Генри Олди - Журнал «Фантастика и Детективы» №4 (16) 2014

Уставившись на зеркало, Аира по-рыбьи беззвучно открывала и закрывала рот. Потом промолвила едва слышно:

– Понимаешь? Два покойника – две буквы. А места на зеркале еще много.

– Так, господа мертвецы, пора держать отчётность! – Григу охватила ярость; она бросила Аире сквозь зубы:

– Встретимся в офисе, мне нужно кое-кого проведать.

Не обращая внимания на протесты биолога, Грига решительно зашагала к отсеку биоскриннинга, к морозильнику, в котором – и в этом она была теперь совершенно уверена – Макса не было.

Аира шла по коридору, ежесекундно озираясь назад. Ей чудились шаги, ей мерещились тени. Войдя в офис, она быстро захлопнула дверь. Чёрт, почему в общих комнатах нет замков на дверях?

Память не подвела Аиру. Данные вчерашней сводной таблицы, которые она теперь видела как триаграмму, трёхмерный график, подтверждали ее догадку. Аира сверилась с кодировкой блок-синтезаторов. Номер 32518. На фоне тысяч и тысяч уныло-зеленых плоских триаграмм неактивных соединений, которые она просматривала день за днём с начала работы на станции, оранжево-красный пик зоны активных веществ выглядел Эверестом по сравнению с другими, полученными в соседних ячейках. Она подладила настройку и расширила сектор, охватывающий желанную «гору» активности.

– Господи… – прошептала Аира.

Выходило, что в блоке было синтезировано около полусотни соединений с активностью в десятки, сотни раз больше активности контроля.

Замерить красный пик, возвышающийся в центре Эвереста, ей не удалось – не хватало шкалы.

Это означало, что соединение, синтезированное в блоке 32 518, было невероятно активным. «Дирижёр страха», тот самый, о котором Макс рассказывал Григе. Нескольких молекул его могло бы хватить, чтобы…

Задыхаясь от возбуждения, она закричала в микрофон системы оповещения:

– Грига! Немедленно, слышишь, немедленно возвращайся! Не нужно бояться, только не нужно бояться! Я всё поняла… – Голос её сорвался.

Грига не ответила.

Она влетела в отсек биоскриннинга. Макс сидел на полу, опершись спиной о распахнутый настежь морозильник, и пил прозрачную дымящуюся жидкость. Грига застыла. Тонкие струйки проливались сквозь дыры в щеке Шторха. Он поморщился и с хрустом повёл шеей. Кадык рассыпался в ледяную труху.

– Гадость какая этот ваш жидкий азот! – Вытекший глаз не выражал эмоций.

Он поднялся – при этом три пальца на правой руке, облитые азотом, со стеклянным звоном отвалились и остались на полу – и шагнул к Григе.

– Девочка, помнишь, что я рассказывал о том, как мозг запоминает боль? Боль от ожога? – Она увидела в руке Макса газовый резак. Щелкнул пускатель, и пламя начало медленно приближаться к её лицу.

…Аира не могла больше ждать. Грига не отвечала. Голова кружилась, события последнего дня казались зыбкими, нереальными. Логичное, казалось бы, решение выгнало её из офиса. Тени, шурша крыльями, словно летучие мыши, проносились у неё над головой, гадко хихикали, прятались за спиной, но Аира упрямо шла по коридору, не оборачиваясь.

– Баю-бай, баю-бай… Спи, Аира, засыпай… – шептала она.

Вот и зеркало. Она кивнула головой. Как и ожидалось. Третья буква сочилась свежими каплями. Новая буква походила на круг, перечёркнутый поперечной перекладиной. Она не очень удивилась, сообразив, что это – греческий. Напряжённо шевеля губами, Аира попыталась прочесть три буквы как слово:

– Фи, пи, тэта – ФПТ. Нет, не так!

Потёки на зеркале внезапно заплясали, завихрились по поверхности и сложились в буквы. Три вертикально написанных слова сверкали рубиновыми каплями.

– Фобос, паникос… – На удивление, она легко понимала значение слов. Последнее Аира скорее выдохнула, чем произнесла:

– Танатос [1].

Ей стало хорошо. Беспечальная улыбка сменилась тихой песней. Она старательно выводила слова:

– Придёт серенький волчок…

Тени в коридоре сгустились, замелькали суетливо, смешались в большой чёрный ком.

– И ухватит за бочок!

Лязгнули огромные челюсти.

– Абсолютно, генерал-куратор! Полный успех. «Молекула страха» синтезирована. Я пользуюсь случаем поздравить вас первым! Так точно. Через неделю на Орнаут прибудет фрегат «Талассо», за это время мой отряд законсервирует станцию. Нет, личный состав станции погиб. Я персонально займусь расследованием. Так точно, насколько я могу судить по отсутствию очевидных повреждений, то да, от страха. Это даёт мне дополнительное основание для уверенности в успехе проекта. Слушаюсь… Слава Родеону!

Закончив разговор, военный в полевом мундире штурмера с нашивками атак-полковника откинул экран штабного планшета и быстрыми, уверенными движениями открыл триаграмму результатов вчерашнего тестирования Биолаба-4. Зелёное поле негативных результатов было проткнуто зловеще-багровым пиком сверхактивного соединения.

– Удивительно, – пробормотал он. – Простая авария, и надо же…

Полковник прошел в столовую. Небольшая шкатулка, явный раритет, привлекла его внимание. Он открыл крышку. Песня была предельно нудной. Шкатулка отлетела в угол, мелодия затихла.

Подойдя к трупу женщины, скорчившийся у двери, военный брезгливо толкнул тело носком сапога. У бедняги был натурально вырван правый бок. Почему он не увидел этого раньше? Значит, она была убита? Кем?

Он поёжился, представив, какого размера зубы могли это сделать. Неприятное место, чёрт его раздери.

Шорох в коридоре.

– Корвер! – Позвал он адъютанта. – Скомандуй выгрузку! Похоже, тут всё не так просто, как…

Завывание взлетающего на форсаже челнока насторожило полковника. Подбежав к окну, он увидел, как челнок, сделав несколько неуклюжих манёвров, врезался в гущу деревьев на краю поляны.

Взрыв. Тишина.

– Корвер! Что за чертовщина, кто скомандовал экстренный взлёт?! Корвер? Корвер… – Отгоняя тоскливое предчувствие, он шагнул за порог столовой.

Мёртвый адъютант лежал на спине. Его лицо на глазах остолбеневшего начальника покрывалось волдырями; они лопались, сочась чёрным туманом. Голова Корвера отвалилась от туловища. Тёмная, смрадная кровь толчками полилась из горла, смешиваясь с туманом, превращаясь в тени, что взмывали под потолок. Полковник выхватил лучевик и стал беспорядочно стрелять по ним… похоже, зря: тени быстро сгустились в большое бесформенное облако.

Пистолет вышел из строя. Облако окутало полковника. Он судорожно рванул воротник мундира, который начал сдавливать шею.

– Не ложися на краю! Не ложися на краю! Не ложися на краю! – вдруг запричитала сломанная шкатулка.

Воротник не только не поддавался, но наоборот, начал сужаться, сжимая шею полковника всё сильнее. Тот посинел лицом и захрипел, потом свалился на пол, дёргая ногами в такт заевшей строке. Через несколько секунд он затих.