Владимир Калашников - Летописи Нэпэла

Получив красный карандаш, малыш вновь занялся рисованием. Вессена же разозлило то, что в ответ не прозвучало благодарности.

— Родители не научили тебя говорить «Спасибо»? — спросил он, придвигаясь к ребёнку.

— Мой папа, когда возвращается с работы и начинает чистить пистолеты, — тонким голосом произнёс мальчик, — говорит, что вместо «Спасибо» надо говорить «Чтоб ты сдох». А няня всегда на это ругается.

— А папа что? — задал вопрос убийца.

— Папа смеётся, и начинает затачивать свои метательные ножи.

— Скажи наконец, кем твой папа работает?

— Следователем в Отделе по борьбе с серийными преступниками, — чётко ответил малыш, надулся от гордости, не столько за профессию отца, сколько за то, что выучил сложное длинное название.

— А ведь мы с твоим папой друзья!

Вессен широко улыбнулся, откинул белые волосы со лба, чтобы не испачкать брызгами, сделал несколько шагов к ребёнку, занеся тесак для первого удара, которым хотел только обездвижить жертву, перерубив позвоночник. Мальчик отбросил ранец и альбом, зажав в руках только карандаши с неожиданной ловкостью взбежал на стену до половины и прыгнул убийце на шею, вгоняя острый красный в левый глаз убийце. Глазное яблоко взорвалось, и струя горячей багровой жидкости брызнула на лацканы пиджака. Впервые Вессен выпачкался в собственной крови.

— Не на того напал! — прохрипел мальчик необычным для ребёнка голосом, придвинув своё лицо к самому лицу убийцы.

Вессен выронил тесак, пытался отодрать ребёнка от себя; маленький мальчик продолжал терзать глазницу маньяка карандашом, не вгоняя его слишком глубоко, чтобы не убить.

Серийный убийца рухнул на колени, борясь с ребёнком, под яркой курточкой которого обнаружились стальные шары мускулов.

Альбом лежал на полу; ничем не скреплённые рисунки рассыпались по полу. Вессен увидел уцелевшим глазом картинки, нарисованные ребёнком; на всех была одна и та же картина, только выполненная в разных ракурсах. На одних был изображён он сам, прибитый к потолку лифта разноцветными карандашами, с которых ручьями стекала кровь на стоявшего внизу, раскинув руки, зашедшегося в хохоте ребёнка. На других было изображено его лицо, крупным планом; лицо, обезображенное диким криком от невыносимой боли, которую он причинял другим, но сам ни разу ещё не испытывал. Стенки лифта на всех рисунках были замазаны красным и серым; в глубине разума Вессена возникла страшная догадка, что красной краской станет кровь его носителя, серой — мозг.

— Не ожидал? — проскрипел ребёнок, вгоняя ещё один карандаш, на этот раз зелёный, под сердце убийцы. — Я долго охотился за тобой, и не для того, чтобы убить слишком быстро!

Ребёнок, отступил немного, взялся за свою левую щеку и, проткнув её длинными загнувшимися когтями, начал безжалостно сдирать с себя лицо; под идеально пригнанной маской открывалось новое, изрезанное глубокими морщинами, — или шрамами? — лицо, — нет, морда бешеного зверя.

Вессен сидел, прислонившись к стенке лифта. Его затуманенное болью сознание сосредоточилось на маленькой блёстке, плававшей в луже крови. Она быстро мутнела под действием воздуха. В последнем проблеске разума убийца понял, что это его хрусталик, выкинутый фонтаном крови из изувеченной глазницы.

— Я не дам тебе легко умереть! Нет! — прошипел карлик на ухо маньяку, вгоняя ему в печень и селезёнку ещё два карандаша, синий и оранжевый. — Настал и твой час боли!

Серийный убийца судорожно извивался, а карлик регулировал пальцами растопыренной руки силу нажатия на карандаши.

— Хочешь знать, какой цвет станет для тебя последним? Чёрный! Вот он! — карлик поднёс к искажённому от боли и ужаса лицу серийного убийцы графитовый стержень, словно вытянутый из мрака ночи. — Но до него мы доберёмся ещё не скоро, ведь у меня целая пачка…

— Пришлите группу очистки! — произнёс карлик в рацию, выходя из лифта. — Пусть выбросят эту мразь!

Пронзительный взгляд мёртвого глаза Вессена, серийного убийцы, приколоченного карандашами к потолку, был устремлён в затылок удаляющемуся карлу. Кровь с разноцветных графитовых стержней уже не текла струями, как пару минут назад, а спокойно капала вниз, расплываясь пятнами по рисункам, устилающим пол. Стены кабины… они тоже были изрисованы жуткими, инфернальными двухцветными картинами. Оторванная рука убийцы, ей карлик пользовался как рисовальной кистью, была прибита пятью карандашами нижнего спектра радуги к пульту управления подъёмником.

— Верните шпиль Скутармской башни на место! — рявкнул Елайзэ в телефонную трубку и вбил её в аппарат. Был не в духе, кому понравится когда по его собственному кабинету, — кабинету главы Отдела по борьбе с серийными убийцами! — разгуливает инспектор. Потому и пытался создать видимость работы, чтобы поскорее вытолкнуть неприятного посетителя.

— Почему вы до сих пор не уволили его, или не перевели за бумажную работу? — изрёк наконец военный разведчик Экситон. Прошёлся через весь кабинет ещё раз, и остановился но том конце, заложив руки за спину.

— Если сделать так, то он пополнит ряды маньяков, — с уверенностью произнёс начальник Отдела, перебирая какие-то бумаги. Всё, что попалось под руку — исподлобья, незаметно, смотрел на инспектора.

— Ре уже маньяк! — разведчик резко шагнул на середину кабинета, Елайзэ лишился возможности подглядывать в его лицо. Пришлось поднять голову.

— Маньяк, но он спас Линго, сыграв его роль! Пока карлик на нашей стороне, и на стороне Закона!.. — вскричал Елайзэ, вскакивая из-за стола и ударяя кулаками в стол. Со злобой уставился в лицо Экситона горящими глазами.

— Да вы все здесь ненормальные! — отскочил разведчик, хватаясь за пистолеты.

— Нам по-другому нельзя, — ощерился радостно начальник Отдела.

— Вы ведь знаете, — продолжал убеждать Экситон, — что испытала группа очистки, когда прибыла на последнее место…

— Знаю! — прервал его начальник отдела, с грохотом задвинул стул, отошёл к огромному окну, за которым открывался вид ночного Мириуса, расцвеченного огнями.

— А ведь они видывали и не такое! Все ваши люди побывали в Цайморе, в эпоху Трейса воевали с явайскими «Жёлтыми братьями», принимали участие в подавлении мятежей в Афсиги и Сайматре! Но картины, созданные карликом Ре, всегда поражают воображение!

— У него свой метод раскрытия преступлений, — стоял на своём начальник Отдела. — И пока он действует в рамках Закона, мы позволим ему работать!

— Я буду следить за ним, и когда он преступит Закон… — произнёс разведчик в пространство, ни к кому не обращаясь. Плотоядно улыбнулся и пошевелил длинными пальцами.

— Спасибо за Линго! — просто и бесхитростно поблагодарил Елайзэ подчинённого за спасение сына. Это было меньше чем через час после разговора с Экситоном, всё это время начальник Отдела так и стоял лицом к стеклу, рассматривая Мириус из своего кабинета на вершине здания, которое занимала структура.