Василий Быстров - О, Господи, за что?

В лабораторию вошел вооруженный конвой, сопровождавший двух человек в форме солдат, в наручниках и с мешками на головах. Видимо, всё уже давно спланировано, и все только ждали сигнала, лаборанты засуетились в приготовлениях к опыту, за конвоем появились ещё несколько человек, которые несли какие-то щиты, чем-то напоминающие разделочные столы из морга, к ним ремнями стали крепить пленных. Аркадий был ошарашен и не до конца ещё воспринимал происходящее. Он с непониманием разглядывал пленных, более всего шокировало то, что на них была не вражеская форма, а их собственных регулярных войск.

— Подготовить барокамеру, — дал распоряжение куратор.

Аркадий опомнился, он начал было возражать, но генерал резко прервал его.

— Ваши возражения возмутительны, Аркадий Денисович! Идёт война, и приказы не обсуждаются! Подопытные военные преступники, осужденные трибуналом на смертную казнь.

— Но поймите, расстрел по сравнению с тем, чему вы их хотите подвергнуть…

— То, что совершили эти дезертиры, издевательства над мирным населением, мародёрство, насилие и прочее вполне оправдывают подобное, если вас это успокоит. Тем более один из них останется жить, если ваше лекарство действительно действует, но тоже ненадолго.

— Почему один?!

Ответить Аркадию решился куратор.

— Высшее начальство не видело действие вируса, нужно устроить демонстрацию его действия и эффективности вашей сыворотки. Мы снимем на видео весь опыт и для наглядности введём сыворотку только одному.

— Но позвольте! Мало того что вы подвергаете риску жизнь и здоровье этих людей, так вы ещё и обрекаете на мучительную смерть одного из них!

— Прекратить!!! — рявкнул генерал, — нам нужна сыворотка для победы, и нечего рассусоливать!

— Аркадий Денисович, приказы не обсуждаются, — как можно более слащавым голосом произнёс куратор, — а эти солдаты, они НЕЛЮДИ, таких жалеть не стоит, второго после опытов расстреляют. Если вы захотите, сможете его вскрыть и поковыряться в нём, чтобы выяснить волнующие вас побочные эффекты.

За время их разговора уже всё подготовили, подопытных поместили в камеру, установи щиты вертикально, с небольшим наклоном, прямо напротив смотрового окна. У барокамеры возился кинооператор.

— А звук, будет? — обратился к телевизионщику генерал.

— Сожалею, но я не могу установить обычный микрофон, эта штука полностью герметична, а радиомикрофоны глушит экранированный корпус.

— Нам важна каждая деталь! — посетовал раздосадованный генерал.

— Можно позвонить контрразведчикам, у них есть спецы. — предложил куратор.

— Да, непременно позвоните, и скажите что от меня, — генерал самодовольно подчеркнул последнюю фразу.

Через некоторое время появился обещанный контрразведкой специалист, он осмотрел барокамеру и со знанием дела выдал, что нужны оптические передатчики сигнала, которые уже через пару минут были закреплены им с обеих сторон смотрового стекла. Звуковой выход приёмника подключили к видеокамере и усилителю громкой связи, по особой заявке генерала.

— Ну, мы готовы, осталась ваша часть работы, Аркадий Денисович, командование очень надеется на успех, они ожидают положительных результатов, которые принесут вам, да и всему отделу, славу, почёт. Это самое доброе деяние для всего нашего народа. Помните об этом, — куратор пребывал на пике возбуждения, видимо на кону стояла и его карьера тоже.

— Что вы хотите от меня, — уставшим, обессиленным голосом произнёс Аркадий.

— Всего лишь сделайте свою работу, пойдите в камеру и введите сыворотку.

— Это может сделать любой наш лаборант.

— Ну, не скромничайте, будет производиться запись для истории и вы непременно должны лично провести опыт.

— Кому из них ввести сыворотку?

— Это единственное, что мы оставили на ваше усмотрение, — полушутливым тоном ответил генерал.

— Но я не могу так, я не могу решать, кто умрёт!

— Они оба умрут, только один немного попозже, — куратор разговаривал ласковым нравоучительным тоном, как с ребёнком, а генерал начал уже багроветь от злости, теряя терпение.

— Хорошо, если вам сложно, мы и это решим за вас. Бросим монетку. Орёл или решка? — обратился генерал уже к куратору.

— Орёл, и ставлю на правого, — с нескрываемой иронией ответил тот.

— Следовательно, мне достался левый и если выпадет решка, то умрёт он.

Монетка со звоном взметнулась в воздух и упала на ладонь генерала орлом.

— Аркадий Денисович, приказываю вам ввести сыворотку левому подопытному. И снимите с них эти мешки, чёртова щепетильность службы безопасности!

Минутная заминка, приготовления, подсчёт нужной дозы для человека, облачение в герметичный комбинезон и вот Аркадий уже стоит перед двумя несчастными, готовясь выполнить приказ генерала. Он подошел, как было приказано, к левому «пациенту» и начал ощупывать его руку не предмет вены. Рука, как и вся видимая часть тела хозяина была покрыта шрамами, довольно застаревшими и совсем свежими вперемежку с гематомами приличных размеров, а их цветовая палитра поражала разнообразием. Да, досталось тебе не мало, посочувствовал Аркадий солдату, он уже собрался ввести препарат, но испытуемый внезапно рванулся в своей упряжке, все мышцы вздулись, и игла чуть не сломалась.

— Убери от меня эту пакость, вонючая тыловая крыса!

Аркадия поразили не слова, а до боли знакомый голос. Он взглянул на лицо подопытного, и в его сознании вновь всплыли уже забывшиеся со временем панический страх, труба, зловещий грохот сзади, непреодолимый ужас, неизвестность впереди, взрыв, боль контузии… На него злобно смотрела Физиономия. Аркадий еле подавил рези в мочевом пузыре и озноб от страха. Мучитель не узнал его, он просто старался запугать, цепляясь за последнюю ниточку к спасению.

— Сколько я таких как ты угробил. Мало я вас мочил, сволочи, гниды штатские! Пошёл вон от меня!! Не прикасайся!!!

Аркадий молча отвернулся и ввёл сыворотку другому.

С чувством вековой усталости Аркадий сидел в дальнем углу лаборатории, все остальные прилипли к смотровому окну. Из динамиков раздавался рёв, вой, визг, плачь, хрипы, душераздирающие вопли. Слыша это, Аркадия вновь и вновь одолевала горькая мысль о том, что этот человек сам отказался от спасения. Этот человек наверное практически первый, кто испытывает мучения в полном объёме, ни один солдат не дожидался финала, у них было оружие.

В ту самую ночь, когда Аркадий лично испытал самые большие мучения в своей жизни, он поверил в Бога. Нет, не в Иисуса, не в Аллаха, не в Кришну, а просто в Бога, в того, кто следит за нашими деяниями, кто карает нас за них, или наоборот награждает. Аркадий спросил его тогда — За что ты наказываешь меня? И получил ответ от своей совести — За грехи твои. В общем, Аркадий был хорошим человеком, но на его душе был один грех. По его халатности очень сильно пострадал человек. Всё списали на несчастный случай, но совесть ещё долго мучила, а когда он практически уже забыл о своей вине и успокоился, кара настигла его. А вот сейчас наступил час расплаты этого солдата, и по иронии судьбы от рук собственной недавней жертвы. Аркадий не верил в случайности и совпадения. Грешник сам отказался от своего спасения, тем больнее ему, наверное, сейчас осознавать это, если он конечно ещё способен что-то осознавать. Сыворотка работала, второй подопытный дышал зараженной атмосферой как чистейшим горным воздухом. Прошло более десяти минут с начала опыта, вопли усиливались, но становились всё более нечленораздельными. Наверное, он уже лишился рассудка, тем лучше для него, только подумал Аркадий как услышал.