Станислав Востоков - Гук - снежный человек

Гук весело повернулся к Виктору. Тот заулыбался. Стих ему показался великолепным. А потом они собрали полную рубашку желудей, которую Виктор завязал узелком и отягощенные увеличеной ношей прошли ромашковой прогалиной и очутились перед корявым огромным буком. - Это мой дом, - сказал Гук, - заходи. И он отворил дверь сливавшуюся с корой бука. Виктор вошел в светлую комнатку. Ничего прекраснее он не видел. Тут были стульчики, плетеные из березовой коры. Стены были украшены сушеными веточками вербы и кленовыми листами.. На полу лежали узорчатые циновки плетеные из сухой осоки. Даже окошко было сюдяное! Но самое главное - был камин! Настоящий камин, сложеный из серых булыжников, сверху которого распологалась лежанка, великолепная лежанка устланная сухой соломой и еловыми ветками. Как здесь было здорово лежать в тепле, когда на улице завывал и стучал в слюдяное окошко холоднющий, колючий ветер! И потягивать чай с прошлогодним шиповником или смородиновым листом!.. А на стенах висели вырезки из литературной газеты. Они были аккуратно оформлены рамочками из веток. Над дверью висел великолепный звонок, сделанный из пустой банки из под томатов. - Вот это да! - выдохнул наконец из себя Виктор. - Да, - согласился Гук, - оглядев свое жилище, - мне тоже нравится. Виктор хотел бы здесь остаться навсегда, ну..., ну хотя бы бывать здесь иногда. В великолепном домике Гука. Тем временем Гук развел костер и приготовил лепешки из желудевой муки. Затем разогрел чай. Виктор тем временем глядел в слюдяное окошко и не мог оторваться. Окно выходило прямо на цветочную поляну, покрытую самыми красивыми цветами леса. - А между цветами плетет свои сети паук - крестовик,- сказал Гук, - и когда спускается ночь, на ней выпадают капли росы и дует ветер - кажется, что плещется ночное море. - А можно мне будет придти посмотреть? - попросил Виктор. - Конечно, - кивнул Гук и снял с таганка в камине чайник без носика. Видимо выкинутый кем-то за ненадобностью в поселке. - Непонятно, зачем выкидывать такой замечательный чайник? - сказал Гук. Может они решили отказаться от чая? Виктор пожал плечами, теперь ему тоже казалось все за пределами леса непонятным. Стоило всех приводить сюда, чтобы показать, как все по-настоящему должно быть. Но нет, он этого никогда не сделает. Потому что лес Гука должен оставаться в тайне. Они пили чай, макая румянуе лепешки, с чуть ореховым привкусом в мед. И до чего им было уютно и вкусно! Когда сонце окрасило окошко комнетки в багровый цвет, Виктор с сожалением поднялся и сказал, что ему пора. До чего тяжело это было сделать! Это легко можно было понять, попав в этот маленький уютный домик в стволе старого бука и увидев Гука, невозмутимо потягивающего шиповниковый чай из берестяной кружки, словно так все и должно быть в мире. Наконец Гук кивнул и они взяли добытую в киоске литературу и вышли в вечерний лес, готовящийся погрузится в свою ночную, таинственную жизнь. У лощины с тремя елями Гук остановился. - Ты чего? - удивился Виктор. - Здесь таинственный путь, - сказал Гук. - Таинственный путь? - удивился Виктор. - Да, он сокращает путь. Пойдем. Они вошли во мрак елей и вдруг как-буд-то провалились. Нет они шли, но Виктор не чувствовал куда они идут и действительно ли они, передвигаясь, двигались вперед. Если бы не слабые очертания Гука перед ним, он бы испугался. И тут они вышли к калитке его дома, за которым садилось полыхающее расплавленой медью солнце. - Ничего себе! - вырвалось у Виктора. - Фантастика. Чтобы не попастся никому на глаза, они обошли дом сзади. Они уже были у сарая как вдруг, неизвестно откуда перед ними возник Филлипп Филлиппович. Гука поймали врасплох. Виктор застыл в ужасе. Он пытался что-нибудь придумать, но в голове была лишь одна мысль, бежать, сломя голову. Но это было еще хуже чем просто так стоять. Все равно все придется объяснять. - Где? - вдруг проревел дядя, выкатив глаза. - Ч-что где? - заякаясь от испуга спросил Виктор. - Снежный человек! Я захожу в сад, вижу его следы! Следы снежного человека в саду! - А какой он? - с интересом спросил Гук. - Головы на три повыше меня, руки до земли и на обезьяну похож - гориллу. Вот же его следы, - он ткнул пальцем в отпечатки ног Гука, оставленные в рыхлой земле полисадника. - Нет, - покачал головой Гук такого не видели. - Э-эх!- взмахнул рками Филлипп Филлиппович, - ну ничего далеко ему не уйти! Дядя перепрыгнул через забор и бросился в погоню. Гук посмотрел дяде всляед, передал Виктору листовки и растворился.

На следующий день Филлипп Филлиппович решил уезжать. Он, не откладывая дела в долгий ящик, собрал те из своих бумаг, которые могли еще понадобиться при его новых взглядах на науку и упаковал в портфель. Виктор подошел и протянул ему его очерк о снежном человеке, купленый в киоске. - Нет, - сказал Филлипп Филлиппович, -он мне теперь не нужен. Это же бред. Творение заблудшего человека. Теперь это интресно лишь для истории. Я найду этого Пиорниса, который писал эту статью о существовании снежного человека и мы организуем экспедицию для его поиска! И мы ы его найдем, вот увидите! Дядя взял чемоданы и вышел на улицу. - У автобуса он оглянулся и крикнул: - -Вот увидите! Я всем докажу!

В тот же вечер Виктор снова сидел у Гука. Бабушка снова вдохновилась политической борьбой. Дядя, уезжая в город в тряском автобусе, думал о новой экспидиции за снежным человеком. Все были заняты своими делами. А в глуши леса в комнатке сделанной с стволе старго бука, Гук и Виктор пили ромашковый чай. Чайник без носика благоухал ароматом и испускал клубы белого душистого пара. В камине потрескивал костерок из березовых поленьев, потому что у вечерами становилось уже прохладно. Все было наполнено тишиной и покоем. Но Виктор совсем не был спокоен. - Теперь они организуют целую экспедицию, чтобы поймать тебя, понимаешь? - Зачем? - не понял Гук. - Потому что теперь, дядя хоть и вылечился от своей научности, он должен доказать всему миру, что ты существуешь. - Ну что ж, будем открывать глаза остальным. - Да как ты со всеми ними справишься! - вскипел Виктор. -Их же много. - Ничего, - отвечал Гук, -глядя на узоры которые вьет белый пар. -Будем принимать в порядке живой очереди. Виктор покачал головой. Но Гук был спокоен и глаза его светились. Он посмотрел на свет заходящего солнца в окне и прочитал: - Даже черное весьма Зежелтеет к лету. Засугробится зима Кучами по свету. Поразмокнет вся погода Осенью сырой, А в году лишь четверть года Занято весной.