Николай Садовский - Зачем смерть давала шанс (СИ)

— Ты правильно понимаешь. Но пойми, отпустить мы его тоже не можем, иначе нас с тобой отпустят на два метра вглубь земли. Самое неприятное то, что Седой-то об этом знает. Единственное, что он не знает, так это то, что документы хранятся в надежном месте. Скорее всего, это сдерживает от побега, а может другая есть у него причина. И, тем не менее, если он попытается бежать, нам придется применить оружие. В Москве тоже об этом думают, поэтому и торопят.

— Ладно, не будем торопится. Пока будем внимательно за ним наблюдать, а там глядишь, и время подойдет. Рванем за кордон, а они пусть потом сами разгребают то, что сами заварили. Не знаю почему, но у меня рука не поднимается лишить хорошего человека жизни, который не сделал мне ничего дурного. Он и так пострадал в жизни. С раннего детства сирота, посадили незаконно, да еще пытаются лишить жизни. Ты не находишь, что это несправедливо. Если посмотреть со стороны человеческой морали, то не он должен сидеть, а мы с тобой, и наши так называемые покровители.

— Мне он тоже не сделал ничего плохого, но чтобы нам с тобой не сидеть вместо него, ты все же узнай у своих осведомителей, что слышно о нем в зоне.

— Я уже наводил о нем справки. Седой ведет себя нормально, друзей не завел еще, но и врагов не нажил. Относятся к нему с уважением. Если кто-то обращается с просьбой, всегда выслушает внимательно, потом даст нужный совет. Ко всем относится доброжелательно, улыбчив, много шутит, рассказывает занятные байки, но все в пределах разумного. Может поддержать разговор на любую тему, но в высказываниях осторожен. Короче, в этом плане к нему нет претензий.

— А какие у него отношения с паханом зоны. Случайно дружбу не завел?

— Как мне докладывали, за все это время, что он находится у нас, с Бузой он виделся не более двух или трех раз. Первый раз, это когда он только поступил к нам, второй раз, когда Буза благодарил его за оказанную помощь в поимке беглеца. Тогда он в знак благодарности выделил из своего резерва некоторое количество продуктов. Позже видели, что они встречались пару раз, но встречи эти были мимолетные, ничего не значащие. Назвать это дружескими отношениями я не могу, но и враждебными не назовешь. Хотя, как мне кажется, могли бы и подружится. В зоне самый последний зек знает, что Буза во всеуслышание заявил, что Седой находится под его покровительством.

— Это за что такие привилегии?

— До меня дошли слухи, что он, будучи еще в СИЗО, заступился за арестованных и встал против администрации. Там, как мне говорили, дело заключалось в том, что в большую камеру заранее подсадили наседку. Это был крепкий и опытный сотрудник конторы. Он сместил смотрящего, и завел свои порядки. Затем в камеру посадили Седого, так как он не шел на сотрудничество, его решили воспитать руками заключенных. Мотивом послужило то, что Седой был по их понятию красноперым.

— Ну и какой был результат?

— А результат был плачевным. Седой за пару минут расколол наседку. Тогда досталось и наседке, и вертухаям за одно. Потом еще какие-то дела с администрацией были, в общем как говорят зеки, он тянул мазу за всю крытку.

— Вот теперь ты и сам видишь, что это за фрукт. Я все-таки опасаюсь, чтобы в бега не подался.

— Бог с тобой, о каких бегах ты говоришь. Чтобы совершить побег, нужно как следует подготовиться. Мои люди докладывают, что ничего подозрительного за ним не наблюдается. Я сам устраивал несколько раз проверки. В зоне все в порядке, на работе также не видно никаких приготовлений. Из наших мест, как ты понимаешь, бежать могут без соответствующей подготовки только идиоты в виде Свиридова, и тот подготовил себе ходули. Пойми, нет никаких оснований говорить о побеге. Подготовка не ведется, это ясно как день. Если бы он готовился, это все равно кто-то заметил бы. А он совсем не дурак, чтобы вот так просто взять и убежать без подготовки. Я, вообще, сопоставив то, что я о нем до сих пор знал, и то, что узнал от тебя, склонен считать, что как умный человек и знающий, что его преследуют, он не станет бежать, а постарается, как можно дольше, задержатся в зоне. То, что происходит сейчас в стране, знают и в зоне, а тем более такой человек как Седой. Он понимает, что именно здесь он находится в относительной безопасности. У меня складывается впечатление, что он как минимум пару-другую лет постарается отсидеться именно здесь, поэтому и не ведет никакой подготовки. Кто может сказать, как может поменяться ситуация через пару лет. Может случиться так, что те люди, которые преследуют его сейчас, уже через год будут на его месте. Я понимаю, что такой специалист надолго здесь не задержится, но мне кажется, что в ближайшее время мы можем спать спокойно.

— Может, ты и прав. Мне бы очень хотелось, чтобы именно так и было, — согласился с ним шеф, пряча папку с делом в стол.

— А почему ты держишь его документы в столе, а не в сейфе?

— А тут все предельно ясно. В сейфе документы может обнаружить неожиданно нагрянувшая проверка, а в столе есть тайник, о котором даже ты не знал, хотя просидел за этим столом не один год.

— Тайник? Мне и в голову не могло придти, что в столе может быть тайник.

Завхоз замолчал. Некоторое время он молча смотрел в одну точку, сосредоточенно думая о чем-то. Антон не мешал ему. Вскоре завхоз продолжил.

— Дальше разговор для нее пошел неинтересным. Они перешли на общие темы и усиленно налегли на водку, посчитав, что самый главный разговор состоялся. Наталка быстро собрала свои вещи, и бегом на улицу.

В то время она не могла передать мне весь этот разговор. Помешали предпраздничные дни, суматоха сплошная. Сам понимаешь, конец года, отчеты, дома тоже суета. А вспомнила она, когда с Павликом случилась беда, а ты помог и назвал свое имя.

Естественно поговорить в тот раз она с тобой не могла, но зато в архиве проверила твое дело. Там оказалось не твое дело, а дело Свиридова, только с твоей фотографией и кличкой. Когда я вернулся из Москвы, она ночью мне все рассказала. Теперь я передаю тот разговор тебе.

— Спасибо тебе, Паша. Для меня это не совсем новость. Многое из этого я знаю, о многом догадываюсь. А вот, что мои документы хранятся в тайнике, я действительно не знал. Не знал я и того, что меня выдают за какого-то урода. И самое интересное, что догадаться невозможно. Ты сам знаешь, что многих зеков на перекличках называют не по фамилиям, а по кличкам. А то, что меня не оставят в покое, я знаю и жду этого.

— Но они ведь, в конце концов, убьют тебя. Сами они, конечно, не станут этого делать, но могут подослать человека, который вполне может это сделать.

— Знаю, а что делать?

— Как что, бежать нужно пока этот упырь в отпуске еще. Мы с Наталкой постараемся достать твои документы, и ты будешь свободен.