Александр Шалимов - Под одним солнцем. Наша старая добрая фантастика (сборник)

Одна и та же кривая, как вам охотно подтвердят математики, может быть графической передачей хода великого множества самых разных явлений.

Великий кораблестроитель А. Н. Крылов восхищался: «Казалось бы, что может быть общего между расчетом движения небесных светил под действием притяжения к солнцу и… качкой корабля на волнении… Между тем, если написать только формулы и уравнения без слов, то нельзя отличить, какой из этих вопросов разрешается: уравнения одни и те же». Владимир Ильич Ленин видел в единообразии формул отдаленных друг от друга сфер жизни весьма глубокий философский смысл. «Единство природы, — писал он, — обнаруживается в поразительной аналогичности дифференциальных уравнений, относящихся к различным областям явлений».

Именно эта «поразигельная аналогичность» позволяет ученым подменять в своих моделях теплопроводность электропроводностью и, наоборот, заменять электрон гуттаперчевым шариком, бетон — водой и проделывать множество других столь же поразительных «превращений». А затем они судят по силе тока о температуре воды, по скорости воды в ванночке о напряжениях в теле мощного бетонного бруса… И делают это давно, и никто не видит тут никакой мистики.

Теперь представьте себе, что уравнение, характеризующее вероятность неких важных однородных событий нашей жизни, и другое, описывающее вероятность каких-то мелких явлений в той же жизни, аналогичны почти до тождества. По чистой, но вполне вероятной случайности совпадают даже коэффициенты. Тогда закономерности одного явления оказываются целиком действительны и для другого, и по ходу событий в одном случае можно предвидеть, как будут они развиваться в другом. Теперь остается только предположить, что среди нелепых и ошибочных примет есть другие, тщательно отобранные народами Земли в итоге тысячелетнего опыта. Представим себе (взяв для простоты случай с той же черной кошкой), что частота встреч с нею как-то совпадает (пусть сверхприблизительно) с частотой жизненных неудач, и потому такие встречи предшествуют неудачам. Осмыслить этот бессознательный отбор примет было невозможно, а объяснить приметы, особенно в пору завоевания ими масс, требовалось. Вот и говорили о том, что в черных кошек часто превращаются ведьмы. Но разве факт исчезает только оттого, что его неверно объяснили!

Позволю себе обратить внимание вот на какую деталь. У нас, скажем, издавна считалось, что споткнуться на правую ногу — к несчастью, на левую — к счастью. Эта примета знакома всей Европе. А вот у многих африканских племен она понимается как раз наоборот — здесь «к счастью» споткнуться на правую ногу. Черт его знает, а может, такое изменение связано с тем, что негры живут в других широтах, на экваторе, а главное — южнее его? Ведь в этих местах даже реки подмывают не правый берег, а левый — сила Кориолиса, возникающая из-за вращения Земли, к северу и югу от экватора направлена в противоположные стороны.

Может быть, конечно, это только совпадение, одно из тех, о которых мы говорили. Но ведь как раз совпадения прежде всего интересуют тех, кто пытается разобраться в проблеме везения. И потом, когда-то даже то, что гром звучит вскоре после молнии, тоже считали совпадением.

Уже никто не спорит с тем, что понедельник день тяжелый. Он потому и тяжелый, что следует сразу за воскресеньем, а после воскресного отдыха человеку нужно время, чтобы настроиться по-рабочему. И поговорку «утро вечера мудренее» никто не рассматривает как предрассудок.

А о совпадениях стоит поговорить. Разве не важно хотя бы попытаться определить, почему у отдельных людей бывают особые счастливые для них дни?

Оливер Кромвель, полководец и диктатор Англии, считал таким днем для себя третье сентября. В этот день он одержал (в разные годы) несколько блестящих побед. С этим днем были связаны важные события и в его личной жизни. Третьего же сентября Оливер Кромвель умер. Последнее, конечно, заставляет задуматься, был ли этот день для него таким уж счастливым, но проблемы совпадений никак не снимает.

Аналогичная, хоть и чуть менее яркая, история с датами известна и про французского короля Людовика XVI, причем тот был казнен в день, который с детства считал для себя счастливым.

Конечно, все это, возможно (скорее всего и даже наверняка), совпадение. Ну. а вдруг?

Во множестве охотничьих историй вы встретите упоминание о «волчьей пятнице». Волки в зимнюю голодную пору часто отправляются в набеги на деревни словно по расписанию, в определенный день недели. Причина, конечно, не в том, что они сверяются с календарем. Значит, просто налицо какое-то совпадение между причинно не связанными между собой условным человеческим календарем и сугубо естественным расписанием волчьей жизни.

Таких совпадений вокруг нас должно быть очень много — до сих пор ведь их замечали только случайно. Так не пора ли заняться их поиском? Начать, конечно, следует с проверки примет — с совпадений, уже отобранных на протяжении веков. Итак, приступим…

Лил дождь, светило солнце, из земли лезли грибы, из жизни — герои. Они торопились в будущее. Планета, населенная гениями! Это хорошо только в сказке. Ну, так пусть это будет сказкой! И сказкой не страшной, не древней, а волшебной…

Прошло сорок лет — и вот идет по Москве Тихон, отягощенный всеми почестями, какие только могут достаться человеку. Даже академиком он остался поскольку лишь из-за него не ликвидировали старинную Академию наук (кого выдвигать, коли все кругом — гении, кто индивидуально, а кто коллективно).

Игорь постарел сильнее всех — счастье не красит человека, а ему так везло.

Леонид щурится на свет — очки ему не идут, а он недавно женился (ведь Вики давно уже нет) и должен думать о своей внешности.

Игорь живет на Марсе, Леонид — в Малаховке, а Карлу поставлен памятник на Новодевичьем. Большой и красивый.

На окраине города стоял двухэтажный кирпичный домик. Со всех сторон его теснили светлые многоэтажные громады. Соседний домишко уже зиял темными провалами окон, и ребята шныряли в его пустых недрах, играли в разведчиков, татакали, изображая автоматные очереди. Дальше улица была перегорожена забором стройки, оставался только узкий проход по тротуару.

Всю свою жизнь, без малого сто лет, стоял этот домик на углу двух городских улиц, а теперь и улиц вроде не стало, и вообще он на отшибе очутился. Справа — забор стройки, слева, через дорогу, — забор заводского стадиона: только у строителей забор новенький, плотный, и желтые доски смолой пахнут, а забор стадиона давно посерел от дождей и расшатался. Напротив — скверик с высокими старыми деревьями, за ними прежних приземистых строений не видно, а поодаль уже возносятся новенькие нарядные девятиэтажники, и куда тягаться с ними невзрачному старенькому домишке, давно пришедшему в негодность.