Брендон Сандерсон - Герой веков (сборник)

— Мы способны это пережить, — покачал головой Эленд. — Но только в том случае, если наши люди не сдадутся. Им нужны командиры, которые могут смеяться, которые знают, что битву можно выиграть. Вот что мне от вас нужно. Мне не важно, кто из вас оптимист, а кто пессимист, и можете втайне думать, что мы умрем еще до конца месяца. Но я хочу, чтобы на людях вы улыбались. Наперекор всему, если придется. Если и впрямь наступит конец света, я хочу, чтобы мы его встретили улыбаясь. Как нас учил Выживший.

Не сразу, но те, кто был когда-то в команде Кельсера, закивали. Даже Сэйзед, хотя его лицо выглядело обеспокоенным.

— Вы тут все чокнутые, — резюмировал Сетт. — Как я очутился с вами в одной компании, ума не приложу.

— Не надо врать, Сетт, — засмеялся Бриз. — Ты точно знаешь, почему присоединился к нам. Мы же собирались тебя убить, если бы ты этого не сделал!

Эленд посмотрел на Вин. Их взгляды встретились, и она кивнула. Речь была хороша. Конечно, не вернуть уже того времени, когда они беззаботно смеялись, сидя по вечерам за столом Колченога, однако улыбка Кельсера не даст забыть, за что именно они сражаются.

— Что ж, друзья, — подытожил Эленд. — Давайте начнем приготовления. Бриз, Сэйзед, Альрианна, я хочу, чтобы вы поговорили с писцами и определили, что вам понадобится для путешествия. Хэм, отправь гонца в Лютадель: пусть Пенрод поручит нашим ученым заняться растениями, которые могут обходиться почти без света. Дему, передай мой приказ всем. Завтра мы выступаем.

Из-за связи с кровью это называется гемалургией. Думаю, нет ничего удивительного в том, что передача силы посредством гемалургии всегда влечет за собой смерть. Марш как-то назвал процесс «грязным». Мне подобное определение представляется неподходящим. Тут требуется нечто более шокирующее.

«Я что-то упускаю», — подумал Марш.

Он сидел посреди лагеря колоссов. Просто сидел. Уже несколько часов он даже не шевелился, словно статуя, постепенно покрываясь пеплом. Внимание Разрушителя в последнее время было сосредоточено на чем-то другом, и Марш получил возможность немного поразмышлять.

Он по-прежнему не сопротивлялся. Сопротивление лишь привлекало Разрушителя.

«Может быть, мне это и нужно? Чтобы меня контролировали?»

Когда Разрушитель смотрел на умирающий мир его глазами, все вокруг казалось прекрасным. Это блаженство было куда более приятным и сильным чувством, чем ужас, который испытывал Марш, сидя сейчас на пне, заметаемый пеплом.

«Нет. Нет, я этого не хочу!»

Он и в самом деле испытывал блаженство, но оно было фальшивым. Он боролся с ощущением неизбежности, как когда-то боролся с Разрушителем.

«Что же я упускаю?» — снова подумал Марш, пытаясь отвлечься.

Армия колоссов — их было триста тысяч — не двигалась с места уже несколько недель. Марш мало что знал об этих тварях, хотя провел рядом с ними бо́льшую часть года. Похоже, они могли питаться даже мертвыми растениями, погребенными под слоем пепла, однако колоссы неустанно убивали друг друга. Казалось бессмысленной тратой ресурсов держать такую армию в бездействии.

«Сколько они еще продержатся?»

Чего ждал Разрушитель? Почему бы ему просто не воспользоваться этой армией и не атаковать? Марш достаточно хорошо знал географию Последней империи: их лагерь находился на севере, возле Терриса. Почему бы просто не двинуться на юг, к Лютадели?

В лагере не было других инквизиторов. Разрушитель отправил их выполнять разные задания, оставив Марша в одиночестве. Из всех инквизиторов Марш получил самое большое количество новых штырей — целых десять в разных частях тела. Они явно делали его сильнее остальных. Почему же он остался не у дел?

«Да какая разница? Это конец всему. Победить Разрушителя невозможно. Мир обречен».

Маршу стало совестно за такие мысли. Если бы он мог смущенно опустить глаза, так бы и сделал. Было время, когда он возглавлял настоящее восстание скаа. Тысячи глядели на него в ожидании приказов. А потом… Кельсера поймали. Как и Мэйр — женщину, которую и Кельсер, и Марш любили.

Когда Кельсер и Мэйр угодили в Ямы Хатсина, Марш покинул бунтовщиков. Подоплека его поступка была проста. Если Вседержитель смог поймать Кельсера — непревзойденного вора современности, — тогда он поймает в конце концов и Марша. Им двигал не страх, но трезвый расчет. Марш всегда был практичным. Борьба показалась бесполезной. Так зачем же ее продолжать?

Но Кельсер вернулся и сделал то, чего не смогли добиться все бунтовщики за тысячу лет: разрушил империю и поспособствовал смерти самого Вседержителя.

«На его месте должен был быть я, — подумал Марш. — Я посвятил восстанию всю свою жизнь и сдался незадолго до того, как оно увенчалось успехом».

Это представлялось трагедией, и все становилось только хуже, потому что сейчас Марш делал то же самое. Сдавался.

«Будь ты проклят, Кельсер! — подумал он с раздражением. — Ты можешь оставить меня в покое хотя бы после смерти?»

И все же от одной мучительной неоспоримой истины было невозможно укрыться. Мэйр оказалась права: она выбрала Кельсера, а не его, Марша. И потом, когда обоим пришлось как-то справляться с ее смертью, один из них сдался.

Другой же воплотил ее мечту в жизнь.

Марш знал, почему Кельсер решил положить конец Последней империи. Не из-за денег, не из-за славы и даже — хотя многие не сомневались в обратном — не из-за желания отомстить. Кельсер знал, что творилось у Мэйр в душе. Знал, что она грезила временем, когда все вокруг цвело, когда солнце не было красным. Она всегда носила с собой маленький набросок цветка — скопированную копию копии — как напоминание о том, что давным-давно утратила Последняя империя.

«Но, — с горечью думал Марш, — ее мечты не сбылись, Кельсер. Ты проиграл. Ты убил Вседержителя, но это ничего не исправило. Все стало только хуже!»

Пепел по-прежнему сыпался с неба, вокруг Марша кружила ленивая метель. Где-то поблизости заворчал колосс, а другой вскрикнул, умирая от руки собрата.

Кельсер умер. Но он погиб ради ее мечты. Мэйр не ошиблась, выбрав его, но и она тоже теперь мертва. Марш не умер. Пока что.

«Я все еще могу бороться, — сказал он себе. — Только как?»

Если даже не в состоянии лишний раз пошевелить пальцем, не привлекая внимания Разрушителя.

Впрочем, последние несколько недель Марш совсем перестал сопротивляться. Возможно, по этой причине Разрушитель и решил, что может оставить инквизитора так надолго. Это существо — сила, или кем оно там являлось на самом деле, — не обладало безграничными возможностями. Однако Марш подозревал, что оно могло свободно передвигаться по всему миру, наблюдая за тем, что происходило в самых разных местах. Ни одна стена не могла преградить ему путь — оно проникало повсюду.