Святослав Логинов - Журнал «Фантастика и Детективы» №12 2013

Командовал дипломниками легендарный ректор Высшего Космического, строгий и, по единому мнению всех студентов, крайне несправедливый Бергман, проходивший под кодовой кличкой Хэ-эМ, что означало… впрочем, ну его, это отвратительное молодёжное остроумие.

– Понимаешь, ба, сегодня было моё дежурство по кампусу. Завтрак-обед-ужин, как обычно. Я, естественно, приползла на кухню раньше всех, гляжу, а там по всей стене надпись: вы безумны. Вот такенные вот буквы повидлом из зрягоды, прикинь? Оно ж красное такое, как кровища… Я и подумала сначала, что кровь. Даже страшно немного стало… Ну, я притащила сразу Дриса…

– Пуся, следи за языком!

– Нет, ба, я языком эту надпись не лизала, ты чо… Говорю же, Дрис…

– Пуся! Вот оно, ваше нечитающее поколение. Да и предыдущее не лучше! Взять даже многоуважаемого Бергмана – говорит, как уголовник. Никакой культуры речи, вас же слушать неприятно. Коверкаете священный человеческий язык! Надо читать, Пуся, книги, хотя бы понемножку сначала, хотя бы по чуть-чуть…

– Ба, ну не отвлекайся, при чём тут это. Я же про Дэ-Рэ-И-Са, ты забыла? Дипломная-Работа-Игоря-Сергеева, робот же его, я ведь рассказывала! Помнишь, Игорь вечно с ним всякие приколы придумывает. Он ему сейчас женский голос выставил, м-да… умора! И вот Дрис проанализировал эту штуку, чем написано было, и определил, что повидлом. В общем, оставила его стену отмывать, а сама к Игорьку, потому что не к Бергману же идти… а рассказать хоть кому-то надо.

– Это ты зря, что не к Бергману.

– Нет, это хорошо, что я не к нему! – с жаром воскликнула Пуся. – Слушай, что дальше было: Игорёк спал у себя, а в руке у него знаешь, чего было?

– Пустой тюбик?

– Ба, да ну тебя, так неинтересно. Да, выжатый тюбик из-под зрягоды, прикинь! Я его, в смысле Игорька, а не тюбик, еле растолкала. Спрашиваю – чо за фигня у тебя тут, откуда? Ничего не помнит. Короче, получается, что он ночью встал, написал повидлом про безумие и опять лёг дрыхнуть… Игорёк теперь боится, что его признают негодным к полётам… или вообще отбракуют нафиг из науки… ой-ёй. Если б я тогда к Бергману пошла, за Игорьком бы уже космическая карета летела, точно. Наш Хэ-эМ всех вообще студентов ненавидит, только Айзу, может, поменьше. А Игорёк его знаешь, как бесит! Хэ-эМ даже к названию Дриса цеплялся, заставлял переименовать. Правда, без толку. Игорёк у нас упрямый. Не, Хэ-эМ – вот кто тут реально с головой не дружит, а с Игорьком просто какое-то недоразумение…

– Про Бергмана ты, Пусенька, зря, – вздохнула бабка. – Он стольких учеников в настоящие учёные вывел.

– Да он только из себя вывести может, – фыркнула Пуся.

– А насчёт Игоря… Спать, говоришь, он любит?

– Ба, да мы тут никто не любим спать, ты чего. Мы ж тренинги на шестом курсе не зря проходили: четыре часа забытья – и полная боевая готовность! Я вообще три с половиной часа сплю, потому что не успеваю нифига…

– Тогда, дитя моё, тебе имеет смысл заглянуть в санитарку. Посмотреть, есть ли там снотворное, и в каком оно количестве. Да, и шапочку, будь добра, отыщи!

Попрощавшись с бабкой, Пуся пошла к Игорьку. Тот как раз заканчивал возню с Дрисом: загружал в его обогащённый нейронным взаимодействием пластиковый мозг свежую информацию. Пуся села на пол и молча наблюдала за работающим другом.

Наконец, тот щёлкнул крышкой на условной голове Дриса.

– Ну, чучело, скажи что-нибудь умное, – печально попросил Игорёк своё обновлённое создание.

– Из какой области? Может быть, вы желаете побеседовать о гуманитарных науках? Или о науках естественных? Я могу… – Дрис, хотя и был условно-мужского полу, говорил голосом звезды тач-порно Нэнси Йакуш.

– Пофиг.

Дрис на мгновение запнулся и вдруг с придыханием сказал:

– Моя жена печёт блины различной формы и длины.

– Вали нафиг, – Игорёк дал Дрису лёгкого пинка, и тот выкатился за дверь, посверкивая колёсиками.

– Я в него уже всю художку твоей бабки залил, а он тупеет и тупеет день ото дня. Хотя кто это говорит тут про тупость? Это говорит псих. Я псих, да, Пуська?

Пуся уже было открыла рот для слов утешения, как вдруг лампочка под потолком засветилась красным.

– Ой-ёй! – в один голос закричали они с Игорьком. – Ничего ж не закреплено!

Это была одна из многочисленных засад Хэ-эМ: в любое время суток, кроме разве что отведённого на сон, неожиданно отключать в модуле гравитацию. Учебная невесомость. Якобы для предупреждения перед тем врубались сигнальные плафоны – но многое ли можно привести в порядок за десять секунд? Вот и сейчас из незавёрнутой бутылки вылетели шарики энергетического напитка, заплясали по каюте припрятанные (теперь уже не поймёшь где) крекеры, величественно взметнулось к потолку одеяло…

В каюту вплыл, как барракуда, Бергман, высказал всё, что о них думает, и влепил обоим по минус десять к мане.

Из троих дипломников только Айза постоянно всё пристёгивала, завинчивала и закрепляла – как раз на случай невесомости.

На следующее утро Игорёк опоздал к общеукрепляющей зарядке. Бергман, изрыгая проклятья, пригрозил ему высадкой и полным уничтожением маны. Айза наблюдала за развернувшейся сценой с нескрываемым злорадством, а Пуся наблюдала за Айзой. Если уж кто и подходил на роль сумасшедшего в их маленьком уютненьком модуле, так это переселенка. Чего это она обрадовалась, спрашивается? По большому счёту, все переселенцы не только на лицо ужасные, но и на голову нездоровые.

За завтраком Игорёк, морщась, шепнул Пусе:

– Блин, я точно псих. Знаешь, чего я сегодня у себя под подушкой обнаружил?

Пуся округлила глаза.

– Лазерный резак! Вообще не помню, чтобы я его брал. Да я им и пользоваться не умею – вот попроси меня его сейчас включить, а я фиг знает, как. Нафига он мне? И спать до сих пор хочется… Пуська, мне конец… башка ещё трещит…

Пуся спохватилась: вчера у неё совсем из головы вылетел бабкин совет насчёт снотворного.

– Пойдём в санитарку за колёсами от башки, – предложила она.

Врача в дипломном экипаже не было по причине повального здоровья участников. Вся модульная аптечка состояла из одинаковых пузырьков, подписанных по назначению: «болевой синдром», «витамины» или вот, пожалуйста – «бессонница». Именно содержимое последнего пузырька Пуся и вытряхнула прямо на стол.

– Два, четыре, шесть, восемь…

– Что ты делаешь? – спросил Игорёк.

– Не мешай… восемнадцать, двадцать…

Игорёк с кислой миной грыз таблетку от мигрени и наблюдал за торопливым счётом. Снотворное, подталкиваемое ловкими пальцами Пуси, с тихим щёлканьем падало обратно в упаковку.

– Девяносто, девяносто один… всё! – торжественно сказала Пуся, загоняя последнее колесо. – Девяти таблеток не хватает.