В. Бирюк - Расстрижонка

Я… извиняюсь за подробности — чуть не обделался. Мгновенный переход от спокойного, пусть и напряжённого, но — рассудительного тона к вспышке бешенства, к яростному замаху посохом…

Мда…

Посох — не меч. Габариты другие — за потолок цепляет. Но само намерение нашего «святого и благоверного»… динамика с моторикой… длина радиуса вкупе с центробежностью массы… — впечатляют.

А у меня — реакция хорошая. Только он удивился — почему у меня голова ещё целая, а у меня уже — опля! — на голове скамейка.

Как-то это всё… не героически. Один из лучших мечников «Святой Руси» — в цель не попал, за потолок зацепился, самая светлая голова всего средневековья — на полу сидит, лавкой принакрывши.

– Ха… А ты шустёр прятаться. С перепугу-то.

– А ты, Адрейша, здоров землю копать. Вона сколь с потолка вывалил.

Оба, стряхивая пыль, в крайнем смущении снова расселись по своим местам.

– Ты жену-то расспросил? Неужто Улита у Манохи всех не назвала?

– Не спросил. Дурак! Не понимаешь ничего! Как я могу супругу свою венчанную на пытки отдать?!

– Да ну?! А если я прав и измена была?

– А если нет?! Язва ты… душу мою сомнениями разъедающая… Да и не просто взять её было — я с похода пришёл, а она уж схиму приняла. Епископ на пристани молебен за победу отвёл и сразу поведал: «Жонка твоя к благодати божьей устремилася. Просветила её Царица небесная. Принесла, раскаявшись и очистившись, обеты нерушимые, приняла и власяницу на тело белое, и клобук на главу скорбную». Поклон мне да сыну благословение от неё передал. А она уже, за неделю до того, удалилася в лодии епископской в келию свою, в монастырь, что в Ростове Великом.

– И что ж, ты так это и спустил?! Позволил, чтобы жену твою…

– Что позволил?! Противу Богородицы восставать?! Противу души человеческой очищения и к царству божьему приуготовления?! Да и не до того было… С похода пришёл — великое множество дел спешных собралося. Думал чуть уляжется — тогда уж… А тут Анна говорит: в тягости она. Ну, думаю — хоть этот-то мой. Бог с ней, с Улитой. Она ныне крёстным именем прозывается — Софья. А, всё едино дознаюсь. А пока жениться надо. Чтобы сынок не на стороне нагуленным родился — у супругов законных, венчанных. Не было у неё никого, кроме меня! Окромя того часа… Вот же как господь судил… Иная — годами и с мужем, и с соседом, и с прохожим-проезжим, а понести не может. А эта… Слышь, Ванька, а может ты врёшь? Ты уж признайся, не томи душу скорбную.

– В чём, Андрейша? В том, что третьего ушкуйника — прям на ней зарезал, из между ляжек её — дурня выдернул, а у того — с горла кровища хлестала, с конца — семя капало?

– С-с-с-сволочи…

– Да ладно тебе. Не мною сказано: «И про отца родного своего, ты, как и все, не знаешь ничего».

Конечно, можно притащить в Боголюбово мою Марану. Чтобы она провела эксперимент своими колдовскими средствами. Но, во-первых, я её методику не знаю. И совершенно не уверен в достоверности. Для меня, похоже, её выводы верны, но насколько это применимо к другим людям? Нажал одну кнопку — лампочка загорелась, нажал другую — «хрен с ней, с Америкой». Действия — схожие, результаты — разные.

Во-вторых, Андрей Маре не поверит. Просто потому, что она — «мой человек». Помимо — чертовщины, волшбы и отсутствия у неё души христианской в форме регулярных исповедей с причастиями.

А как нам, коллеги, такая мудрость: «Единственным критерием истины является опыт»? — Это кто? — А, Леонардо да Винчи.

«Да-винченно» — не «да-винченно», а дуй, Ванятка, быстренько в аптеку за виагрой, и будем посмотреть, как у Андрея встанет его «опыт», на… на множество подходящих «критериев».

– Получается, Андрейша, гарем. Лишь бы — с контролем. В смысле — без посторонних контактов. И, через несколько месяцев, ты точно будешь знать.

– Нет. Это для жены моей — бесчестье.

Для какой жены?! Для этой… «ясыни»?! Которая… которую… Эмир Ибрагим тогда смеялся: «русские на обноски падки». Да тут, на «Святой Руси» у каждого всякого вятшего…!

– Ты ж сам про отца своего Юрия Долгорукого, сказывал, что у него по паре ублюдков в каждом селе! От Старой Ладоги до Канева! Да ты ж сам по-молоду…!

– То было прежде. То я не женат был. А ныне… грех. Паскудство и непристойность.

Та-ак. Облом. Я, конечно, знал, что Боголюбский — человек твёрдых принципов. Но чтобы и в этом поле…

Чему есть подтверждение в показаниях рентгенолога. Понятно — не нынешнего, не 12 века. Но профи и по костям может и из 21 века кое-что сказать о моральных ценностях человека.

«По состоянию скелета следует признать, что он принадлежал человеку темпераментному, легко возбудимому, с живой фантазией, склонному быстро впадать в расстройство и бурно откликаться на самое незначительное раздражение. Несколько покатый лоб сообщал лицу выражение жестокости, а в минуты гнева сверкающие белки создавали впечатление свирепости. Этому человеку было за шестьдесят, но выглядел он моложе своих лет. Окружающие считали его заносчивым и спесивым. Он не избегал драк и в пылу схваток обнаруживал недюжинную силу и храбрость. Нравственный облик этого человека не был омрачен распутством. Надо полагать, что он щадил честь женщины и хранил верность супруге.

Его предательски убили. Только один удар был нанесен противником спереди, остальные наносились сбоку и сзади по лежачему телу различным оружием: рубящим — саблей или мечом, колющим — вероятно, копьем. Роковой удар последовал сзади. Рубила опытная рука: она срезала часть лопатки, головку и большой бугор левой плечевой кости. Обильное кровотечение лишило жертву сил сопротивляться, но нападавшим этого, видимо, было недостаточно: целью нападения было не ранить, а во что бы то ни стало убить. На беззащитную жертву сыпались ошеломляющие удары сзади. Человека, лежащего на левом боку, рубили мечом и саблей…».

У каждого человека — не только у турок — в голове есть «турецкое седло». По форме которого можно судить о состоянии «наездника». Который, в немалой степени, управляет поведением человека.

Здесь есть деталь, противоречащая летописи: судя по костям, Андрею отрубили левую руку, а не правую.

Это описание по скелету, соответствует моменту убийства, когда ему было 64 года.

«Нравственный облик этого человека не был омрачен распутством. Надо полагать, что он щадил честь женщины и хранил верность супруге».

Я же предполагал сохранение у него юношеского отношения к сексу, так, как оно описано в его «Житии», а оно вона как…

Мда… люди с годами — меняются. Очень не оригинальная мысль. Гарем — отпадает. Жаль.

– Тэ-кс. Проверять на других… самочках — ты не хочешь. Слова Ану… И её «да» — ничего не значит, и её «нет» — ничего не значит, и если она скажет «не знаю» — это тоже ничего не значит. Улиту… м-м-м… Софью — ты отпустил в Ростов. Расспросить её — ты не можешь.