тела. А если ты трудишься в отделении для преступников, то еще и постоянная опасность для здоровья.

— Ладно, хорошо, — после недолгой паузы снова заговорил Грант. — Приводи себя в порядок и, если что, можешь взять отгул на сегодня. А я пока схожу к Гамильтону и доложу обо всем. Нужно что-то решать с этим буйным.

Саймон рефлекторно кивнул, будто в уборной кроме него был еще кто-то, кто мог бы увидеть этот кивок, и продолжил разглядывать покрасневшую щеку.

За все время работы с психами сегодняшняя переделка оказалась самой безобидной. Всего один стакан горячего чая в лицо. Не удар стулом в спину, не нападение с острым обломком зубной щетки, не даже скучный тычок локтем в глаз. Всего лишь стакан горячего чая.

Конечно, Грант, как человек новый, наверняка подумал, что бедняга санитар останется без глаза, ну или по крайней мере покроется ужасными волдырями, и, естественно, запаниковал. Саймон же был привычен к постоянным посягательствам на свое здоровье и знал, что в больнице, в целях безопасности, не выдают настолько горячий чай.

Выйдя из уборной, Саймон тут же наткнулся на Риту, симпатичную медсестричку, кормившую психов лекарствами по два раза на дню, в обед и перед сном.

Рита Босси была дочкой итальянских иммигрантов и обладала теми двумя качествами, которые всегда выбивали Саймона из колеи: длинные, как сама жизнь, ноги и аккуратный бюст третьего размера, кокетливо натягивающий больничный халат.

— Ты как? — спросила она, и потянулась к его лицу.

— Все хорошо, — ответил он и неловко увернулся от ее руки. — К вечеру и следа не останется.

Саймон хотел, чтобы эта молочно-белая элегантная ручка прикоснулась к нему, более того, он хотел этого так сильно, что отпрянул не зря, ведь если бы он позволил ей это наивное проявление женской нежности, то ему пришлось бы потом битый час бороться с оттопыривающей штаны эрекцией.

Саймон был тайно влюблен в Риту, но, несмотря на то, что присмотр за сбрендившими преступниками требует от человека немалой храбрости, он никак не мог перебороть этот парадоксальный страх внутри себя и пригласить ее на свидание.

— Что сказал Грант? — спросила она.

— Предложил взять отгул на сегодня.

— И ты возьмешь?

— Нет, конечно, — Саймон никогда не брал отгулы, если можно было этого избежать. Он прекрасно знал себя и свою лень, с которой он боролся ежедневно, ежечасно и ежесекундно. Каждый раз, когда он позволял себе хоть немного расслабиться, он тут же терял любую мотивацию заниматься чем-либо, и выйти из подобного вегетативного состояния требовало внушительных усилий. — Да и с чего бы мне? Подумаешь, чай…вот если бы кислота…

— Ой, не выдумывай, — Рита широко улыбнулась, и сердце Саймона сжалось в груди. — Откуда у нас взяться кислоте?

— Неоткуда конечно, это я так, к примеру.

Неловкая пауза.

— Ладно, — она завела за ухо, выбившуюся из плотно завязанного хвоста, прядь, — тогда приводи себя в порядок, ты нам нужен.

После этих слов она развернулась и зашагала по своим медсестринским делам.

Вот и сейчас, Саймон молча провожал ее взглядом и ничего не мог с собой поделать. Он изо всех сил пытался открыть свой непослушный рот, окликнуть ее и сказать: «Эй, Рита, не хочешь после смены сходить куда-нибудь?» Он знал порядок звуков и интонаций, которые были необходимы, но просто не мог их издать.

Саймон смотрел, как его заветная мечта удаляется, соблазнительно покачивая бедрами, и не предпринимал никаких попыток изменить что-либо.

Джеральд Пирс, убийца собственной дочери и по совместительству пациент психиатрической больницы Бриджуотер в штате Пенсильвания, во время утреннего приема пищи испытал один из сильнейших приступов за все время своего пребывания в этом исправительном учреждении.

Обычный, даже можно сказать рутинный прием пищи превратился в полный бардак, когда Джеральд, схватив со своего подноса бумажный стаканчик с чаем завопил во все горло: «С этим чаем что-то не так!» и выплеснул его парящее содержимое прямо в лицо Саймону Мэю, молодому санитару, стоявшему рядом.

Оливер Бун, сопалатник Джеральда, и по совместительству параноидальный шизофреник, воспринял его крик как сигнал, и приступил к исполнению плана побега, который они вместе разрабатывали вот уже на протяжении полугода.

Вскочив из-за стола, Бун, сломя голову бросился к выходу и тут же был остановлен вторым санитаром, затем бережно уложен на пол, а потом и обколот внеочередной порцией транквилизатора.

К слову, ни о каком плане побега Джеральд не знал, а весь процесс составления данного несуществующего плана находился только в больном воображении Оливера.

При виде разыгравшейся драмы, несколько других заключенных вышли из шаткого состояния душевного равновесия, в котором они до этого находились, и принялись завывать, улюлюкать и выкрикивать различные ругательства в адрес медперсонала. Этот шум, в свою очередь, нарушил спокойствие еще большего количества больных и в ход пошла еда.

Доподлинно не известно, кто первым додумался использовать больничное пюре как боеприпас, но это и не важно, ведь псих, получивший заряд картофеля в щеку, решил ответить обидчику тем же, и столовая больницы Бриджуотер моментально превратилась в горячую точку.

Котлеты мелькали под потолком, словно гаубичные снаряды, безжалостно обрушиваясь на нездоровые головы заключенных. Комочки невкусного холодного пюре картечью разлетались во все стороны, налипая неприятной белесой массой на стены и одежду. А венцом психиатрического военного искусства оказалось желе. Попадая за шиворот, оно вызывало у поверженного непреодолимое чувство отвращения и стремительное желание сдаться на милость победителя.