Коллектив авторов - Доктор Кто. Герои и монстры

Доктор наклонился к ней поближе и тихо ответил:

– Это не совсем обычный концерт. Он знаменит во всей вселенной: «Концерт самой прекрасной музыки в Церкви Высокого Превознесения Потрясающих Небес» – это наиболее значимое культурное событие до начала Литературной Олимпиады в поместье Сплатт. Его играют только раз в десять лет.

Донна удивленно подняла брови.

– Обалдеть. А я думала, что «культура» – это что-то про йогурты.

Доктор ухмыльнулся.

– Неплохо, – сказал он, – даже смешно. Но нет, «культура» – это не про йогурты.

– Ну и что же в нем такого особенного? Лучшие группы вселенной дают благотворительный концерт?

– Всего одну пьесу. Полагаю, выступит дитя – лучший учащийся церковной школы. Он сыграет на инструменте, который называется «лассиматор». Это что-то среднее между флейтой, блок-флейтой и диджериду [1].

– И оно издает прекрасную музыку?

– Самую прекрасную.

– Хорошо, – сказала Донна, увидев, что зал стал темнеть, – давай заценим.

Не последовало ни объявления, ни какого-либо вступления. Просто сцена осветилась прожекторами и вперед медленно и неуклюже вышла странная фигура.

– Ты же сказал, что будет ребенок, – прошептала Донна.

– Его зовут «Дитя Музыки», – ответил Доктор. – Наверное, я не вполне ясно выразился.

– Тшш! – шикнул кто-то позади Донны.

– Шикайте про себя, – ответила она громко через плечо. – Здесь, между прочим, музыку слушают!

На сцене меж тем согбенный грузом прожитых лет старик с седыми волосами, еле прикрывающими пятнистую голову, поднес длинную деревянную трубу к губам и выдул из нее первые звуки.

Когда он закончил играть, в зале повисла абсолютная тишина. Публике понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя, после чего грянули аплодисменты.

– Это было… – Донна покачала головой – она не могла подобрать слов, чтобы описать услышанное.

– Правда же? – спросил Доктор. – Это Самая Прекрасная Музыка – по-другому и не скажешь.

– Просто фантастика!

– Сейчас всего лишь антракт. Вторая часть будет еще более потрясающая. И если нам по-настоящему понравится, – голос Доктора понизился до шепота, – то мы сможем послушать ее еще раз через десять лет.

Они прошли по проходу между рядов кресел, влились в общую толпу и вместе с ней покинули огромный сводчатый зал, оказавшись в фойе. Монахи и священники Церкви Высокого Превознесения стояли у дверей и кланялись всем выходящим. Лица их были скрыты под тенью тяжелых капюшонов.

– Направо, – сказала Донна, осматривая толкающуюся массу из людей и других форм жизни, которая кипела вокруг. – Я уже тут немного освоилась. Раздобудь денег, и я куплю нам мороженое.

В дальнем конце фойе оказался магазин подарков, зайдя в который Доктор принялся с интересом разглядывать маленькие пластиковые лассиматоры и эластичные резиновые фигурки, изображающие Дитя с инструментом. Там же были открытки с изображением наружной стороны Церкви Высокого Превознесения, дрейфующей на своем маленьком острове посреди Петронического океана, а еще – гравированные стаканы и обычные путеводители.

Но что по-настоящему привлекло его внимание, так это огромная подарочная книга с фотографиями, снимавшимися на всех концертах на протяжении нескольких сотен лет. Уголки страниц были загнуты, а корешок немного ободран. Из-за этого она продавалась вполцены.

– Что-то интересное? – спросила Донна, подав Доктору картонный стаканчик с чем-то холодным светло-зеленым внутри. – Не знаю, что такое «миндоролан» и «яниссари», но это все, что там оставалось.

Доктор поставил стаканчик с мороженым на ближнюю полочку и показал Донне иллюстрации.

– Триста двадцать лет назад, – пояснил он, – самый первый концерт.

– Здесь же действительно ребенок, – удивилась Донна. – Ему не больше шести лет. Так вот в чем дело. Называть музыканта «Дитя Музыки» – это старая традиция…

– Не совсем, – ответил Доктор, перевернув страницы. – Десять лет спустя он уже подросток. А еще через десять лет – ему двадцать с лишним.

– Значит, ему разрешили сыграть еще, – сказала Донна с полным ртом мороженого.

– И еще, – Доктор переворачивал страницы.

Донна прекратила ковырять ложкой в стаканчике.

– Он становится все старше.

Доктор кивнул, продолжая пролистывать страницы.

– Все старше и старше. И продолжает стареть.

– Это одно и то же дитя! Все эти годы… века. Бедный человек. Он, наверное, сейчас такой старый…

Звон колокола возвестил о скором окончании антракта. Доктор поставил книгу обратно на полку.

– Хочешь мое мороженое? – спросил он Донну. – В меня что-то не лезет.

Донна поставила свой стаканчик на полку рядом со стаканчиком Доктора.

– В меня тоже.

Доктор был прав – музыка во второй части оказалась еще более прекрасной. Но если до этого Донна ощущала бодрость и прилив сил, то теперь все было иначе. Она разглядывала немощного иссохшего старика, стоящего перед ними на сцене в свете одинокого слабого прожектора. В этот раз в музыке ей слышалась огромная печаль.

К тому моменту, когда концерт закончился, щеки Донны были уже мокры от слез.

Доктор взял ее за руку и повел – но не по направлению к выходу, а навстречу потоку зрителей – к передней части зала.

– Куда мы идем?

– Повидаться со звездой этого шоу.

Доктор одним прыжком запрыгнул на сцену и, повернувшись к Донне, помог забраться ей.

– Ты не говорил, что придется бегать и прыгать, – сказала она. – Иначе я бы не стала надевать такие каблуки.

Позади сцены они обнаружили каменный коридор. Монах в капюшоне шагнул навстречу Доктору и предостерегающе поднял руку.

– Сюда ходить запрещено, – произнес он резким хриплым шепотом.

– Только не для нас, – ответил Доктор, показав телепатическую бумагу. – Президент фан-клуба «Дитя Музыки». А это – вице-президент. Мы здесь по делу.

И он решительно шагнул вперед.

Донна услышала хриплые крики монаха позади, и они ускорили шаг. Впереди показалась сутулая фигура Дитя Музыки, бредущая по коридору в сопровождении нескольких других монахов с накинутыми на головы капюшонами.

– Подождите! – закричал Доктор, перейдя на бег. – Только на пару слов!

Один из монахов развернулся и перекрыл им путь. Он положил руку в черной перчатке на плечо Доктора и стал его отпихивать. Доктор шагнул в сторону и попытался прорваться вперед, выкрикивая через плечо монаха:

– Просто хотел сказать вам, что это было чудесно. Музыка – прекраснейшая! Абсолютно невероятная. Никогда не слышал ничего подобного!

Иссохший старик медленно обернулся и вежливо кивнул.

– Спасибо. Вы очень добры.

– Эта музыка такая волнительная, – добавила Донна. – Прямо душу наизнанку.