Ларри Нивен - Осколок Империи

Полли уже решила выйти из леса, когда заметила полицейские машины. Их было по меньшей мере тридцать, и они приземлялись вокруг капсулы.

Она не покинула укрытие.

Если бы подчиненные Джезуса Пиетро увидели его сейчас, они бы поразились произошедшей в нем перемене. И немудрено. Все окружавшие его люди, кроме двух или трех, принадлежали к элите экипажа. Их шоферы, включая его собственного, благоразумно остались в машинах. Джезус Пиетро Кастро совершенно преобразился: он вел себя почтительно и подобострастно; старался не задеть чей-нибудь локоть, не наступить кому-нибудь на ногу или даже просто не оказаться у кого-нибудь на пути.

В результате именно это помешало ему увидеть то, как Миллард Парлет, прямой потомок капитана первого межзвездного корабля «Планк», открыл капсулу и опустил туда руку. Зато тот предмет, который старейшина вытащил на свет, чтобы лучше рассмотреть его, увидели все.

Это был правильный прямоугольник с округленными краями, упакованный в упругий материал, испарявшийся на глазах. Нижняя часть его была изготовлена из металла, а верхняя — из материала, отдаленно напоминающего стекло, но более прозрачного и более твердого, чем металлические сплавы. В самой верхней части плавало нечто бесформенное.

Джезус Пиетро открыл от изумления рот. Его глаза напряженно всматривались в странный предмет. Да, он узнал его. Это было то, о чем говорилось в сообщении, полученном шесть месяцев назад.

Бесценный подарок и в то же время большая опасность.

— Это должно быть нашим самым бережно охраняемым секретом, — говорил Миллард Парлет голосом, напоминающим скрип несмазанных дверных петель.

— Информация о нем ни в коем случае не должна просочиться к посторонним. Если колонисты видели это, то они поднимут большой шум. Мы должны сказать Кастро, чтобы… Кастро! Где, Кастро, черт побери?

— Я здесь, сэр.

Полли убрала свой фотоаппарат обратно в футляр и стала пробираться в глубь леса. Она сделала несколько фотографий и два увеличенных снимка той вещи в стеклянном контейнере. Ее глаза не рассмотрели отчетливо этот предмет, но на снимках будут видны все детали.

Она стала карабкаться вверх по стволу дерева, повесив фотоаппарат на шею. Листья и ветки, казалось, пытались сбросить ее вниз, но она поднималась все выше и выше в густую крону. Когда Полли наконец остановилась, каждый квадратный сантиметр ее тела испытывал мягкое давление упругих ветвей. Было темно, как в пещерах Плутона.

Через несколько минут эту территорию наводнит полиция. Полицейские подождут, когда уедут люди из Экипажа, затем начнут прочесывать местность. Для Полли было недостаточно оставаться невидимой. Листья должны закрывать ее так плотно, чтобы тепловое излучение тела не пробивалось наружу.

Она не могла винить себя в том, что упустила капсулу. В отличие от экипажа, Детям Земли не удалось расшифровать послание Робота-разведчика. Только экипаж знал истинную цену подарка с Земли. Но Полли она теперь была тоже известна. Когда восемнадцать тысяч колонистов Удивительной Горы узнают, что было в этой капсуле…

Настала ночь. Специальная полиция к этому времени арестовала всех колонистов, которых смогла найти. Оказалось, что никто из них не видел капсулу после приземления, так что всех их вскоре можно будет отпустить, проведя тщательный допрос. Теперь полицейские обшаривали местность, вооружившись детекторами инфракрасного излучения. В той роще, где пряталась Полли, было обнаружено несколько подозрительных объектов, и все они были обстреляны капсулами с сильнодействующим снотворным. Полли так и не почувствовала, как в нее попали, но, проснувшись на следующее утро, с облегчением обнаружила, что находится на прежнем месте. Полли подождала до полудня, а затем, спрятав свой фотоаппарат в корзинке под набранными вчера грибами, пошла по направлению к мосту, соединяющему плато Бета и Гамма.

С колокольни Компбельтауна сорвались четыре оглушительные звенящие ноты. Звуковые волны друг за другом покинули город, пересекая поля и дороги и постепенно затухая. Они пронеслись над шахтой мгновенно, но люди посмотрели вверх, опуская свои инструменты.

Впервые за этот день Мэт улыбнулся. Мысленно он уже ощущал вкус холодного пива во рту.

Ехать на велосипеде от шахты нужно было все время под горку. Он добрался до заведения Циллера, когда оно только начинало заполняться посетителями. Он заказал кувшин, как обычно, и осушил первый стакан залпом. На него снизошло блаженство, и, чтобы не образовалась пена, он налил второй стакан аккуратно по стеночке. Он сидел, потягивая пиво, в то время как все больше и больше рабочих, окончивших трудовой день, вливались в бар.

Завтра суббота. На два дня и три ночи он мог забыть ненадежных маленьких бестий, с помощью которых зарабатывал себе на жизнь.

Вскоре чей-то локоть задел его по шее. Он не придал этому значения: привычка, которую его предки завезли с перенаселенной Земли и сохранили. Но когда локоть толкнул его во второй раз, стакан был как раз около губ. Пиво холодными ручейками стекало по шее Мэта, когда он обернулся, для того чтобы вежливо выразить свое неудовольствие.

— Извините, — сказал низкорослый загорелый мужчина с прямыми черными волосами. У него было тонкое, ничего не выражающее лицо, и он производил впечатление усталого клерка. Мэт пристально вгляделся в него.

— Худ, — сказал он.

— Да, меня зовут Худ. Но я не узнаю тебя.

В голосе мужчины прозвучал вопрос.

Мэт ухмыльнулся, потому что любил выразительные жесты. Он взялся пальцами за воротничок и распахнул рубашку до талии.

— Попытайся еще раз, — предложил он.

Человек, похожий на клерка, отпрянул, затем его глаза заметили крошечный шрам на груди Мэта.

— Келлер.

— Точно, — сказал Мэт и застегнул молнию на рубашке.

— Келлер, черт побери, — сказал Худ. Можно было легко догадаться, что такие слова он приберегал для особых случаев. — Прошло уже по меньшей мере семь лет. Чем же ты занимался все эти годы?

— Садись быстрее. — Худ не упустил свой шанс и оказался сидящим на стуле рядом с Мэтом раньше, чем мужчина, занимавший этот стул, успел полностью подняться. — Я нянчил червей в шахте. А ты?

Улыбка внезапно исчезла с лица Худа:

— Я надеюсь, ты не держишь на меня зла за этот шрам, не так ли?

— Нет! — воскликнул Мэт с подкупающей искренностью. — Все произошло по моей вине. Тем более что это было давно.

И это действительно было давно. Однажды осенним днем, когда Мэт еще учился в восьмом классе, Худ вошел в его классную комнату, чтобы одолжить точилку для карандашей. Это была его первая встреча с Худом. По комплекции мальчик был примерно такой же, как и Мэт, хотя, очевидно, на год старше, низкорослый, очень нервный старшеклассник. К несчастью, учитель вышел из класса. Ни на кого не глядя, Худ проследовал через всю комнату, заточил карандаш и повернулся, пытаясь пробраться к выходу сквозь толпу орущих и прыгающих восьмиклассников. Худу, новичку в школе, они должны были показаться ордой каннибалов, и в центре событий был Мэт, использующий стул подобно дрессировщику.