Джон Варли - Титан. Фея. Демон

— Ажур, Канада. Будем окапываться.

Конел двигался на скорости чуть выше минимальной, только что не глуша мотор, пока компьютеры заново выстраивали Первую и Вторую эскадрильи. Оглядевшись, Конел засек одно пустое место во Второй и одно — в своей, Первой. Потом поглядел на экран и заметил маячок вынужденной посадки на самом берегу Гестии. Одному из своей эскадрильи Конел приказал слетать и проверить, выжил ли пилот.

Потеряно два самолета. И один пилот или два. Еще два самолета отделались минимальными повреждениями.

Тут Конел вдруг понял, что взмок от пота. Переключив самолет на автопилот, он откинулся на спинку сиденья и несколько минут просто сидел и дрожал. Потом утер с лица пот.

— Рей-Канада, Рей-Канада, это Третья эскадрилья.

Конел узнал голос. Грациана Гомес, самый юный и неопытный пилот Третьей эскадрильи.

— Слышу тебя, Гомес.

— Канада, Третья эскадрилья вступила в бой с врагом в десяти километрах от Мятного залива. Десять машин засекли, десять уничтожили. Один прорвался к Беллинзоне, и я только что его сбила. Три-четыре бомбы на город он все-таки сбросил.

Что-то в голосе девушки Конелу не понравилось.

— Гомес, а где командир твоей эскадрильи?

— Конел… я теперь командир эскадрильи. Вообще-то… я теперь вся Третья эскадрилья. — Голос ее дрогнул, и Конел услышал, как девушка отключила микрофон.

— Грациана, отправляйся назад к Япету и паркуй машину.

Наступило долгое молчание. Когда Грациана заговорила снова, голос ее уже был ровным:

— Не могу, Канада. Машина сильно разбита. По-моему, ее еще можно спасти. Хочу попытаться сесть на то футбольное поле, что рядом с лагерями. Думаю, я смогу…

— Отказать, Гомес. — Конел прекрасно понимал, о чем она сейчас думает. Пилотов им хватало, а вот самолеты были на вес золота. Такие расчеты его бесили.

— Ладно… тогда я могу посадить его на воду поближе к пристаням — туда, где помельче. Потом можно будет вытащить и…

— Вот что, Гомес. Сейчас ты поведешь эту хреновину в сторону Рока, а когда окажешься над самым большим и гладким клочком земли, какой там только найдется, то прыгнешь.

— Канада, думаю, я смогу…

— Мать твою, Гомес! Ты прыгнешь! Это приказ.

— Так точно.

Позднее Конел узнал, что Грациана благополучно добралась до земли. А часом позже умерла от потери крови в результате осколочного ранения, о котором она ему так и не сказала.

До Искры медленно доходило, что вокруг воцарилась тишина.

Она чуть приподняла голову. В ночи пылали костры. Искра услышала, как где-то неподалеку стонут люди. Кто-то кричал. Она осторожно поползла на локтях, потом поправила шлем и оказалась лицом к лицу с одним из своих товарищей по траншее. Тот по-дурацки ей улыбнулся. Искра услышала собственное хихиканье. «Великая Матерь, ну что за идиотство?» Однако заткнулась она не скоро. Мужчина смеялся вместе с ней, радуясь, что остался в живых. Затем оба повернулись к третьему в окопе, чтобы тот разделил с ними радость.

Но у того оказалась здоровенная дыра прямо посередине груди. Искра долго обнимала окровавленный труп и никак не могла заплакать, хотя очень хотела.

Так, не обменявшись ни единым словом, они прижимались друг к другу, будто безумные звери во мраке огней, дрожа и делясь теплом. Искра даже не заметила, когда все тепло вытекло из мужчины вместе с алым потоком.

Сирокко и Менестреля швырнула на землю ударная волна. Целые и невредимые, они все-таки решили полежать. Хорошенького понемножку.

Теперь Сирокко, чуть прихрамывая, шагала по полю боя. В ушах до сих пор звенело. Кончики волос и правая бровь были опалены. Правую руку она слегка ушибла.

Сирокко принимала все как есть. Было много убитых и раненых, но так с самого начало и ожидалось. Сержанты орали, будто шел очередной пробег по полосе препятствий. Отовсюду летели комья земли. Многие траншеи были уже метра два с половиной в Шубину. Ни одного лодыря Сирокко не видела. Пятое Крыло всех превратило в истовых трудяг.

Госпиталь располагался в большой палатке, установленной так далеко от окопов, как только Сирокко рискнула распорядиться. Она долго обсуждала вопрос, стоит ли помечать ее крупным белым крестом. И, в конце концов, решила, что не стоит. Гея взяла себе роль плохого малого. Ей ничего не стоило приказать бомбадулям, чтобы они искали именно белые кресты.

Зайдя в радиорубку, Сирокко сразу ухватилась за микрофон:

— Рей-Канада, ты еще тут?

— А я никуда и не собираюсь. Капитан, ты Робин не видела?

— Такой информации, Канада, у меня нет.

— …Ладно. Извини. Мне не следовало спрашивать.

Оглядевшись, Сирокко выяснила, что никто за ней не наблюдает.

— Обещаю, Конел, как только что-то выяснится, сразу дам тебе знать.

— Ага. Так что мне делать дальше?

Они это обсудили, пользуясь кодовыми словами, которые были бы непонятны Гее и ее воинству, случись им подслушать. Конел был единственным, кто знал про план Сирокко касательно Военно-воздушных сил Геи.

— По-моему, — сказал Конел, — если ты собираешься это провернуть, делать это надо как можно скорее.

— Согласна. Дай нам… еще два оборота, чтобы поосновательнее тут окопаться. А сам со своими людьми возвращайся в Япет для дозаправки и перевооружения. Я тут пока посовещаюсь с генералами.

Большую часть боя Робин провела, погребенная под мертвой титанидой.

Она в компании еще четверых отрыла себе одиночный окоп, начали падать бомбы… и тут прямо на край окопа рухнула убитая титанида. Труп медленно сползал вниз, накрывая Робин. Позднее она поняла, что это скорее всего и спасло ей жизнь. Когда все кончилось, и Робин удалось выкарабкаться наружу, она заметила множество осколков, впившихся в громадную мертвую тушу. Один из ее товарищей по окопу был ранен в ногу, но остальные были целы и невредимы.

Робин сумела разыскать Сирокко, у которой хватило времени для краткого объятия, прежде чем она поспешила к генеральской палатке.

Робин с Искрой выглядели здесь чужими, и теперь Робин остро это чувствовала. В армии они, в отличие от всех остальных, не состояли. Определенных обязанностей у них не было. Искра даже не состояла больше в городском управлении. На нормальную войну, где посредством тактики и стратегии сражаются массы солдат и самолетов, Робин бы просто не взяли. Но здесь ее присутствие было необходимо.

Беда заключалась в том, что Робин никому не могла объяснить, почему так получилось. Да она и сама не вполне понимала, почему.

Так что теперь Робин бродила среди кровавого побоища, разыскивая свою дочь. Кроме нее так же бесцельно бродили еще несколько человек, но те явно были слегка контужены. Робин же была потрясена, но держала себя в руках. Свои отношения со страхом она выяснила двадцать лет назад, когда впервые позволила себе его почувствовать. Во время атаки ее охватил панический ужас, она была потрясена и остро сочувствовала всем пострадавшим, однако теперь, когда все закончилось, Робин испытывала лишь отвращение к жестокости атаки… и беспокойство за свою дочь.