Ватару Ватари - Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 6

Не уверен, что кто-то столь занятый, как Харуно, может так часто появляться здесь просто как доброволец. Не может быть, чтобы у неё других дел не было. Тогда почему она приходит? Но наверно, не об этом мне стоит думать.

Лучше подумать о том, как разобраться с лежащими передо мной бумагами.

Хе-хе. Рабов корпорации так и зовут потому, что они ничего не могут с этим поделать…

По мере приближения фестиваля в школе Соубу становилось всё жарче, несмотря на падающую температуру.

В классе 11-F с самого утра стоял шум.

Подготовка к фестивалю сегодня будет продолжаться весь день.

Столы были составлены вместе, образуя сцену.

Под руководством старосты Ода или Тахара или как их ещё там поднимали и устанавливали сделанные из фанеры и картона задники.

Тобе, Ямато и девственник Оука с дружным уханьем и неподдельным энтузиазмом тащили самолётные пропеллеры.

Кавасаки слушала наушники, приводя в порядок костюмы. Миура с Юигахамой болтали, мастеря искусственные красные цветы.

Похоже, цветов оказалось недостаточно, и девушки теперь делали ещё. Должно быть, это одна из тех штуковин. Берёшь пять листков папиросной бумаги, складываешь их, прихватываешь в центре резинкой и вырезаешь лепестки. Угу, точно. Такое частенько можно увидеть на фестивалях.

Тоцука и Хаяма репетировали свои роли.

Что же до меня, я лениво сидел в уголке, ничем не занятый.

— Сегодня… ты не должен приходить.

— Мы всегда будем вместе.

«Рассказчик» изливал свои чувства, словно пытаясь словами поддержать ранимого маленького принца.

Я знал, что вижу всего лишь сцену из спектакля, но не мог не стиснуть зубы… Чёрт, если бы я знал, что могут остаться такие воспоминания, я бы на это подписался.

Ох, не могу больше на них смотреть… Я отвёл взгляд и упёрся им в продюсера Эбину. Та широко улыбалась.

— ТЫ, иди сюда!

Изображаешь шишку из «Кто-то там и Ко»? 48Пожалуйста, не устраивай тут «Эбина и Ко».

— Прошу прощения, мне надо в оргкомитет.

Эбина хлопнула себя по плечу свёрнутым в трубку сценарием.

— А. Лентяй. Из вас тоже получилась бы замечательная пара – Хикитани в роли «рассказчика» и Хаято в роли маленького принца. Вот сейчас ты смотришь, как они репетируют, и тебя охватывает пламя ревности… О! Это называется «рога наставлять»?! Ха-ха!

Из её носа брызнула кровь. Её придурь и правда пугает.

— Боже, она опять. Эбина. Давай, вытри нос.

Миура обратила внимание на шум и прижала бумагу, из которой делала цветы, к носу Эбины. Кажется, та всегда забывает нос вытирать, когда у неё кровь идёт.

Насмотревшись на всё это, я встал и вышел.

Все классы, мимо которых я проходил, фонтанировали энергией.

Пожалуй, очень непростая обстановка для одиночек. Будь дело после уроков, можно тихо исчезнуть, и никто этого не заметит. Точнее, сделают вид, что не заметили. Но когда всё начинается с самого утра, так не выходит.

Получается что-то между «подождём распоряжений» и «просто постоим».

Обычно я так и поступал, но на сей раз я в оргкомитете фестиваля.

Я спустился по лестнице, повернул в коридор и двинулся дальше уже привычным путём.

В оргкомитете царила беготня. Обычно закрытая дверь сегодня весь день оставалась нараспашку.

Юкиносита была по уши в делах. Рядом с ней куклой сидела Сагами. Харуно крутилась на стуле, что-то обсуждая с Мегури. Не то, чтобы меня это волновало, но у Харуно полно свободного времени, да?

Я зашёл в конференц-зал и проверил график действий помощника отчётника на завтра и послезавтра. В комнату то и дело кто-то забегал.

— Зампредседателя, тестовое обновление домашней страницы завершено.

— Понятно… Сагами, подтверди.

Хоть она и обратилась к Сагами, проверила она всё сама.

— Хорошо. Выглядит неплохо.

— Да. Загрузите данные на сайт.

Она завершала одно дело за другим.

— Юкиносита, добровольцам не хватает оснащения!

— Группа работы с добровольцами обсудит это с представителем добровольцев. И обратитесь к группе материального обеспечения. Потом предоставите отчёт.

Только моментально раздав распоряжения, Юкиносита обратила внимание на сидящую рядом.

— Сагами, всё в порядке, мы идём в графике.

— А, понятно. Звучит неплохо.

Даже когда всё идёт хорошо, возникают срочные дела. Но эти дела быстро разрешались, и оргкомитет фестиваля работал без сбоев.

И главную роль здесь играла Юкиносита.

— Репетиция добровольцев отстаёт от графика, так что мы передвинем её после репетиции церемонии открытия. — Юкиносита отдала очередное распоряжение и перевела дух.

Харуно подкралась сзади и обняла её.

— Это моя Юкино!

— Отойди, не лезь ко мне, иди домой, — Холодно отбивалась от неё Юкиносита, не отрываясь от ноутбука.

Харуно отпустила её и положила руки ей на плечи.

— Юкино, у тебя всё замечательно получается. Совсем как у меня тогда.

— Угу, точно. Всё благодаря тебе, Юкиносита.

Мегури тоже похвалила её.

— Не совсем. Нечем тут восхищаться…

Словно пытаясь скрыть смущение, Юкиносита громче застучала по клавишам.

— Неправда. Ты очень много сделала, Юкиносита, — сказала Мегури.

Члены руководства комитета дружно закивали, соглашаясь. Те, кто прошёл с ней огонь и воду. Конечно, они чувствовали это куда сильнее.

Только один человек сидел с застывшей натянутой улыбкой. Сагами молчала.

— Вот каким должен быть оргкомитет! Ах, я сейчас так рада!

Все закивали словам Харуно. Все были довольны. Они понимали, что выполняют свои обязанности членов оргкомитета.

Вот почему никто не видел, что кроется за этими словами.

Они говорили о том, что ранее отвергал оргкомитет. И осуждали его главу, Сагами.

Только те, у кого порочная личность, могли это заметить.

Сагами комкала под столом листок бумаги.

Харуно улыбнулась.

— Завтра будет весело… Верно?

Она смотрела на меня. И я не был уверен, какое будущее видят эти тёмные глаза.

Совсем немного оставалось до открытия фестиваля, полного варварского пафоса, юности, обмана и фальшивок.

Завтра наконец начнётся школьный фестиваль.

В темноте слышался гомон зрителей. Наверно, каждый отдельный голос говорил что-то осмысленное, но все вместе эти голоса сбивались в бессмысленный гвалт.

Аккуратно повешенный занавес полностью скрывал сцену. В темноте светились лишь знак аварийного выхода да мобильники зрителей, способные осветить максимум чью-то ладошку.

Больше ничего не было видно.

И это был тот самый момент, когда во тьме все сливаются воедино.

Солнце ярко высвечивает все наши различия, заставляя понять, насколько мы безнадёжно разные. Но в такой тьме, когда видны лишь смутные силуэты, стирается та грань, которая отличает одного человека от другого.