Александр Суздаль - Чужие отражения чужих тел

Длинная труба, мигая радужными кольцами, очень напоминала туннель метро с лампочками на равных расстояниях. Илья не мог определить по времени, сколько они летели в этой трубе, так как сжимал в руках самое дорогое, что у него имелось – Веру, и время для него потеряло всякий смысл. Так как лицо Веры находилось прямо перед ним, то Илья бесцеремонно целовал её, зная, что ей некуда деться. Она улыбалась и смеялась, отворачивая лицо, но Илья изредка замечал её тревожный взгляд, портивший настроение.

— Мы договорились не скрывать друг от друга тайны, — напомнил Илья. Вера посмотрела на него и смущённо ответила: — Я боюсь разочароваться в своих родителях, ведь я давно их не видела.

— Юность склонна к максимализму. Когда человек взрослеет, многое кажется проще и прошлое становиться намного понятнее будущего, — успокоил её Илья.

— Ты у меня философ, — сказала Вера и прильнула к нему губами. Правда, поцелуй быстро закончился, так как они свалились в густую траву и чуть не выбили себе зубы. Катаясь по траве от восторга, они хохотали, а потом медитировали некоторое время, уставившись в небо, пока Вера не сказала: — Это моя Перия.

— Не слышал о таком крае, — сказал Илья, поднимаясь на ноги и всматриваясь в накатывающие на берег волны.

— Мы на берегу моря? — спросил Илья и Вера, поднимаясь с его помощью, ответила: — Мы на берегу Первичного океана.

— Что-то не слышал о таком океане, — сказал Илья и не удержался: обняв Веру, он снова принялся её целовать.

— Не забывай, я читаю все твои мысли, — напомнила ему Вера, на что Илья беспечно ответил: — Сейчас мои мысли только о тебе.

Когда они всё-таки отлепились друг от друга, Вера взяла Илью за руку и сказала: — Идём, я покажу тебе свой дом.

Покинув берег океана, они миновали полосу ельника, пока не очутились перед зелёной поляной, усыпанной огромными ромашками, на противоположной стороне которой возвышалось куполообразное здание, блестящее, как стеклянная бусинка. Оказалось, что это дом Веры, на который она смотрела широко раскрытыми намокшими глазами. Илья не донимал её разговорами, понимая, что возвращение домой для неё сопряжено с эмоциями, ему пока не понятными.

Вокруг дома извивалась высокая неподстриженная стенка из кустов с яркими и замысловатыми цветами. Она прикрывала стенки купола от солнца, оставляя для него только блестящую верхушку. Прямо к дому волнами подходил лиственный лес из неизвестных Илье деревьев. Летнюю тишину разбавляли мелодичные трели птиц, а окружающую благодать завершали огромные, с ладонь, бабочки, которые, не пугаясь, перелетали от цветка к цветку и пили нектар.

— Это не бабочки, а птицы, — прочитала его мысли Вера, а Илья подумал, что её дом – настоящий рай.

Они обогнули здание, и зашли внутрь.

Илья не увидел стен, а заметил лёгкие деревянные ширмы, разделяющие внутреннее пространство дома на отдельные куски. Они очутились в спальне с низкой кроватью огромных размеров, на которую Вера упала спиной, раскинув руки.

— Можно? — спросил Илья и прилёг на бок рядом, рассматривая профиль её лица. Не удержавшись, он произнёс: — Какая ты, всё же, красивая, — и потянулся к ней губами. Она, смеясь, оттолкнула его и прошептала: «Не сейчас!» Поднявшись, она странно вздохнула и сказала:

— Я хочу проведать родителей, ты со мной?

Илья понял, что Вера отчего-то страшится встречи и решительно сказал: — Я всегда с тобой и за тебя, что бы ни случилось.

— Мне нужна твоя поддержка, — серьёзно сказала Вера и взяла Илью за руку. Они вышли из дома, и направились через лес к пышному зданию отца и матери Веры. Когда они оказались перед ним, то его величественность и грандиозность повергла Илью в шок, но Вера его успокоила.

— В этом здании живут только двое – отец и мать.

— Двое?! Зачем им такие палаты? — удивился Илья.

— Папа любит пускать пыль в глаза, — улыбнулась Вера, но внутри её было не так весело, так как улыбка как-то быстро исчезла с её лица. Они долго бродили по пышным залам, не находя ни души, пока не услышали тихий разговор, льющийся из террасы, выходящей на солнечную сторону. Пройдя через мраморную арку, Илья увидели странную картину: посредине террасы стояли два овальных предмета, видимо из камня, на верхушке которых торчали две головы – мужская и женская.

— Мама! Папа! Что вы делаете? — спросила Вера, не менее Ильи ошарашенная увиденным. Головы повернулись, и изумление на их лицах сменилось радостью: — Доченька, ты жива и невредима?

— Со мной всё в порядке! Вы зачем заключили себя в камень? — спросила Вера, а Илья мысленно поблагодарил булыжники за то, что они сняли все барьеры в общении родителей и их дочери.

— Скажем так, доченька, это мы временно, — сказал отец, а мать Веры поддакнула отцу и сообщила: — Мы с ним поспорили, кто кого пересидит в этих камешках.

— Немедленно вылезайте из камней! — воскликнула Вера и возмущённо воскликнула: — Что подумает о вас Илья?

— Илья, это твой молодой человек? — спросил отец, рассматривая Илью, который почувствовал, как в его голове кто-то копается. На лице отца возникло удивление, и он спросил: — Илья – человек?

— Ну и что? — насупилась Вера и сообщила: — Если вам не нравиться мой выбор, я могу уйти!

— Нет-нет! — воскликнула мама и сказала: — Нам нравится любой твой выбор, — она повернула голову к Илье и сообщила: — Меня зовут Аирземия.

— Да, будьте как дома, — сказал отец, испепелённый взглядом матери и добавил: — Меня зовут Кеерземин.

— Илья, — представила Вера, а он церемонно склонил голову. Илью всё время преследовала какая-то странность, которая состояла в том, что губы говоривших и возникающие слова не совпадали, словно их кто-то дублировал. «Дублирую я, ты же не знаешь нашего языка», — услышал он голос Веры внутри себя и мысленно сообщил: «Я хотел бы знать». «Нет ничего проще», — сказала Вера и бухнула ему в голову информацию о языке своего народа. Илья знал многие европейские языки, арабский и немного китайский, но ни один из них не походил на язык Веры. Пока он углублялся в тонкости языка, Аирземия сообщила дочери:

— Вернулась твоя сестра Мортиземия

— Мортиземия здесь? — удивилась Вера, считывая глифомы Аирземии, но её перебил Илья.

— Меня терзают смутные сомнения, — сказал он и спросил: — О какой Мортиземии вы говорите?

— О моей сестре, — сказала Вера, посылая ему в голову образ Мортиземии и с изумлением читая мысли Ильи: — Ты её знал? — удивилась она.

— Тётя Морти – милейшее и добрейшее создание в мире, несмотря на то, что ходит с косой, — ответил Илья и спросил: — Так это твоя сестра?

— Да! — воскликнула Вера и объяснила: — Как сообщила мне мама, она прибыла с известной мне Маргиной и её подругой Лилит.