Брендон Сандерсон - Герой веков (сборник)

— Фадрекс? — переспросил он.

Они находились в одной из небольших комнат в здании Стального братства. По всей видимости, здесь когда-то жил один из поручителей. Теперь всю обстановку заменяли стол и несколько стульев. Аскетичное убранство мало чем отличалось от традиций Стального братства.

— Да, — подтвердил Сэйзед. — Они с императором надеялись отыскать там еще одно хранилище.

Тен-Сун потупился. Чтобы добраться до Фадрекса, нужно было пересечь половину империи. Даже Благословение Силы не позволило бы сделать это раньше чем через несколько недель. Ему предстояло долгое-долгое путешествие.

— Могу ли я узнать, зачем тебе понадобилась леди Вин, кандра?

Тен-Сун помедлил. Он ощущал себя немного странно, разговаривая сначала с Бризом, а теперь с Сэйзедом. За этими людьми он наблюдал много месяцев, когда притворялся собакой. Они не знали, кто он такой, а ему казалось, что он их знает достаточно хорошо.

К примеру, ему было известно, что Сэйзед опасен. Террисиец ведь хранитель — один из тех, кого Тен-Сун и его собратья старательно избегали. Хранители вечно выискивали повсюду слухи, легенды и сказки. А кандра обладали множеством секретов. Если бы хранители когда-нибудь обнаружили богатейшую культуру кандра, последствия могли оказаться катастрофическими. Они бы начали все изучать, задавать вопросы, записывать…

Тен-Сун уже открыл рот, чтобы сказать «не ваше дело», но что-то его остановило.

Разве ему не требовался помощник в том, что касалось культуры кандра? Помощник, которого интересовали бы религии и который, возможно, был бы сведущ в теологии? Тот, кому известны легенды о Герое Веков? Если не считать Вин, то из всей компании ее друзей только Сэйзед по-настоящему подходил на эту роль.

— Это связано с Героем Веков, — осторожно проговорил Тен-Сун. — И с приближением конца света.

— А-а. — Сэйзед поднялся. — Я распоряжусь, чтобы тебе собрали еды в дорогу. Ты отправишься тотчас же? Или задержишься, чтобы отдохнуть?

«Что?!» — опешил Тен-Сун.

Террисиец даже не вздрогнул при упоминании о религиозных вопросах. Это было совсем на него не похоже.

Сэйзед продолжал говорить о пустяках, словно не замечая, что Тен-Сун затронул один из величайших секретов эпохи.

«Никогда я не научусь понимать людей», — качая головой, подумал кандра.

Чтобы создать тюрьму для Разрушителя, Охранитель, по сути, пожертвовал своим сознанием — можно даже сказать, своим разумом. И, освободившись, Разрушитель начал преследовать и давить то немногое, что осталось от его противника. Интересно, думал ли Разрушитель, насколько странным был поступок Охранителя, который отказался от собственной силы, позволил ей рассеяться по миру, предоставил людям возможность собирать ее крупицы и использовать их на свой лад.

Охранитель пошел на это, как мне кажется, из благородства, по расчету и от отчаяния. Он знал, что не может победить Разрушителя. Он отдал слишком большую часть себя и, кроме того, являлся воплощением покоя и стабильности. Он не мог ни уничтожать, ни даже защищать. Это противоречило его природе. Вот почему понадобилась тюрьма.

Но человечество Разрушитель и Охранитель создавали вместе — и часть души Охранителя была дана людям, чтобы наделить их разумом и честью. Чтобы мир выжил, Охранитель стал зависим от тех, кого создал. Он доверился людям.

Интересно, как он относился к тому, что люди раз за разом его подводили.

Вин считала, что лучший способ обмануть кого-либо — предоставить ему желаемое. Или, по крайней мере, ожидаемое. Чем дольше этот кто-то будет считать, что находится на шаг впереди, тем дольше он не будет оглядываться, чтобы проверить, не упустил ли нечто важное на своем пути.

Йомен постарался, придумывая темницу для рожденной туманом. Любой металл, использованный для изготовления кушетки или удобств, что находились в камере, был бесполезен для алломанта. Серебро преобладало, но даже его оказалось совсем не много. Лишь несколько болтов, которые Вин ногтями выкрутила из кушетки.

Ей приносили жирную безвкусную кашу в деревянных мисках, деревянные ложки. Обязанности стражников выполняли туманные убийцы, вооруженные посохами и не имевшие при себе ничего металлического. Стены в камере были каменные, а мощная деревянная дверь, закрывавшаяся на серебряный засов, висела на серебряных петлях.

Судя по поведению стражников, они постоянно ждали от узницы какой-нибудь выходки. Йомен их хорошо подготовил, и потому в тот момент, когда они просовывали миску с едой в специальное отверстие и поспешно закрывали его, Вин замечала их скрытое напряжение. Будто кормили гадюку.

Поэтому в следующий раз, когда они пришли, чтобы забрать ее к Йомену, она атаковала.

Бросилась на них, размахивая ножкой от кушетки. Первому стражнику Вин нанесла удар по плечу, второму — по голове. Пробравшись мимо второго, ударила третьего плечом в живот. Она была маленькой и легкой, а удары без пьютера казались слабыми, но этого хватило, чтобы туманщик покачнулся и выронил посох, который Вин тотчас же подхватила.

Хэм потратил немало времени, обучая ее драться посохом, и частенько заставлял сражаться без применения алломантии. Хоть солдаты и были хорошо подготовлены, они все равно удивились тому, как много неприятностей может причинить алломант, лишенный металлов. На пути к свободе Вин успела повалить еще двоих.

К несчастью, Йомен оказался не дурак. Узницу охраняло столько стражников, что четверо павших не изменили соотношение сил. В коридоре за дверью камеры Вин преградили путь не меньше двадцати человек.

Однако она намеревалась дать им то, чего они ожидали, а не покончить с жизнью. Удостоверившись, что попытка к бегству и впрямь обречена на поражение, Вин пропустила удар в плечо и выронила посох. Обезоруженная, она подняла руки и отступила. Солдаты, разумеется, сбили ее с ног и навалились сверху, пока один надевал кандалы.

Рожденная туманом все вытерпела; плечо пульсировало от боли. Интересно, сколько еще времени пройдет, пока она перестанет инстинктивно зажигать отсутствующий пьютер? Вин очень надеялась, что никогда этого не узнает.

Наконец один из стражников заставил узницу подняться и, толкая в спину, повел по коридору. Трое поверженных ею ворчали, потирая синяки. Все двадцать глядели на Вин с еще большей настороженностью, если это вообще было возможно.

Она не стала ничего предпринимать до тех пор, пока они не добрались до комнаты, где Йомен устраивал аудиенции. Когда кандалы собрались приковать к скамье, Вин попыталась вывернуться и заработала удар коленом в живот. Охнув, она повалилась на пол рядом со скамьей. Не переставая стонать от боли, рожденная туманом натерла руки и запястья жиром из каши, который спрятала под рубашкой. Он был вонючий, но очень скользкий, а стражники, которых отвлекла ее попытка к бегству, совсем забыли обыскать свою пленницу.