Пол Корнелл - Времяточец: Откровение

Это был старик из библиотеки. Он шагал, опираясь на свою трость, в лацкане его сюртука была голубая роза. Эйс обратила внимание, что сейчас он был одет иначе: сюртук с фалдами времён короля Эдуарда. В его глазах сверкал интерес.

— Здравствуйте ещё раз! — улыбнулся он Эйс, и она неосознанно тоже улыбнулась ему.

— И вам здрасьте. А вас за что посадили?

Мужчина на мгновение задумался, приложив палец ко рту.

— Грех гордыни, — определился он. — Да, за это. Я слишком высокого о себе мнения.

— То же мне, грех, — фыркнула женщина из Перивейла. — Вы держали себя с достоинством. И что?

— Ах, детка, вы не понимаете. Вы не понимаете. Довольно часто я сам удивляюсь тому, что я делаю. Удивляюсь и тревожусь. Как ваши успехи?

— Нормально. Ну, буду вечно страдать, не могу улыбаться, но нормально.

— Хорошо, хорошо! — засмеялся библиотекарь. — Что же, у меня для вас есть кое-что, — он полез рукой за спину. — Вуаля!

Её куртка. Её магнитофон. Эйс бросила куртку на траву и начала проверять содержимое карманов. Всё было на месте: фотография Джонни «Гитары» Чесса с автографом, прядь шерсти человека-гепарда, рогатка. Она посмотрела на эмблему на спине куртки, просто на всякий случай.

— Эйс, — прошептала она и надела куртку. Затем взяла в руки магнитофон. — У меня его при себе не было, когда я влипла в это дело, — подозрительно посмотрела она на старика. — Откуда вы его взяли?

— А! — засмеялся он и постучал себя пальцем по носу. — Я могу что угодно сделать, юная леди!

— Ага, — Эйс сложила куртку и тоже легонько постучала его по носу: — Я тоже. Спасибо.

Старик отвёл голову немного назад. Но продолжал улыбаться.

Эйс ещё раз взглянула на фанатскую фотографию. Джонни Чесс. Когда ей было четырнадцать, она по уши в него влюбилась. Она пришла на встречу в фанклуб, и он туда действительно пришёл, величайший сын рока, вместе с гитарой. Она была знакома с одним из членов комитета, и он пустил её за кулисы поговорить с её героем.

Она хотела быть такой же крутой, как Джонни, просто поздороваться, постараться вести себя так, словно он нормальный человек, а не квинтэссенция её мечты.

— Как поживаешь? — сказала она, стараясь не смотреть ему прямо в глаза.

— Хорошо, — ответил он.

Разговор пошёл гладко, похоже, ему нравилась её прямота. Но затем он словно испугался, начал хвастаться знаменитостями, с которыми ему доводилось играть, и в конце концов отошёл с отчаянно надменным видом. Она стала предметом, чем-то, от чего нужно защищаться. Страхом, с которым лучше не встречаться.

Она ушла из фан-клуба в слезах, дав себе слово больше никогда не любить никого, с кем она не знакома.

И вот такие чувства вызывал ней этот сад. В нём было ужасное чувство близости, как когда говоришь с кем-то малознакомым, и вдруг он предлагает тебе стать гораздо ближе. Всё это место было на краю какой-то ужасной подростковой пропасти, и это только усиливало в ней ощущение того, что годы улетают. Старые устремления четырнадцати лет, любовь и ненависть к Джонни Чессу — они все вернулись во всём своём масштабе.

Старик посмотрел через плечо на садовую дорожку.

— А! А вот и ваш друг!

Эйс решила уйти, но библиотекарь строго нахмурился и взял её за плечо:

— Мне кажется, что вам нужно поговорить с ним. Он приложил усилие. Теперь ваша очередь, так? Хм?

Эйс посмотрела на него.

— Ладно, дедуля, уговорил.

Доктор нерешительно стоял, наблюдая за разговором старика и Эйс. Наконец, он осторожно шагнул ближе, словно выходил на поляну, на которой было полно далеков.

— Привет, — сказал он, пытаясь пересечься взглядом со спутницей.

— Ага, — Эйс сосредоточилась на одном из цветков в зелёной изгороди. Он должен был быть чёрным, как все розы в этом ряду, но его лепестки были пёстрые, чем-то больные.

Доктор раскрыл рот, чтобы что-то сказать, снова закрыл его, а затем повернулся к библиотекарю, который протянул ему руку. Доктор лишь посмотрел на руку, и старику пришлось её опустить.

— Что наш враг тут сделал?

— Она пытается проникнуть сюда, растение за растением, куст за кустом. Зарвавшаяся шавка! Ты же знаешь, что и до её инфекции в саду не всё было в порядке.

— Да, да! — Доктор нетерпеливо махнул рукой. — Какие основные проявления?

— Я полагаю, что она радикально изменила биохим… био… и она это сделала по всему саду! Хм.

Доктор вздохнул. У Эйс было такое чувство, что Доктор и библиотекарь старые друзья. Вопросы сейчас казались не к месту. Впрочем, у неё самой было не то настроение, чтобы что-то спрашивать.

— Но она не всё контролирует?

— Ни за что. Я ей не позволю. Возмутительно!

Доктор внезапно словно расслабился.

— Хорошо, — пробормотал он и повернулся к Эйс. — Мы можем поговорить…

— Нет. О чём нам говорить?

Доктор опёрся на свой зонт, лицо у него было как у лиса, который собирается съесть кролика.

— О многом. Слушай…

Воздух сада сотряс громоподобный взрыв, и всех троих распластало по земле. Эйс инстинктивно прикрыла собой от посыпавшегося мусора старика.

На другом краю сада раздался знакомый смех.

— Бойл! — Эйс встала и схватила рюкзак. — Рядом есть зло. И ему пришёл конец.

Она побежала в ту сторону, откуда донёсся смех.

— Эйс! — закричал ей вслед Доктор. — Не…

Но она уже убежала.

— Не переживай, — улыбнулся старик, стряхивая с седых волос землю. — Она может и победить.

— Да, — пробормотал Доктор. — Этого я и боюсь.

Пробираясь по розовому саду, Эйс вспоминала один из разговоров с Доктором. Они тогда были в Гринвиче. Они шли по парку под Старой Королевской Обсерваторией. Сказав несколько энергичных слов о Ньютоне, Доктор переключился на более поэтическое настроение.

— «Роза пахнет розой», — размышлял он, — «Хоть розой назови её, хоть нет» [12] Перевод Бориса Пастернака. . Это не так. Слишком поверхностно. Но Уильям был влюблён. Сильные эмоции меняют точку зрения.

Он словно завуалировано читал Эйс лекцию. Она старалась понимать.

— Значит, составить о чём-то мнение можно лишь тогда, когда есть контекст?

— Да. Как Оскар и его зелёные гвоздики. Люди его обожали, но не долго. Талант заимствует, гений крадёт.

— Что ты хочешь сказать, Профессор?

— Я хочу сказать, ищи контекст, а если его найти не удаётся, создай свой собственный. Тебе нужен эталон для сравнения.

— Ладно, — кивнула Эйс, сомневаясь, что она поняла.

По прошествии времени эта мысль казалась слишком зыбкой, чтобы хвататься за неё. В парке Гринвича мог быть инструктаж перед выходными в Аду?

Старик попрощался с Доктором и побрёл обратно к своим розам. Он грустно посмотрел на любимую клумбу. Они должны были быть цвета радуги, примерно как то воспоминание, к которому стремился Доктор. Ещё до начала текущих неприятностей почва стала излишне кислотной, слишком сухой.