Анна Семироль - Азиль

— Я повторюсь. Мой брат убит, и я хочу, чтобы наказание понёс тот, кто это сделал. Но я не хочу допустить, чтобы пострадали невиновные, — он медлит. И заканчивает: — С тебя и так достаточно.

Девушка молчит, уголки её губ опускаются. Словно Бастиан сказал что-то совсем не то.

— В чём дело? — не выдерживает он.

— Месье Каро… Вы слишком добры ко мне. Но… поздно. У меня больше нет дома. Мой ото-сан арестован и в тюрьме, как и я. Я не знаю, где моя Акеми и что с ней. И если я выйду отсюда, меня никто не возьмёт на работу, никто не даст мне приюта, — спокойно говорит Кейко, глядя поверх плеча Советника. — Мне не с чем жить, месье Каро. Я… я благодарна вашей семье. Ники дал мне любовь и смысл в жизни. И подарил красивую сказку, что даже такая, как я, может жить иначе. И я поверила. Когда веришь, светлее на душе и легче.

Она опускается на стул, поникает головой.

— Когда мы познакомились, и Ники-кун предложил мне встречаться, он сказал слова, которые я запомнила: «Когда мир обречён, какой смысл жить, если не ради любви?». Для кого-то это просто красивые слова, а я действительно жила любовью. И в каждом дне действительно был смысл. Ожидание, радость от его приездов, тепло, которым он делился со мной… Вера в чудо. Свет. Мне было достаточно одной его улыбки. Теперь у меня не осталось ничего. Мне бы не хотелось, чтобы вы тратили время и силы зря. Я собираюсь признать свою вину по любому обвинению, которое мне предъявят.

В горле ком. Осознание того, что девчонка всё понимает и идёт на подобное, шокирует.

— Сколько тебе лет, Кейко?

— Восемнадцать.

— Послушай, всё можно изменить!

— Если верить, месье Каро.

Она зябко сутулится, хоть в комнате и жарко. Бастиан давит вздох, проходит к открытому окну. С улицы доносятся крики и смех играющих по ту сторону тюремной стены детей, пахнет мокрой пылью: это служащий поливает из жестяной лейки чахлые кусты, растущие вдоль дорожки. «Там жизнь, — горько думает Бастиан. — Там великое множество вероятностей и шансов…»

— Кейко… Есть ли что-то, о чём ты хотела бы узнать или попросить? — спрашивает Бастиан, глядя в окно.

— Есть.

Он возвращается обратно, присаживается перед девушкой на корточки.

— Тогда я тебя внимательно слушаю.

Она долго молчит, глядя на переплетённые на коленях пальцы рук. Бросает на Бастиана быстрый взгляд, словно хочет спросить: не обманешь? Исполнишь?

— Если это возможно, месье Каро. Когда меня привезли сюда, у меня забрали очень дорогие мне вещи. Это голубая бусина-колокольчик и пластиковое колечко с красным стёклышком. Бусина — подарок мамы, я носила её в волосах, сколько себя помню. А кольцо мне подарил Ники.

— Тебе всё вернут. Даю слово. И переведут в чистую камеру, где ты будешь одна, — хрипло говорит Бастиан. — Только и я хочу тебя попросить…

В дверь деликатно стучат, заглядывает недавний парень:

— Месье Каро, прошу прощения, время.

Бастиан забирает со спинки стула сюртук, кладёт руку на худенькое, острое плечо Кейко.

— Девушка в свою камеру не вернётся. Я требую выделить ей более комфортные условия. Позовите сюда начальника тюрьмы, а сами быстро принесите вещи, которые у неё отняли здесь. У вас пара минут, мне дорого время.

И когда паренёк убегает, ненадолго оставив их вдвоём, Бастиан касается подбородка Кейко, заставляя её смотреть ему в глаза, и заканчивает фразу:

— Я хочу тебя попросить: верь мне и борись. Я постараюсь тебя отсюда вытащить. В память о брате.

— Найдите того, кто убил Ники, — просит Кейко. И добавляет одними губами, когда Бастиан отводит взгляд: — И меня.

Советник Каро едет домой из Второго круга и думает о Кейко Дарэ Ка. Отцу он не стал ничего рассказывать, сказал только, что девчонка невиновна и версия Канселье — полный бред. Фабьен Каро на это ответил, что Бастиан не иначе как перетрудился и повредился умом, и его жалости больше достойны помойные кошки, а не смазливая косоглазая тварь, угробившая его младшего сына.

Два электромобиля несутся по дороге к Ядру, обгоняя друг друга и слепя дальним светом в зеркала заднего вида. Отцовская машина всё же уходит в отрыв; Бастиан гасит скорость и ведёт свой электромобиль спокойнее.

— Вылетишь с трассы — туда тебе и дорога, упёртый старый хрыч, — ворчит он, глядя на удаляющиеся огни фар впереди.

Странное ощущение не даёт ему покоя. Вроде бы, всё в порядке, все дела улажены. Он лично проводил Кейко в одиночную камеру, убедился, что в ней чисто и на койке лежит комплект постельного белья. При нём же девушке передали бубенчик и кольцо. И прежде чем за Кейко закрылась дверь, она улыбнулась ему и сказала:

— Спасибо, месье Каро. Вы были добры.

Но что-то не так. Бастиан хмурится, трёт переносицу. Предчувствие мечется внутри, и его не поймать, не заставить оформиться в чёткие мысли. Отвлекают огни отцовских фар, мелькающие столбы дорожных ограждений. Советник Каро вспоминает: он уже испытывал подобное. То же чувство владело им перед тем, как он увидел в море ту самую гигантскую рыбину.

— Да к чёртовой же матери! — рычит Бастиан. Притормаживает — и разворачивает машину в обратном направлении.

Через полтора часа он уже долбит кулаком по воротам тюрьмы.

— Советник Бастиан Каро. Срочное дело! — бросает он сонным охранникам. — Мне необходимо сопровождение в блок одиночных камер.

— Не спится же каким-то идиотам, — ворчит в сторону охранник — но Бастиан пропускает его реплику мимо ушей.

Бьётся в узких бетонных коридорах эхо шагов, гремит пульсом в ушах. Моргающий мутный свет под потолком раздражает до тошноты. «Да что с тобой? — пытается взять себя в руки Бастиан. — Посмотри на себя со стороны. Каким тебя видят люди? Вспотевшим, нервным типом, одержимым непонятным порывом? Хорош Советник, нечего добавить».

Заспанный молодой охранник отпирает дверь камеры, включает свет.

— Заключённая, просыпайся! — командует он зычно.

Стоящий за его спиной Бастиан сперва видит тёмные пятна на полу, потом в нос ударяет кислый запах рвоты с примесью железа. И только потом взгляд выхватывает маленькую фигурку, скорчившуюся в углу.

— Пропустите! Кейко!

Три широких шага — и он уже рядом, касается её плеча, переворачивает девушку на спину. Губы, рубашка на груди — в тёмно-коричневых пятнах, глаза полуоткрыты, кожа на горле расцарапана, под ногтями — запёкшаяся кровь. Бастиан переносит Кейко на лежанку, укладывает, ищет пульс на шейной артерии. И не находит. Под ботинком что-то ломко хрустит. Охранник наклоняется, поднимает с пола маленький прозрачный осколок.

— Месье… стекло.

— Сделайте что-нибудь! — от собственного крика звенит в ушах. — Позовите врача!