Алекс Оуэн - История безумия

Источник жизни и смерти, предмет обожествления древних цивилизаций, оно в очередной раз определяло направление развития человечества. Если раньше Солнце изучали жрецы, слагая легенды о его безграничных возможностях, теперь этим занимались сотрудники организации CRC, проникая глубже и глубже в тайны мироздания.

Светящийся диск приобретал рыжеватый оттенок, завершая дневной путь. Он слепил водителей, стоявших в пробках, так что тем приходилось лезть в бардачок и надевать солнцезащитные очки. Теперь глаза не так сильно болели, и вместе с тем, не были видны зрачки водителей, чей взгляд казался пугающим.

Продолжая стоять в пробке, Николас, надевший очки, повернулся и посмотрел на сквер. Посреди скамеек и деревьев, ближе всего к дороге, находился фонтан – одна из городских достопримечательностей, установленных на деньги корпорации – фонтан со статуей, изображающей человека атлетического склада, вынужденного сгорбиться и опуститься на одно колено, чтобы удержать на плечах каменный город.

Символично. Хотя и не совсем скромно – корпорация показывала себя атлантом, спасающим это место. Ее сотрудники действительно прикладывали много сил для сохранения хрупкого порядка в окружающем мире, но в то же время они всего лишь выполняли свою работу, а в свободное время занимались не вполне благородными вещами...

Взять хотя бы Николаса – да, его разработка послужит еще одним кирпичиком в построении нового мира, но в сущности – разве это им двигало? Нет, он всего лишь хотел понравиться Алоису.

Но Алоис не обращал на него внимания. Недавно это почувствовалось особенно остро – пару дней назад, когда руководителя перенесло выбросом. Николас, который известен как психопат, не обладающий эмоциями, беспокоился за него. Конечно, как и полагается образцовому сотруднику, он не показывал волнения. И терпеливо ожидал вестей.

А что произошло потом? Даже под конец рабочего дня ему не сообщили жив Алоис или нет, его просто проигнорировали как... рядового работника корпорации.

Николас так и продолжал бы быть в неведении, если бы уходя с работы не увидел Алоиса на выходе из главного здания. Вместе с Дарианом и Эмили. Не отходившими от него ни на секунду.

Светофор переключился, и Николас поехал дальше, выезжая на длинное шоссе, где машины имели свойство носиться на бешеных скоростях, а бедные путники, которым не повезло оказаться на обочине, радовались любому остановившемуся автомобилю. Николас приспустил боковое стекло, чтобы насладиться прохладным ветром. Ему становилось лучше – все же это был неплохой вечер, с красивым закатом, обещающий удачную охоту.

Некий мужчина с тяжелыми сумками стоял вплотную к дороге и умолял проносящиеся грузовики остановиться перед ним. Тщетно. Он опускал руку и хлопал себя по ноге, ругаясь вслед.

Он снова вытянул руку в надежде на счастливый автомобильный номер. И ему повезло – Николас как раз проезжал мимо. Серебристый седан остановился рядом, боковое стекло опустилось ниже. Николас улыбнулся этому парню – и в его мимике не было видно ничего зловещего, равно как и его зрачков за отражающими линзами.

– Подбросить?

2

Мужчина не помнил, что произошло. Он очнулся связанный на стуле и увидел юношу в идеально выглаженной рубашке.

Николас снял дорогие часы и спрятал их в белый ящик, расположенный под раковиной. Глядя в зеркало, он поправил волосы. Теперь, без солнцезащитных стекол, его взгляд был открыт – он посмотрел в свои холодные глаза и поправил галстук.

Открыв зеркало-дверцу Николас невольно показал жертве свои лекарства и острые принадлежности. Одно из принадлежностей – нож – Николас взял и закрыл шкафчик. Связанный веревками и раздетый до пояса мужчина замычал. Большее у него не вышло из-за ткани во рту.

Николас обходил его, играясь с ножом в руках. Психопат постукивал лезвием по ладони, делал взмах в сторону, и нож бликовал, отражая свет подобно зеркалу, висевшему напротив пойманного.

– Как жаль… – говорил Николас, глядя на отражение своего глаза в лезвии. – Как жаль…

Надрывное мычание, от которого у безымянного путника напрягалась и краснела шея, сменилось приглушенным рыданием. И снова это выражение лица, которое так ублажало Николаса.

– Вы, может быть, считаете, что я ничего не чувствую. Но это неправда. К сожалению, я устал доказывать, что испытываю эмоции, хотя и немного иначе.

Николас остановился перед ним и провел острием по голой грудной клетке, спускаясь к животу плавной линией. Живот отреагировал и втянулся, проступил пресс, и тогда острие ножа пошло обратно, от чего дрожащее тело продолжило выгибаться. Николас управлял им. Каждая мышца напрягалась тогда, когда он хотел.

– Мистер Колленберг предостерегает новичков от недопонимания. Но сам допускает ту же ошибку. Меня считают безэмоциональным созданием, не способным к сочувствию. Но знаете что? Если бы я не сопереживал, я бы не получал удовольствия. Я должен чувствовать то же, что и вы, чтобы бояться вместе с вами. Чтобы страдать вместе с вами.

Дыхание жертвы участилось. Николас смаковал. Он вдавился лезвием, и на обнаженной коже проступила капля крови. Оставляя царапину над солнечным сплетением, он вызвал судорожные мышечные сокращения и сдавленный крик – крик, скорее означавший панику от приближения к смерти, чем реакцию на боль. Ведь самого главного еще не началось.

– Я могу убить его. Часть моего сознания хочет этого, но я сопротивляюсь ей. Какой же я после этого психопат? Мистер Колленберг мне дорог, несмотря на то, что я ненавижу его. Он… он прекрасный притворщик и лицемер. Возможно, он даже не знает самого себя. Я хотел бы показать ему на что он способен, но как жаль…

Под крики своей жертвы, Николас разрезал плоть. Проявилась алая линия, ведущая к верхней части живота. Он нанес еще один порез – теперь поперечный, и мужчина запрокинул голову от боли.

– Как жаль!..

Следующий удар ножом пришелся еще глубже, залезая под кожную ткань. Николас остановил движение лезвия и проник глубоко внутрь. Он повернул лезвие:

– Как жаль, что мистер Колленберг не обращает на меня внимания...

Он резал его, оставляя то мелкие, то глубокие порезы. Он становился вплотную и всаживал лезвие по самую рукоять, он отходил и, словно в танце, замысловатым движением руки оставлял кровавый след. Грудь и живот обливались стекающей кровью, и Николас добавлял новые штрихи.

– Как же жаль!..

Николас отбросил нож в сторону и вцепился пальцами в открытые раны, вглядываясь свирепыми глазами в пойманного путника. Он входил пальцами внутрь, его глаза становились все шире.

Психопат рассекал его кожу ногтями и представлял на месте жертвы Алоиса, он видел именно его черты лица, именно его светлые волосы, он чувствовал именно его боль.