Владимир Пекальчук - Край непрощенных

— Иду, — Кирсан отчетливо услыхал, как она вытирает рукавом слезы с лица.

Он вышел из-за угла вместе со Святым. За короткую секунду Кирсан успел рассмотреть, что это молодая, спортивного сложения женщина, и к тому же хорошо выглядящая, модельной внешности. Одета в обычную одежду. Краем сознания разведчик успел подумать, что тут почему-то прилично выглядящие дамы оказываются с оружием, когда женщина его увидела. Наметанный взгляд уловил, как в испуге раскрываются шире ее глаза.

Взлетающий вверх ствол пистолета, предостерегающий окрик Святого — и он уходит с линии огня, прыгнув за стеллажи. Как и тогда в лесу, выбора у Кирсана не было. Как и тогда в лесу, он опередил ее лишь на долю секунды.

Тяжелые бронебойные пули опрокинули 'спортсменку' назад, когда ее палец уже нажал на спуск, пистолетная пуля ушла в потолок. Женщину отбросило на холодильный автомат с напитками, и она сползла по нему на пол, пачкая прозрачное стекло красным.

Кирсан застыл, глядя, как ее грудь поднимается все реже, и пытался проснуться. Это безумие. Это какая-то чертовщина. Один вопрос в голове — почему? Он держал автомат стволом вниз, вел себя спокойно, и вдруг… Одновременно внутренний голос невпопад заметил, что пули 'вала', шестнадцатиграммовые девятимиллиметровые сверхбронебойные особой конструкции, пробивающие бронежилет второго класса, снова оказались не на высоте: вторая жертва, как и первая, еще дышит после нескольких смертельных ран.

Он выматерился — длинно и витиевато. А что еще оставалось делать?

— Нет, ну ты видел, а? — задал риторический вопрос Святому, который как раз поднимался с пола, — она меня только заметила, и сразу же пришить решила!

— Видел, — согласился тот, подошел к женщине и, убедившись, что ей уже не помочь, выстрелил в область сердца из дробовика.

Та дернулась в последний раз и затихла.

— Что тут происходит, а? Тут что, все девки взбесились?!

— Все? — приподнял бровь Игнат, вытирая с лица мелкие брызги.

Кирсан рассказал о происшествии в лесу и добавил:

— Ну там-то еще все понятно было, устала она, промокла, замерзла, человеку в отчаянном положении проще пойти на убийство… Но вот эта почему? Я ни единой дурной мысли не имел… Идиотизм. И обе такие живучие оказались… Получили по несколько пуль и сразу в ящик не сыграли…

Святой достал из кармана три патрона и дозарядил дробовик, потом веско сказал:

— Запомни еще одно правило. Легких смертей тут нет. А что до бешенства — дело, надо думать, в тебе. Ты, случаем, жену или там подружку не грохнул?

— Чего-о-о?! — выпучил глаза Кирсан, — что за бред ты несешь?! Я не психопат, как некоторые тут!

— Как некоторые тут? — ухмыльнулся Игнат, — это некорректная формулировка. Ты такой же, как все остальные. Так что лапшу мне на уши не вешай. А насчет жену грохнуть — ну это я наугад сказал. Тебя дважды пытались убить женщины. Оба раза ты их убил. И как я вижу — переживаешь по этому поводу. Совесть мучит, да? Неспроста это.

— Ты достал со своими намеками!

— Да я не намекаю, а прямо спрашиваю. Если не жену или подружку, то, может, чью-то жену? Или любую другую женщину, которую, наверное, не хотел убивать? Случайно получилось, или как? Или, может, она была неизлечимо больна?

Кирсан молча взирал на своего визави. Попал, сука. Выстрелил в небо — попал в луну. Такой грустный эпизод в его карьере разведчика действительно был, когда Кирсан, волоча на себе раненого напарника, пытался выбраться из-под Цхинвала. Вокруг — толпы озверевших не то грузинских солдат, не то осетинских ополченцев, черт их разберет. В воздухе запах крови, кордита и человеческой ненависти. Проскочили бы незаметно — но угораздило напороться на местную, гражданская она была или нет — этого Кирсан не разглядел в темноте. Но что прижатый к губам палец на нее не подействовал — понял сразу. Крикнула бы — те, озверевшие, вряд ли стали бы разбираться, враги им эти двое русских, или нет. И тогда, под Цхинвалом, он стрелял в человека третий и последний раз в жизни… до сегодняшнего дня. Тогда, как и теперь, выбора Кирсан не имел. Точнее, выбор был: на одной чаше весов — две жизни, его и Степашки, на второй — одна, той женщины. Математика простая.

— Ты угадал, отчасти, мне когда-то действительно пришлось стрелять в женщину, — мрачно согласился он, — я только не понимаю, как все это, черт возьми, взаимосвязано?

— Люблю я вашего брата с одной извилиной. Вы так потрясающе тупы, — ухмыльнулся Святой, — что я прямо умиляюсь. Включи мозги, наконец, не лишай меня удовольствия видеть на твоем лице осознание ужасной догадки. Ты стрелял в женщину, не имея выбора, и сожалеешь об этом, так? Теперь история повторяется дважды — ты не хочешь делать этого, но ничего не можешь поделать. Ты думаешь, это совпадение? Забавный ты человек. Загадочный. За тобой ходят мертвяки толпой, какую редко тут встретишь, штук с полсотни, в том числе женщины и дети, и ты мне тут рассказываешь, что тебе всего лишь однажды пришлось стрелять в женщину? Зачем врать? Тут, фигурально выражаясь, все свои.

Кирсан гневно засопел:

— Я тут почему-то своих пока не встретил! Только пару ненормальных баб и одного ненормального садиста, который несет любой бред, кроме вменяемых ответов!

Святой расхохотался, весело, искренне, от души, затем сказал:

— Ненормальные, говоришь? Норма определяется большинством. Хороших людей тут нет. Только сволочи. Такие же, как ты и я.

На язык попросилась пара слов без падежей, но еще до того, как Кирсан подавил вспышку злости, цилиндрический предмет, в котором глаз специалиста сразу же узнал светошумовую гранату 'Факел-С', разбил окно и влетел внутрь. Разведчик еще успел отвернуться и закрыть глаза, но зажать руками уши времени не хватило. Вспышка, грохот, звон в голове.

Он откатился куда-то под прилавок, борясь с кругами и резью в глазах и шумом в ушах, на ощупь схватил автомат, болтавшийся на боку. Только что он растратил шесть или семь патронов, осталось еще тринадцать как минимум… Бесполезно, все бесполезно, потому что они застигнуты врасплох. Кирсан почти ничего не видит и совсем ничего не слышит. Сейчас полезут в окна, вопрос только, со слезоточивым газом или без. Кто такие? Местные силовики? Вряд ли. В таком разрушенном месте цивилизации нет — и силовиков нет. Каждый сам за себя. Но если пошла вначале нелетальная граната — значит, пытаются взять живыми?

Кирсан еще прокручивал в голове варианты действий — продавать жизнь подороже или сдаться без сопротивления, надеясь на то, что все это недоразумение удастся позже разрулить словами, когда сбоку к его ногам упал здоровенный тип с всклокоченной бородой и в кольчуге. Посреди груди — здоровая дыра, вроде таких, которые проделывают в теле дробовики двенадцатого калибра при выстреле в упор. Стало быть, Святой пошел ва-банк, попутно спалив мост и за Кирсаном.