Сергей Боровский - Школа

Он задал этот вопрос как можно более игривым тоном, но выстрелил куда-то совершенно мимо мишени. Либо наоборот: поразил в самое яблочко. Она сразу как-то поникла и повернула в сторону голову.

- Конечно. Как же иначе?

Спасла их перемена танца и тост, произнесённый «кавалеристом»:

- За прекрасный вечер!

--

Запершись у себя в комнате, он ещё раз мысленно возвратился к разговору с Викторией (про себя он давно перешёл с нею на ты). Каким-то кривобоким он у них получился. И дело было даже не в том, что каждый из них говорил о чём-то своём и плохо понимал собеседника, но в том, что они вообще как бы находились на разных платформах. Так бывает, когда два человека, разделённых громадным расстоянием, пытаются докричаться друг до друга. Они складывают ладони рупором, но ветер доносит лишь обрывки фраз, вычленить смысл из которых не представляется возможным.

Она вроде как намекала ему на что-то, а он вёл себя как последний кретин и думал только о том, как соблазнительно пахнут её волосы, как скрипит под его пальцами материя её платья, как мягко касаются пола каблуки её туфель. И после завершения всей этой пустой болтовни они остались друг для друга теми же людьми, кем и были в начале: она — секретарём школы, которую он проверяет; он — этим самым проверяющим. А на что, собственно, он рассчитывал?

Веселье завершилось чуть ли не за полночь. Они с Викторией много танцевали опять, и он непрестанно думал о том, делает она это, выполняя поручение, или по собственному желанию. Расставались, улыбаясь, как старые друзья. Ни о чём большем, конечно же, речи идти не могло.

Ему предстояла вторая ночь в отведённой ему комнате, но вчера у него просто не хватило сил как следует с ней ознакомиться. Поэтому он наверстал упущенное сейчас и с пристрастием осмотрел помещение.

Полутораспальная кровать, выполненная в «викторианском стиле», стояла, прижавшись спинкой к дальней от двери стене. Её пышность была терпимой, и основание казалось не расшатанным — скрипов и излишних покачиваний он не заметил. По обеим сторонам кровати располагались тумбочки с ночниками, прикрытыми атласными абажурами, свидетельствуя о том, что гостевой номер был спроектирован как двухместный. По правую руку, вдоль стены с окном, стоял короткий диванчик, и сразу за ним, под самым окном — маленький квадратный столик, застеленный опрятной белой скатертью. Из мебели ещё имелись два кресла, симметрично расположенные напротив кровати, по краям входной двери, и платяной шкаф «под красное дерево». По левую же руку была ванная комната.

Всё мило и ненавязчиво. Как раз, чтобы не наскучить за пару-тройку дней.

Он принял горячий душ и переоделся в пушистый халат, висевший в шкафу, собираясь почитать на ночь что-нибудь из предусмотрительно взятой с собой литературы. Что-нибудь детективное, легкомысленное. Он открыл саквояж и стал пальцами перебирать корешки обложек, прислушиваясь к спонтанным своим реакциям на прикосновение. Рассудку в подобных ситуациях он доверял меньше, считая шестое чувство более подходящим советчиком.

Раздался осторожный стук в дверь. Так обычно стучится посетитель, который не уверен в том, что его примут с распростёртыми объятиями. Или судьба.

Проверив, плотно ли запахнут халат, он щёлкнул задвижкой и отворил дверь.

За порогом стояла Виктория Павловна. В том же платье, что и на вечеринке. Такая же манящая и недоступная.

- Ты? - непроизвольно вырвалось у него, и она сделала шаг через порог к нему навстречу.

Он машинально прижал её к себе, снова ощутив чудесный запах её роскошных волос.

Она положила свою голову ему на грудь, но руки продолжала держать прижатыми к своей груди, крест накрест, что позволяло сохранять некоторую дистанцию между ними.

Минуты две они не произнесли ни слова, а потом она подняла на него глаза, полные слёз, и прошептала:

- Уезжайте! Прошу вас!

- Вика! Что ты говоришь? - он слегка потряс её, как бы приводя в чувство. - Я никуда без тебя не уеду!

В её взгляде не изменилось ровным счётом ничего. Будто не для неё вовсе он произносил свои страстные и опрометчивые речи.

- Я не смогу ничего объяснить, я просто прошу поверить мне. Уезжайте!

Тоска подкатила к его горлу, но богатый жизненный опыт подсказывал, что всё поправимо. У всякой женщины есть тайна, которую она считает роковой для отношений, но которая всегда на поверку оказывается каким-нибудь вздором.

- Вика... Виктория Павловна. Смею вас уверить, что меня очень трудно чем-нибудь удивить. Или испугать. К тому же, я вполне современный человек, лишённый предрассудков. Мы могли бы...

- Вы не слышите, что я вам говорю. Вы сейчас целиком поглощены собой. Но я всё-таки прошу вас: уезжайте!

Такого непоколебимого напора с её стороны он не ожидал. Как и того понимания, которое она выказывала относительно его состояния. Нужно пойти ей на уступки. Сделать вид, что согласен, и выиграть тем самым время. Сегодняшняя ночь закончится, настанет утро, и вместе с ним обязательно придёт какая-нибудь идея, а у неё, вполне возможно, поменяется настроение. Выплакавшись, она поймёт, что совершила ошибку.

- Хорошо, Виктория Павловна. Я уеду. Завтра же утром. Хотя это и будет нарушением приказа начальства.

Пусть она знает, что ради неё он готов на самые безумные жертвы.

- Нет! Завтра будет слишком поздно. Вы должны уехать прямо сейчас.

- Сейчас?! Но, позвольте...

- Дорогу расчистили.

Неправдоподобно, но, с другой стороны, зачем ей врать?

- Вы найдёте Егора в хозяйственном блоке — там у него комната. Вы её сразу увидите. На ней висит табличка с номером «6». Разбудите его и скажете, что вам срочно нужно ехать.

- Но как...

- Соврите что-нибудь. Что ваша невеста заболела. Что у вас там пожар... Я не знаю. Скажите, что Анатолий Сергеевич в курсе. Егор поверит.

Мысли окончательно спутались в голове Волкова. Неужели его помолвка стала причиной их нелепого разрыва? Она узнала о ней. Да, конечно. По-другому и быть не могло. Однако собирать чемодан прямо сейчас — это, пожалуй, чересчур. Нужно постараться в данной ситуации сохранить хотя бы лицо, если это всё ещё возможно.

- Но это же полная нелепица! - воскликнул он. - Это вздор!

Эти его слова, как уже не один раз произошло между ними сегодня, можно было понять как угодно.

- Прошу вас! - в последний раз повторила она, высвобождаясь из его бесполезных объятий и исчезая в темноте коридора.

Глава 2

Назначенная ему на утро аудиенция у директора состоялась, но теперь его собственные планы резко изменились. Он изначально собирался попросить каких-то объяснений насчёт одного циркуляра, но последний его разговор с Викторией Павловной низводил эту просьбу до уровня бессмысленности.