Александр Громов - Мягкая посадка. Год Лемминга. Менуэт святого Витта

Один из таких уникумов как раз переминался на ковре с ноги на ногу, скреб ногтями щетину и, волнуясь, говорил о «Надежде». Еще один доморощенный гений… Так и снуют кругом — плюнуть некуда! Самохин его фамилия, вспомнил Малахов. Тот самый, которому я в январе подарил два дня отдыха… Зря подарил, чую.

Все системы подавления возможных «жучков» работали. Как основные, так и резервные.

— Излагайте короче, пожалуйста.

— Михаил Николаевич! Мне кажется, что определенная последовательность световых вспышек на основе одного из электромагнитных ритмов мозга могла бы…

Ясно… Весь в холодном поту, Малахов предложил Самохину сесть и велел Фаечке сварить два кофе. Она, и без того обалдевшая с утра, а теперь, наверное, окончательно решившая, что в лесу сегодня все медведи сдохли, даже не выказала удивления.

А потом они пили кофе. С глазу на глаз.

— Кто-нибудь уже в курсе ваших соображений? Воронин?

— Пока нет. Я сунулся — он занят. Тогда я к вам… Дело-то спешное.

Врать он не умел. Таких, как он, Малахов повидал достаточно — прямо классический тип. Наивные карьеристы, воображающие, что их способности не оценены должным образом на том месте, которое они занимают, и примерно в одном случае из десяти убежденные обоснованно.

Этот — точно обоснованно. Быстрый разумом Невтон, провалиться бы ему… Додумался, паразит, в одиночку, в режиме тихой сапы! Ай да Воронин — каких орлов собрал под свое крыло, какие мозги! Ай да Малахов — позволил ему их собрать! Вот и сиди по уши в дерьме… Можно еще утешать себя тем, что от голой идеи до практической реализации дистанция огромного размера, но лучше подстраховаться.

— Пейте, не стесняйтесь, это хороший кофе… Значит, так: пока никому ни полслова, особенно Воронину. Возможно, есть смысл создать особую группу под вашим руководством. Подумайте пока, но только без предварительных бесед, кто из ваших коллег мог бы в нее войти… и побрейтесь наконец. Я вас вызову.

Не успел еще окрыленный Самохин закрыть за собой дверь, а Малахов — набрать код спецсвязи, как мир качнулся и рухнул. Боль была адская. Он знал, что ее не миновать, и был готов к раскаленному гвоздю, но не к молнии, обрушившейся на затылок.

Темно…

На ощупь — горсть таблеток. И водка — залпом, из горлышка. Хорошо, догадался держать под рукой оба ингредиента… Его едва не вытошнило прямо на стол, организм противился отраве, как умел. Но и на этот раз сдался, и отхлынула от глаз тошнотная чернота.

— Еще два кофе, Фаечка!

Две минуты спустя вызванный уже сидел перед ним — гладенький, аккуратненький, глаза чуть навыкате, лицо как будто на смазанном кадре. Формально его подразделение нигде не числилось, этого человека как бы не было вообще. Совершенно незаметная личность с забавной фамилией Колено. Как имя — забыл, и незачем помнить. Услугами этого человека Малахов пользовался нечасто и был бы рад не пользоваться вовсе. Чем-то он напоминал ему глубоководную рыбу латимерию, поднятую тралом на поверхность, — гость с иной глубины и совершенно из иного времени. Странно и даже жутковато: проходят исторические периоды, сменяются геологические эпохи, растут и тают ледники — а этот тут как тут, ничего ему не делается…

Малахов кратко изложил суть задания.

— Физическое устранение объекта воспрещаю категорически. От вас требуется лишь нейтрализовать его на ближайшие год-два. Ни в коем случае не причиняя объекту телесных повреждений.

— Это сложнее.

— Не смешите. Строго полкубика препарата в яремную вену. Не мне вас учить.

Он закурил, рассматривая собеседника сквозь кольца дыма. Чересчур просто для человека устроен наш мир… Все, что можно сделать для несчастного Самохина, — не убить его. К счастью, к великому счастью, есть возможность на год-два превратить его в мирного дебила с частичной амнезией. Потом оклемается.

Колено пил кофе маленькими аккуратными глотками.

— Легенда на мое усмотрение?

— Никакой легенды. Но без шума. Если вас все же прижмут — вы выполняли мое задание, отвечать мне. Ясно?

— Вполне.

Без лести предан, подумал Малахов. Машинка ты моя безотказная… Оловянный солдатик.

— А ведь дерьмо ты собачье, Колено, — неожиданно сказал он. — Гнида та еще. Какого черта я тебя до сих пор не выгнал — ума не приложу…

Колено и ухом не повел. Нервы у него были железные, и изображать показную оскорбленность он не собирался. Если начальнику приспичило успокоить свою совесть за счет подчиненного, это его право.

— Разрешите выполнять?

— Да, конечно. Идите.

Оставшись один, Малахов какое-то время сидел неподвижно. Он чувствовал себя совершенно оглушенным. Затем механическим движением выплеснул остатки кофе на ковер и налил себе водки.

У Ольги веселились. Компания была не та, что я встретил в ноябре в Песках, — другая. Окажись та самая, я бы немедленно ушел, пока они сполпьяна не поняли, кто сунул свой нос в эту дверь. Черт меня побери, если я стану отрываться от охраны, выдумывать новые финты специально для того, чтобы на меня глазели попрыгунчики!

Я бы все-таки ушел, но Ольга уже тащила меня за руку знакомиться, к счастью, догадавшись представить меня просто-напросто Мишей, своим старым приятелем. Компания реагировала на меня вяло — была увлечена игрой «Сделай сам» в эротическом варианте. Две пары, состоящие из живых мужчин и голографических женщин — одна на столе, другая на диване, — под хохот и аплодисменты зрителей имитировали такое, чего я никогда не видывал и что вряд ли возможно даже с йогами — анатомия человеческая не позволит таких вывертов… Журналистская братия, что ли? Коллеги Ольги по временной работе? Может быть, мне без разницы.

Почему я, собственно, ожидал, что застану Ольгу одну? Звонил я ей разве, чтобы предупредить? Да и кто она мне, чтобы с нетерпением ждать моего прихода? Даже не любовница в полном смысле, а так — не пойми кто. От друзей ей отказываться, что ли, ради десятка встреч со мною на протяжении трех месяцев?

Я примостился в уголке так, чтобы видеть их всех. Меня немного мутило. А они — они развлекались как умели, покончив со «Сделай сам»; они пили и пели и даже шутили иногда довольно удачно, не подозревая о том, что их ждет, привычно ощущая себя независимыми людьми, еще не зная, что их теплую компанию уже разделил на две неравные части невидимый чудовищный водораздел: этих направо, тех — налево… Кто из них не выдержит давления поля первым — вон тот носатый с коктейлем? Или вон та — на пуфике, вальяжная рыжая кошечка? Заунывный нытик с гитарой? Или, может быть, вон тот, что лениво, как-то даже механически флиртует с вальяжной кошечкой и, не выпуская соломинку изо рта, то и дело тычет ею в коктейль, словно комар, вонзающий свой хоботок? Или — страшно подумать — Ольга?!