Стивен Бакстер - Глаз времени

— Точь-в-точь как говорится в легендах, — пробормотал он. — Они всегда были всего лишь кочевниками. Они покорили мир, заботясь только о том, чтобы найти пастбище своим стадам. И когда настанет время отправиться в свои зимние угодья, весь этот город сорвется с места и устремится на юг…

Их повозка снова пришла в движение, и они спустились с невысокого гребня, направляясь к палаточной столице.

У ворот их остановил стражник в голубой сверкающей блестками тунике и фетровой шапке.

— Думаешь, эти парни хотят нас продать?

— Скорее, договариваются о взятке. Но все в этой стране принадлежит правящей аристократии — Золотой Семье. Люди Скакатая не могут нас продать императору — мы уже ему принадлежим.

Наконец им разрешили пройти в город. Начальник стражи приставил к ним наряд солдат, и Сейбл, Колю и всего одного из их монгольских спутников, вместе с телегой и всем их снаряжением, повели внутрь.

Они шли по широкой улице прямо к большому палаточному комплексу в центре. Земля под их ногами представляла собой мягкую, вымешанную тысячами ног грязь. Юрты были большими и некоторые были украшены дорогими тканями. Но первое Колино впечатление о столице — это неописуемое зловоние, напоминавшее то, с которым они столкнулись еще в селении Скакатая, но тысячекратно преумноженное. Он едва мог сдерживать позывы к рвоте, одолевавшие его.

Как бы там ни было, но улицы были полны народа, и не только монголов. Здесь можно было увидеть китайцев и, вероятно, японцев, представителей Ближнего Востока — возможно, персов и армян, — мелькали даже круглые глаза европейцев. Люди здесь были одеты в искусно сработанные туники, сапоги и шапки, и многие носили на шее, запястьях и пальцах тяжелые драгоценности. Яркие комбинезоны космонавтов, как и их скафандры и прочее снаряжение, погруженное на телегу, привлекло внимание некоторых, но большого интереса ни у кого не вызвало.

— Они привыкли к чужакам, — объяснил Коля. — Если я не ошибся со временем, то перед нами — столица империи. Нам не стоит недооценивать этих людей.

— Ах, об этом не беспокойся, — зловеще сказала Сейбл.

По мере того как они приближались к центральному комплексу, присутствие солдат становилось все более заметным. Повсюду были видны лучники и меченосцы в полном боевом облачении, готовые в любую минуту броситься на врага. Даже те, кто в тот момент был не при исполнении, отрывались от еды или игры в кости и провожали чужаков настороженным взглядом. Эту огромную палатку, должно быть, охраняла тысяча воинов.

Путники приблизились ко входу в павильон, который был настолько большим, что в нем поместилась бы целиком вся палатка Скакатая. Над входом висел штандарт из хвостов белых яков. Здесь снова произошел разговор со стражей, и внутрь комплекса отправили гонца.

Спустя какое-то время гонец вернулся с человеком более высокого роста, явно азиатского происхождения, но, на удивление, с голубыми глазами. На пришедшем был изысканно вышитый камзол и шаровары. С ним пришла команда советников. Он тщательно осмотрел космонавтов и их снаряжение, легонько проведя рукой по ткани комбинезона Сейбл, и его глаза сузились от любопытства. Бегло и невнятно он поговорил со своими советниками, затем щелкнул пальцами, развернулся, явно намереваясь удалиться. Слуги начали вытаскивать из телеги вещи космонавтов.

— Нет, — громко сказала Сейбл.

Коля весь съежился, но женщина твердо стояла на своем. Высокий человек медленно повернулся и посмотрел на нее широкими от удивления глазами.

Она подошла к телеге, вытащила кусок парашютной ткани и расправила его перед ним.

— Все это принадлежит нам. Даругхачи Тенгри. Ферштейн? Оно останется при нас. А этот материал — наш подарок императору, подарок с небес.

— Сейбл… — нервно сказал Коля.

— Нам все равно нечего терять, Коля. Все-таки ты начал этот театр.

Высокий человек колебался. Затем его лицо расплылось в улыбке. Резким голосом он начал раздавать указания, и один из его советников побежал в комплекс.

— Он понимает, что мы блефуем, — сказала Сейбл. — Но не знает, что с нами делать. Сообразительный попался.

— Если он настолько умен, то нам следует быть осторожнее.

Советник вернулся и привел с собой европейца. Это был небольшой, низкорослый мужчина, которому могло быть около тридцати, но из-за слоя грязи на лице и всклокоченных, давно нестриженных волос и бороды сказать точно было трудно. Он смотрел на них бегающими глазками, полными корысти. Затем быстро заговорил с Колей.

— Смахивает на французский, — сказала Сейбл.

Оказалось, что так оно и есть. Европейца звали Базиль, и он родился в Париже.

Их проводили в комнату, очевидно служившую приемной, в которую девочка-прислужница принесла еду и питье — куски мяса, приправленные специями, и что-то похожее на лимонад. Ей было лет четырнадцать-пятнадцать, не больше, она была полной, и, кроме нескольких вуалей, на ней почти ничего не было. К тому же в ее лице Коля разглядел немного европейского. Ее глаза были пусты, и он задумался над тем, как далеко ее увезли от дома.

Вскоре им стал понятен замысел высокого вельможи. Базиль в совершенстве владел монгольским языком и должен был служить в качестве переводчика.

— Они думают, что все европейцы говорят на одном языке, — поведал им Базиль. — От Уральских гор и вплоть до Атлантического океана. Но мы так далеко от Парижа, что это можно считать простительной ошибкой…

Коля говорил по-французски довольно хорошо — даже лучше, чем по-английски. В школе он учил его в качестве второго иностранного. Но ввиду того, что французский язык, на котором говорил Базиль, сформировался лишь спустя несколько веков после появления французской нации как таковой, понять парижанина было нелегко.

— Это все равно, что беседовать с Чосером, — попытался объяснить Криволапов Сейбл. — Только представь себе, как сильно изменился с тех пор английский язык… Я уж не говорю о том, что Базиль, наверное, родился за сто лет, или даже больше, до Чосера.

Но Сейбл никогда прежде не слышала о Чосере.

Базиль оказался человеком гибкого ума и очень понятливым, и, к великому удивлению Коли, который полагал, что у них уйдет на взаимное приспосабливание намного больше времени, спустя пару часов они научились довольно сносно понимать друг друга.

Базиль рассказал, что был торговцем и приехал в столицу мира, чтобы сколотить состояние.

— Торговцы обожают монголов, — признался он. — Ведь они открыли нам Восток! Китай, Корею… — Понадобилось время, чтобы понять названия стран, которые он упоминал. — Естественно, что большинство из них — это мусульмане и арабы, так как во Франции большая часть населения даже и не подозревает, что монголы вообще существуют.