Пол Корнелл - Времяточец: Откровение

— Быть может, Саул, это просто погода тревожит наши старые кости… — Трэло прервался, потому что двери церкви распахнулись. Там стояли недавно приехавшие… как же их фамилия?

— Хатчингсы, — молча сообщил ему Саул. — Питер и Эмили. И Питер тебя услышал.

— Доброе утро, вы немного рановато, застали меня за репетицией проповеди, — Трэло пожал мужчине руку, жалея о том, что у него нет помощника.

Питеру Хатчингсу было слегка за тридцать, он был высокий и крепкий, но слегка сутулый, как человек, который проводит больше времени за столом, чем на спортплощадке. Костюм на нём сидел неудобно, а бороду он отрастил такую, что позавидовал бы любой отшельник.

— Приятно с вами познакомиться, преподобный, — пробормотал он, немного сконфуженно. — Это моя жена, Эмили.

— Очень приятно, — Трэло пожал протянутую холодную руку.

Миссис Хатчингс была моложе мужа, и у неё было очень красивое лицо. Преподобный, обративший на это немного больше внимания, чем готов был признать, представил её себе беззаботной студенткой, разъезжающей по Оксфорду на велосипеде. Лицо у неё было почти аристократическое, но этот аристократизм был смягчён склонностью к юмору. Красновато-коричневые волосы, стрижка каре.

— Здравствуйте, — негромко сказала она и с рассеянным видом пошла дальше в церковь. Подавив в себе желание проводить её взглядом, Трэло повернулся к Питеру.

— И что же вас привело в Челдон?

— Решил сменить обстановку. Я взял отпуск из Кембриджа, и подумал, что пришло время вложить свои сбережения во что-нибудь полезное и обосноваться где-нибудь.

— Из Кембриджа?

— Я профессор математики. Я сейчас работаю над новой статьёй. Теория узлов. Это очень абстрактно.

— Боюсь, что мои познания в математике не выходят за пределы средней школы, — улыбнулся Трэло.

Начали прибывать другие прихожане. Он извинился и пошёл заниматься подготовкой службы.

— Она очень печальна, — беззвучно сказал Саул, мысленным жестом указывая на Эмили Хатчингс. — Но есть в ней что-то очень многозначительное. Она — действующее лицо очень важной истории.

— Ты думаешь? — также беззвучно ответил Трэло, рассматривая лица своей паствы. — Интересно, где сейчас Доктор?

Уже занявшая место на скамье Эмили внезапно подняла взгляд, словно ей что-то послышалось.

— Кажется, кто-то только что прошёл по моим могилам [1] В английском языке выражение «почувствовать, как кто-то прошёл по моей могиле» означает «неожиданно вздрогнуть». В данном случае обыгрывается наличие при церкви кладбища. , — пробормотала живая церковь. — По всем.

По случаю Рождества окна школы св. Бенедикта в Перивейле были украшены. Воздух пах морозом и дымом. На игровой площадке шумно носились дети. Стоя рядом с главным зданием школы, мисс Маршалл дула на чашку и пила горячий кофе. Ей бы их энергию.

На краю толпы стояла Дороти. О боже… Как всегда одна, отчаянно пытается войти в игру, но не знает, как это сделать. Маленькая девочка в панике смотрела на круг своих одноклассников, которые, взявшись за руки, водили хоровод. Она ждала, что ей предложат присоединиться, но никто не предлагал. Мисс Маршалл прекрасно понимала, что ей нельзя в это вмешиваться. От этого стало бы только хуже. Но Дороти нужен был друг, нужен был кто-то, кто приглядывал бы за ней.

В этот момент Алан Барнс поцарапал коленку, и учительница отвлеклась, чтобы найти дезинфицирующее средство. Как раз вовремя. Сейчас должно было произойти нечто чрезвычайно важное.

За школьными воротами стоял и внимательно наблюдал тёмный силуэт. Его глаза беспокойно бегали по площадке в поиске кого-то из детей.

Дороти.

Словно почувствовав внимание к себе, девочка в латаной куртке с капюшоном обернулась. Ей было страшно, она была злая и растерянная. Где-то была опасность.

Чуть в стороне, в группе мальчишек угрюмо стоял Чед Бойл. Ему было восемь лет, он был исполнен злобы, у него была армия последователей, а в голове был ужасный зуд. Сосредоточенно нахмурив брови, он внимательно прислушивался к своему внутреннему голосу. Увидев, что учительница зашла в школу, он тот час же поднял половинку кирпича с кучи, оставленной рабочими, строившими пристройку. Он просто повиновался приказам.

— Ты чё с ним делаешь? — спросил один из его приспешников, указывая на кирпич.

— Эта гадкая Дотти. Сейчас она у меня получит. Я её убью, — со смаком сказал Бойл.

Его банда одобрительно крикнула. Они знали, что им достанется, если они его не поддержат.

Как и у большинства хулиганов, у Бойла было несколько приспешников, которые любили наблюдать за тем, как он делает то, на что сами они не решались. Они поддерживали его своим молчанием, своим невысказанным одобрением. Но это не значило, что Чед им нравился. В глубине души он это чувствовал, и от этого становился ещё злее.

За день до этого, на общем собрании Бойл наступил Дороти на ногу. Дороти довольно небрежно ударила его локтём в живот и сделала подножку. И директор отчитал его за плохое поведение!

И вообще она была странная. Никто с ней не хотел играть. Она говорила, что хочет стать астронавтом, а это же глупо — девочки не могут быть астронавтами, это всем известно.

Он подпрыгнул к девочке и, пока она была к нему спиной, занёс руку.

Даже сквозь варежки он чувствовал, какой кирпич холодный и твёрдый. Его занесённая рука была силуэтом на фоне низкого солнца, и девочка обернулась, увидев резкое движение тени.

Она закричала.

Бойл со всей силы взмахнул своим оружием и расколол ей череп, убив на месте.

Позвали старших. Мисс Маршалл не отчитывала Чеда. Она не знала с чего начать. Сама идея ругать ребёнка за убийство казалась фарсом. Приятели Бойла, его банда, разошлись от него в стороны, охваченные каким-то суеверным страхом.

Было принято решение передать дело в суд по делам несовершеннолетних, а пока оставить ребёнка под домашним арестом, под надзором его матери. Директор лично пошёл к родителям жертвы. Он не пытался замять это дело, а наоборот, созвал специальное родительское собрание, посвящённое этому событию.

Впервые все родители его слушали.

Каждое утро, раздвигая на окнах шторы, миссис Бойл чувствовала стыд. Вначале она постоянно плакала, снова и снова спрашивала Чеда о том, как он мог такое сделать. Она отшлёпала его старым тапком, тем самым, которым раньше пользовался её муж, но Чед молча принимал эту боль, как будто это было всего лишь мелкое неудобство.

Всё это время он смотрел на неё скорее с удивлением, как если бы ответ на её вопрос был очевиден. Наконец, когда она его начала трясти, он сказал:

— Ангел сказала мне сделать это.

От этих слов миссис Бойл не стало легче. Она уверилась в том, что её сын безумен, что теперь им будут заниматься психиатры. Она и сама была какое-то время их пациенткой и знала, что соседи об этом знали. «Наследственное», — скажут они. — «Грехи отцов».