Маша Храмкова - Ген Химеры Часть 1

Ойтуш насторожился. Уж кто-то, а такие проныры, как Уна обычно знают все обо всех.

— Что-то не так с разведывательными дронами, — вдруг сказал Захария. — Они словно летают по кругу, показывая мне одно и то же.

— Что? — удивился Тора. — Ладно, почти приехали уже. От тебя сегодня никакой пользы, Захри.

— А как твоих друзей зовут? — продолжала спрашивать мальчика Уна.

— Каких друзей?

— С которыми светляков запускал.

— Ааа… Кажется Золин и Трой, мы недавно познакомились, — без особой уверенности ответил пацан, а Ойтуш вознес хвалу их безбилетному следователю в юбке. Не только он что-то заподозрил.

— Первый раз о них слышу, Джимми, — сказала Уна. — Мы с тобой точно на одной планете живем?

Все. Нервы Ойтуша зазвенели словно струны.

— Останови машину, — жестко сказал он Торе. — Это шпион.

Без лишних слов Тора вдавил педаль в пол. Тормозной путь по рельсам занял еще метра три.

— Выходи, живо! — рявкнул Ойтуш насмерть перепуганному Джимми.

Захария пытался что-то сказать ему, но в голове Ойтуша пульсировала лишь одна мысль, заглушая все звуки вокруг: Джимми был не тем, за кого себя выдавал.

— Положи руки за голову и медленно выходи из машины, — уперев автомат в грудь ребенка, уже спокойнее произнес Ойтуш. Он не знал, что нужно делать, просто доверился внутреннему голосу, который хладнокровно отдавал ему приказы.

Спотыкаясь и глотая слёзы, мальчик вылез из джипа, продолжая держать руки на затылке.

— Ты ошибаешься, Ойтуш, — сказал Тора. — Это ребенок из поселения.

— Не думаю, — спокойно ответил тот, дулом автомата продолжая направлять Джимми.

— Мне придется обезоружить тебя! — сказал Тора, вскидывая винтовку.

— Как угодно, — согласился Ойтуш. — Но сначала дай мне обыскать его.

— Я н-ни в чем не виноват… мы просто баловались с друзьями, я больше никогда так н-не буду, — Джимми трясло от страха; его лицо было сырым от слез, а на штанах образовалось мокрое пятно.

Уна тихо заплакала, решив, что Ойтуш слетел с катушек.

Если Джимми был шпионом, нельзя было просто пристрелить его. Необходимо было вытрясти из него всю информацию, а затем отдать на суд Айзеку.

— Стой и не шевелись, — велел Ойтуш, обыскивая его.

— Безумие какое-то, — в сердцах сказал Тора, сплевывая на землю.

Ойтуш знал, что не может ошибаться. «Ищи, ищи, ищи», — велело чутье столь авторитарно, что руки сами скользили по одежде мальчика, ища хоть что-то необычное. И «необычное» действительно нашлось.

Тонкая бороздка на виске. Нет, не просто шрам. Такая отметина остается лишь после вживления чипа.

В ту же секунду Ойтуш почувствовал, что Джимми перестал дрожать.

В следующее мгновение рука мальчика вместе с коротким лезвием ножа метнулась к кадыку Ойтуша. Тот отступил всего на полсантиметра и инстинктивно нажал на курок.

Раздался выстрел, и Джимми отшатнулся, прижимая руку к животу. На его грязно-серой рубашке стремительно увеличивалось багровое пятно.

Уна вскрикнула и потеряла сознание.

Тора продолжал стоять как вкопанный, а вот Захария не растерялся. Без колебаний он сделал еще один выстрел в голову мальчишки.

Взрыв микропроцессора разнес череп словно спелый арбуз.

— Протекторий всегда чипирует лазутчиков, сколько бы лет им ни было. Будем надеяться, что нас не успели отследить, — ледяным тоном сказал Захария, и добавил, косясь на Ойтуша, — А ты молодец. Совсем неплохо для первого задания.

Несколько дней подряд Сати не хотела ни с кем общаться. Послание от ее матери и известие об Ойтуше оказалось вынести труднее, чем она ожидала. Чтобы как-то отвлечься, она начала посещать уроки по самообороне, вместо надоевшего плавания. Здесь ее одаренности было где разгуляться, ведь не проходило и дня без того, чтобы Сати не сломала себе что-нибудь. Она уже научилась узнавать этот хруст, эту ослепляющую боль, которая длилась всего несколько секунд. А потом начиналась регенерация тканей.

Это тоже была боль, но другого рода. Тянущая, мучительно-долгая, но проходящая бесследно, как и все ее травмы.

Томас заметил, что Сати стала держаться особняком: в столовой она обедала одна, с занятий выходила самая последняя и со скучающим лицом. Она перестала задавать вопросов учителям: они ведь все равно не ответят, что за эксперименты проводят на Острове. Возможно, они и сами не знают.

— Что-то ты совсем скисла, — Томас догнал ее после занятия по физике. На нем был халат, который носили на кафедре генетики, аккуратно застегнутый на все пуговицы. — Пойдем-ка, прогуляемся.

Сати не стала сопротивляться, просто позволила утащить себя на пляж. Дело было после полудня, и они брели по песку и округлым камням, отбрасывающим длинные тени.

— Ты когда-нибудь бывал в архиве? — осторожно начала Сати. Она не могла, просто не могла не поделиться с кем-то хотя бы кусочком своей истории.

— Так. Все понятно, — Томас улыбнулся уголком рта, и от этого на одной его щеке появилась ямочка.

— Это было законно, если что, — Сати поняла, что он уже “прочитал” обо всех ее похождениях. — “Око” едва не крякнулось, когда узнало, что для меня там есть послание.

— Не тараторь, пожалуйста, — Томас затряс головой, словно в преддверии нервного тика. — Просто дай мне увидеть все самому.

Сати на секунду представила себя на его месте. Как, должно быть, интересно увидеть события глазами другого человека, словно пройтись след в след по отпечаткам ног на идеально ровной поверхности, не разрушая гармонии. И увидеть то, что другим недоступно.

— Что это за растение, там, в оранжерее? — спросила Сати, когда глаза Томаса наполнились пониманием.

— Это и есть архив. Лиана — это гигантский компьютер, масштабная сеть, которая опутывает все: учебные и жилые корпуса, обеденный зал… Все, что есть внутри скалы.

Томас и Сати давно миновали знакомый отрезок пляжа, и теперь брели к небольшой бухте, обособленной с одной из сторон отвесными скалистыми хребтами.

— Кто создал эту лиану? — спросила Сати.

— Никто, — Томас покачал головой. — Я не нашел информации об этом, стало быть, это она существовала здесь всегда, еще до первых поселенцев. Кстати, тебе известно, что внутри Острова находится естественный атомный реактор?

— Функционирующий? — удивилась Сати.

— Ага, — кивнул Том, — Многие считают, что растение здесь для того, чтобы нейтрализовать его воздействие на людей своего рода барьер.

— А ты как считаешь? — спросила Сати, и оглянулась. Они удалились уже очень и очень далеко от скалы.

— Я считаю, что при всех наших возможностях, мы тратим на изучение окружающего мира ничтожно мало сил, — Томас указал на гряду впереди. — Видишь эти скалы? Я, например, понятия не имею, что за ними.