Роберт Силверберг - Новая весна

Когда она вошла, он изысканно поклонился, сделал знак Доинно и на всякий случай дополнительно пожелал ей радости под покровительством Накабы. Все это благочестие было утомительным. Она прекрасно знала, как мало он верил в богов, будь они кошмарскими или бенгскими.

— Так в чем же дело, Хазефен Муери? — нетерпеливо поинтересовалась она, не обременив себя ответными связанными знаками.

— Мы будем беседовать здесь? В вестибюле?

— Он ничем не хуже других мест.

— Я надеялся… на что-либо более уединенное…

Таниана про себя выругалась.

— Тогда пошли со мной. В конце коридора у Креша есть небольшой кабинет.

Тревожный взгляд.

— Креш будет присутствовать?

— Он встает в полночь и отправляется в Дом Знаний, чтобы развлечься со своими игрушками. А разве в этом есть что-то, о чем Крешу не следовало бы знать?

— Леди, я предоставлю вам возможность решать это самой, — ответил Хазефен Муери. — Я заинтересован лишь в том, чтобы довести это до вашего сведения, но если вы сочтете необходимым поделиться информацией с летописцем, то…

— Ладно, — перебила Таниана. — Пошли. — Ее раздражение начинало нарастать. Все эти поклоны и шарканья ногами, эти демонстрации чествования богов, в которых он не верил, эти елейные уклончивые объяснения…

Она вошла в кабинет и закрыла дверь. Помещение представляло собой скопище памфлетов и рукописей Креша. Сквозь изогнутое окно она заметила, что мелкий моросящий дождик теперь перешел в ливень. Фестиваль провалится. Она представила, как будет стоять на стадионе возле места вождя, насквозь промокшая, поняв тлеющий и шипящий факел, который должен был символизировать торжественное начало состязаний.

— Итак, — произнесла она, — мы здесь. Вполне уединенное место.

— Я должен сообщить о двух вещах, — сказал Хазефен Муери. — О первой сообщили мне стражники суда, которые, по моему приказу, следят за джикским посланником.

— Ты говорил, что дело касается Нилл и Аруиланы.

— Так оно и есть. Но это также касается и безопасности города. Если позволите, то сначала я коснусь этого вопроса.

— Тогда продолжай.

— Как вам известно, посланник ежедневно свободно разгуливает по городу. Мы держали его под домашним арестом, но по просьбе Нилл и Аруиланы сняли его. И теперь, леди, он портит детей.

— Портит? — уставилась на него Таниана.

— Он распространяет серди них джикские убеждения. Он разъясняет им такие понятия, как Гнездо-правда, Королева-любовь, Гнездо-связь, Яйцо-план. Вы знакомы с ними?

— Да, я слышала о них. Все слышали. Правда, я точно не знаю, что они означают.

— Если вас это интересует, то можете расспросить любого ребенка в городе. Особенно самых юных. Кандалимон проповедует им каждый день. Каждый день он наполняет их головы этой дьявольской чепухой.

Таниана глубоко вдохнула:

— Ты в этом уверен?

— Леди, за ним пристально следят.

— И дети… они его слушают?

— Леди, они слушают и верят! Их отношение к джикам в корне изменилось. Они уже не считают их такими, какими они кажутся остальным из нас. Они не считают их отвратительными. Они не находят в них ничего зловещего. Леди, поговорите с любым ребенком, да хоть с каждым из них. И вы все поймете сами. Кандалимон убедил их, что джики серьезные и разумные. Почти богоподобные. Или по крайней мере существа какой-то особой высшей материи. Он рассказывает им о том, насколько древней является джикская нация, насколько важной она была во времена Великого Мира. Вы же знаете, как зачаровывают детей сказки и басни о Великом Мире. И вот перед ними существо, которое уверяет, что одна из шести рас Великого Мира до сих пор существует и живет далеко отсюда в каком-то фанг тастическом подземном замке и не желает ничего, кроме того как распространить среди нас свою любящую мудрость…

— Да, — решительно заявила Таниана. — Я понимаю опасность. Но что он собирается сделать? Увести всех юных жителей города подобно флейтисту, наигрывающему веселую мелодию, через холмы и долины в Г нездо?

— Насколько я понимаю, это не исключено.

— И ты утверждаешь, что Нилли Аруилана имеет к этому отношение? Но какое?

Хазефен Муери наклонился вперед, так что его лицо почти касалось ее.

— Леди, они с Кандалимоном любовники.

— Любовники?

— Леди, вам известно, что она ежедневно посещает его комнату. Приносит ему еду, обучает языку.

— Да, да, конечно.

— Леди, она иногда проводит с ним целые ночи. Мои стражники слышали звуки, которые… леди, простите меня, простите… которые могут быть звуками, издаваемыми при спаривании.

— Ну и что из того? — Таниана сердито взмахнула рукой. — Спаривание — вполне здоровое явление. Она никогда им особо не интересовалась. Возможно, что пришла пора и оно ей понравилось.

Лицо Хазефена Муери окоченело, словно Таниана один за одним обрубала ему пальцы.

— Леди… — слабо выдавил он.

— Нилли взрослая женщина. Она может спариваться с кем пожелает. Даже с джикским эмиссаром.

— Леди, они также и сношались.

— Что? — от неожиданности воскликнула Таниана. Сношение полностью меняло суть дела. Мысль о том, что их души соединились и что Кандалимон наполнил разум ее дочери, который и без того был неустойчив после пребывания в плену, самыми сокровенными джикскими фантазиями, ошеломила ее. На какой-то миг ей показалось, что она качнулась, словно ноги куда-то исчезли, оставив ее падать на розовый мраморный пол. Она старалась не терять над собой контроль.

— Каким образом тебе удалось это узнать? — спросила она.

— Леди, у меня нет доказательств, — поспешно признался Хазефен Муери. — Поймите, я очень раскаиваюсь, что следил за ними. Но огромное количество времени, которое они проводят вместе… степень интимности… тот факт, что они оба побывали в плену у джиков… а также то, что они, вне всяких сомнений, любовники и вступили в пору сношения…

— Тогда это только предположения.

— Но, я полагаю, правильные предположения.

— Да. Да, я понимаю, что ты имеешь в виду.

Таниана бросила взгляд в сторону окна. Дождь затихал после внезапно сильного ливня, и небо начинало проясняться.

— Леди, у вас будут для меня какие-либо распоряжения?

— Да. Да. — В горле у нее пересохло, голова раскалывалась. Пора было выходить, чтобы появиться в бенгском храме и исполнить ритуал, который символизировал послание Накабы в жилище Создателя. Ее сознание жгла воображаемая картина со сношавшимися Нилли и Кандалимоном. Она пыталась ее отогнать, но безрезультатно.

— Следите за ней как и прежде. Если тебе удастся выяснить, что действительно происходит между ней и Кандалимоном, я хотела бы об этом знать. Но сделай так, чтобы она не подозревала об этом.

— Разумеется. А как быть со второй половиной, касающейся обучения малолетних детей джикским доктринам?