Хадзимэ Камосида - Кошечка из Сакурасо 1

— Просто немного…

— Немного что?

— Я сомневаюсь, что у меня и правда получится. Не слишком ли много внимания мне уделяют?

— Если Мисаки-сэмпай уже просила Нанами, то почему бы и нет?

— На самом деле я понятия не имею, как разговаривать с Камигусой-сэмпай, и как она режиссирует. Ты будешь переводить её слова для меня?

— И когда это я стал переводчиком?

— Ты не пойдёшь?

— Нет, я приду.

— Тогда можешь побыть переводчиком.

— Да, да. Всё верно. Я отправлю ей ответ, ладно?

— Да, если не трудно.

— Я расскажу ей прямо сейчас.

Сората достал свой телефон и…

— Я люблю тебя!

Сообщение Мисаки сопровождалось военной песней про солдата, которого повысили в звании. Сората ответил ей.

— Давай расстанемся.

После этого он забил на неё. Солдат вновь получил повышение (снова заиграла мелодия). Впустую тратить деньги не хотелось, так что Сората решил больше не отвечать.

Нанами посмотрела на него, будто желая что-то сказать.

— Ты всё ещё таишь на меня злобу?

— Как там Хикари?

— Лучше, чем просто хорошо. Её плечи слегка выросли.

Он показал фотографию на своём телефоне.

— Походу, она стала больше.

Сората провёл с белой кошкой Хикари уже целый год.

Так как он встретил её в середине июня прошлого года, кошка уже привыкла к школе и общежитию.

Это произошло после школы, когда возле ворот нашли брошенных кошек. Куча учеников столпилась вокруг, говоря «Как мило!» или «Как жалко!», но никто не собирался помогать им.

Так совпало, что в этот момент мимо шёл Сората в компании Нанами.

Когда толпа людей разговаривает про брошенных кошек, Сорате тут же становится не по себе. Чтобы успокоиться, он взял их с собой в общежитие.

Он никогда бы не подумал, что из-за этого его оттуда выпнут.

— Передай мне.

Без согласия Сораты она воспользовалась инфракрасным портом на его мобильном и умыкнула фотографию себе.

— Не лапай чужие вещи без разрешения.

— И…

Нанами отвернулась, будто хотела ещё что-то сказать. Тема кошек могла служить лишь приманкой.

— Да?

— Новая студентка.

— О.

— Она в школе?

— Да.

— И как?

— …

— Почему ты молчишь?

— Я не знаю, что сказать.

— Она симпатичная, да?

— Ага.

— Она очень милая, да? Я недавно мельком увидела её.

— В обычных обстоятельствах так и есть.

— А для Сораты?

— Она словно на голову свалилась.

— Ага. Понятно.

Нанами от скуки водила головой.

— Я пытаюсь сказать, что ничего в этом хорошего нет.

— Можешь не объяснять.

Нанами посмотрела в сторону коридора. Её глаза неожиданно вспыхнули от удивления.

Лежащий на столе Сората тоже посмотрел туда.

Парень, имени которого он не помнил, глядел на него.

— Эй, Канда, кое-кто ищет тебя.

Из-за дурной славы Сакурасо все запомнили имя Сораты.

Из-за спины парня вышла Масиро и пошла к Сорате.

А ему только и оставалось, что крикнуть «Ах!» и усесться в боевой позе.

Просто войдя в класс, она изменила его атмосферу.

Вокруг собралась толпа, образовав небольшой коридор между Соратой и Масиро.

Для тех, кто не знает её, она покажется очень милой переведённой ученицей.

Само по себе появление Масиро стало главной новостью на последующие четыре месяца. Мало того, что она была талантливой художницей, вокруг неё ещё витала такая атмосфера, какую никто никогда в жизни не испытывал. В общем, она не оставляла равнодушным никого. Более того, она жила в Сакурасо.

Но Сорату так никто и не спросил про Масиро, и винить в этом стоило его ауру, которая так и кричала: «Даже не смейте меня спрашивать».

Нанами первая заговорила с ним о Масиро.

Сиина посмотрела на Сорату.

— Сората, я голодная.

— А? О чём это ты?

— Я хочу баумкухен.

— И зачем ты говоришь об этом мне?

— У тебя его нет?

— Конечно нет!

— Но Рита всегда давала мне один.

— Кто это?!

— Как досадно.

Живот Масиро издал милое «гучи, гучи», и она собралась покинуть класс.

Девушка остановилась у двери и неохотно посмотрела на Сорату.

— Я доверяла тебе.

Взгляды остальных учеников словно обратились иглами, которые тут же пронзили Сорату насквозь.

Масиро шла очень апатично, показывая свою печаль.

Если всё и дальше так пойдёт, то на Сорате останется клеймо холодного и беспощадного парня, и тогда оставшиеся два года в старшей школе утонут в отчаянии. Жизни в Сакурасо и так с головой хватало.

— Хорошо, хорошо! Я понял! Это моя вина!

Он схватил Масиро и выбежал из класса.

— Подожди! Канда! Начинается четвёртый урок!

Когда Нанами напомнила ему, прозвучал звонок. А вместе с ним и живот Масиро.

— Я вернусь так быстро, как смогу, так что придумай для меня какую-нибудь отмазку!

— Не проси меня о таком!

Сората решил пропустить четвёртый урок, чтобы отвести Масиро в буфет.

По голубому небу плыли большие кучевые облака.

Сората и Масиро оказались единственными людьми на крыше школы во время урока.

Он улёгся на длинную скамью. Масиро сидела рядом и, нарезая баумкухен, по кусочку ела его.

Можно сказать, картина выходила за рамки иллюзии, за рамки воображения, за рамки логики.

Сначала он думал, что нервотрёпка временная, и скоро Масиро начнёт привыкать к новой жизни и новым правилам. Тогда он ещё наивно надеялся на такое.

На него внезапно свалились мысли обо всём произошедшем за две недели.

Если он позволял ей пользоваться стиральной машиной и на секунду отворачивался, то девушка закидывала туда целую пачку порошка, и в итоге комнату до верха заполняли пузыри и пена. Чтобы потом устранить последствия, приходилось реально попотеть. В тот момент Сората очень жалел, что в состав порошка входит детергент.

Если он просил её выдраить ванную, то она промокала до нитки. Парень никак не мог понять, мыла ли она душевую или мылась сама.

Если он отправлял её за покупками, то она тут же терялась, что уже стало нормой. К счастью, Тихиро дала ей телефон с GPS. Но она не ответит, даже если Сората позвонит ей, так что в итоге приходилось за ней идти.

И произошла ещё масса других нервотрёпных ситуаций.

Самой большой проблемой всего этого было то, что Масиро неадекватно себя осознавала.

Она думала, что ничем не отличается от обычных людей.

Кроме того, из-за этого нельзя было заставить её вспомнить о каких-то вещах и привыкнуть к ним.

Каждый день Сората познавал новые истины, а проблемы всё росли и росли, не желая рассасываться.

— Сиина, какой у тебя четвёртый урок?

— Физкультура.

— Разве её можно пропускать?

— Если играют в волейбол, то я лишь могу выучить правила.

— Почему? Плохо себя чувствуешь? Или ты ранена?

— Я не могу поранить пальцы.

Хотя ответ не относился к тем, что легко понять, для Сораты он звучал очень убедительно.