Александр Суздаль - Чужие отражения чужих тел

Князь Влад не обращал внимания на роившихся грешников, а летел прямиком к горе Змеиной, чтобы передать транспортируемый гроб сановному владельцу. Он не ожидал, что Сатанаил его отпустит, но, по крайней мере, не придётся торчать перед его глазами. Если на то пошло, то лучше находится в разрушенной крепости Поенарь, чем лицезреть мерзкого тирана Сатанаила. Ближние демоны Сатанаила не хотели пропускать князя Влада, но он показал им перевернутую пентаграмму на своей руке, отчего те скорчили кислые морды и недовольно пропустили. Приблизившись к чёрному трону, вместо Сатанаила удивлённый князь Влад увидел Семёна Ивановича Котермана, который издалека взмахнул ему рукой, приглашая подлететь поближе. Возле него крутилась известная им Марфа, которая что-то шептала Семёну Ивановичу на ухо. Когда они оказались перед троном, Котерман грозно приказал: — Сними крышку гроба!

— Котерман, ты что, совсем потерял страх, — спросил князь Влад, но тут же получил лапой оплеуху. Лицо Семёна Ивановича на мгновение превратилось в рожу Сатанаила, перепугав не только Влада, но и приближённых к трону демонов. Михаэль Бехайм и Брэм Стокер резво сняли крышку гроба и подобострастно уставились на Сатанаила-Котермана. Князь Влад, не веря своим глазам, застыл на месте, разглядывая лицо Сатанаила, надевшего маску Котермана. Внезапно он заметил, что тот зловеще сверкнул на него убийственным взглядом, точно хотел его проглотить и сожрать. Лицо Котермана покраснело, как спелый помидор, и взорвалось, открывая лик Сатанаила, который рявкнул что есть мочи на Влада, отчего грешная мелюзга в воздухе от страха посыпалась на землю.

— Где Свидетель? — ревел он, а князь растерянно обернулся и увидел, что гроб пуст.

— Кто выбросил Свидетеля? — спросил он у Бехайма и Стокера, которые вытаращили на него глаза и ничего не понимали. Князя Влада вдруг осенило, и он обернулся к своей жене: — Это ты сделала?

Рассматривая её лицо, князь понял, что она не виновата, поэтому повернулся к Сатанаилу и пообещал, бледнея: — Мы найдём! Вернёмся в дом и найдём!

Путь назад, в дом 27 на Кожевенной линии, оказался тяжелей, чем они думали. Мало того, что князь Влад чувствовал себя отвратительно, так ещё и Илона дулась на него, за то, что возводил на неё напраслину. Повернув голову к рыжему Брэму Стокеру, князь спросил:

— Вы, когда закрывали гроб, покойника видели?

— Гроб был уже закрыт, когда мы его забирали, — угрюмо ответил Стокер.

Князь чуть не свалился вниз от неожиданности. Когда они с Илоной уходили, гроб был открыт. «Неужели Илона оживила мертвеца, и он удрал, когда мы вышли?!» — не поверил князь Влад. Этот вопрос грыз его всю дорогу, и он не замечал летящие с неба раскалённые камни и стреляющие в землю молнии. Небесные хляби сбрасывали вниз десятилетние запасы дождей, затопляя и превращая в болото всё пространство внизу. Им навстречу летели разрозненные толпы грешников, не понимающих, отчего их непреодолимо тянет на север. Когда подлетели к Санкт-Петербургу, то увидели разрушенный и полузатопленный город, а Васильевский остров оказался в глубоких ямах, затопленных водой. Между ямами вздыбились остатки стен и всякий сор, принесенный водой. Более странным оказалось то, что их дом на Кожевенной линии остался единственным из уцелевших.

В открытую дверь парадного входа нанесло мусора и воды, и они по колена в воде добрались до лестницы, ведущей на второй этаж. Князь Влад сразу же метнулся в зал с камином и зеркалом, но он оказался девственно пуст. Влад не поленился и обежал все комнаты, но пропавший труп Свидетеля нигде не нашёл. Он заглянул в свой гроб, надеясь найти там потерянный труп, но кроме старинного фолиант под головой, который князь использовал вместо подушки, ничего не обнаружил. Влад взял в руки книгу и перевернул, чтобы прочитать название. «Apocalypse», — удивился князь названию и положил книгу на место. Влад решил, что никуда отсюда не уйдёт и пусть Сатанаил делает с ним что угодно. Он сразу почувствовал, что его слышат, так как голова раскололась от жуткой боли. Князю Тьмы было угодно тотчас же лишить их плоти, и они осыпались костями на мокрый пол.

С самого утра не задалось настроение.

Мало того, что они проспали, так ещё и Сет заартачился и наотрез отказался лететь в Санкт-Петербург.

— Чего ты боишься? — спросила Людмила, так как надеялась лететь на Сете.

— Там заправляет балом Сатанаил! — отвечал Сет и дрожал всем телом.

— Может, подождём, пока Илья и Вера не вернуться домой? — засомневалась в путешествии Марико.

— Мама! Я уже потеряла мужа, а ты хочешь, чтобы пропал и мой сын? — воскликнула Людмила.

— Ты так говоришь, как будто Илья не мой внук, — рассердилась Марико и приказала: — Собираемся и летим!

Сет не стал спорить с Марико и покорно подставил свою спину Людмиле. Пока Людмила и Марико седлали лошадей, мимо двора прошмыгнуло несколько мертвецов неглиже. Марико вначале не поняла и с сочувствием воскликнула: — Что за народ пошёл, одна шкура да кости, не то что мой Тарасик! — но когда разглядела, то удивлённо воскликнула: — Это же мертвецы?!

— Я же вам говорил, — назидательно добавил Сет.

— Ну, полетели! — предчувствуя бунт на корабле, воскликнула Людмила и пришпорила Сета пятками.

— Не «нукай» не запрягла, — огрызнулся Сет, но взлетел и понёсся на север. Рядом с ними пристроились мерзкие рожи, сопровождающие стаю ведьм. Они, истекая слюной, плотоядно поглядывали на Людмилу и Марико, надеясь на то, что их уронят. Тараса и Сета они не считали едой, а, скорее, помехой. Шустрая ведьма подлетела на метле к ним поближе, и, нервно подмигивая, предложила угрюмому Сету: — Красавчик, бросай эту коломенскую версту и иди ко мне, я тебя зацелую!

— Отвали, курва! — дипломатично ответил Сет, и ведьма тут же потеряла лоск и превратилась в дряхлую старуху с дёргающимся веком и отвисшей губой. Какой-то оборотень, обернувшись волком, схватил её за ляжку, намертво впиваясь клыками в тело, и они, кувыркаясь, вместе полетели к земле, оглашая небо озлобленными криками. Возле Вязьмы поперёк их движения, шли по земле и летели по воздуху какие-то мертвецы в оборванных мундирах старинного покроя.

— Как интересно, это же французы! — восхищённо воскликнула Марико, сидящая на Тарасе, словно национальность мертвецов имела какое-то значение. Её слова подтвердил скелет, оседлавший скелет лошади. Из мундира на нём висел один эполет, а на его черепе торчала зелёная медная каска драгуна с остатками конского хвоста. Он подумал, что Марико тоже всадница или, по крайней мере, ведьма, осведомлённая о происходящем в мире лучше его, поэтому почтительно уставился на Марико глазными впадинами на черепе и спросил на французском языке: