Владимир Колотенко - Тебе и Огню

Да и вот ещё - Тинино «у нас мало времени». Хорошо, что она прислала это странное письмо...

Её кроссворды... Ребусы... Иероглифы...

Клинопись финтифлюшная...

Что, собственно, я хотел сказать Юле?

В куртке-то гораздо теплее.

Я уже знаю точно, что не позвоню.

- Позвонил? - спрашивает Лена, когда я возвращаюсь. - Я тут без тебя...

- Давай спать, - предлагаю я.

- Я как раз, - говорит Лена, - вот что читаю. Читает: «...и вот странно - не спится ночами... и мое одиночество ночное - просто неумение спать рядом с человеком...и некому меня убаюкать...».

Я вдруг думаю, что и сам, собственно, не менее одинок. Тем более, что... Но при этом легко предоставляю Лене право себя убаюкивать. Да нет, нет, грех жаловаться! Ленка... Если бы не Лена... Хо! Одинок... Да ты просто обвис, облеплен вниманием, обласкан с головы до ног! Нашёл одинокого!

И уже засыпая, я вдруг думаю... Нет-нет, я не думаю, я вижу: он приходит, садится на край постели - hola (привет, - исп.). Ну, привет, говорю я, раз уж пришёл.

- Ты с кем разговариваешь? - спрашивает Лена.

Я и не думаю разговаривать, я просто ответил на его приветствие.

- Чьё приветствие?

- Гуинплена.

- Глаза открой! - требует Лена.

Да пожалуйста! Я вижу: он сидит на краю постели...

- Гуинплен, - говорю я Лене, - это наш первый клон, помнишь? Я рассказывал... Когда мы заварили всю эту кашу... Азу помнишь?

- Конечно! Азу? Конечно!.. Что Аза? Где она?.. Столько лет прошло... И что твой Гуинплен? А как, кстати, Ленин, Сталин, Наполеон, Тутанхамоны... Ну, вся эта ваша свора? Думаешь они...

Я не знаю, на какой из Лениных вопросов мне отвечать.

- Аааааааааааааааааа... - ору я.

- Э-гей... Рестик... Глаза-то открой...

Я открываю...

- Я орал? - спрашиваю я.

- Как всегда, - говорит Лена, - что-то приснилось?

Что-то!..

- Хорошо-хорошо, милый, - говорит Лена, - спи, спи... я тут, с тобой... Ты спи, я почитаю... Забавно! Эта ваша Тина...

Спи... Как же, как же! Уснёшь тут...

- Я просто полежу, - говорю я, закрывая глаза и натягивая на голову одеяло, - ты читай вслух, я тоже послушаю.

Лена читает:

Пусть-будет-грусть, пусть-давит-грудь, пусть-пуст-слов-хруст...

Пусть-вкус-не-тот, пусть-гнут-противосолонь,

Но груб-стон-ста-труб, ещё чуть-чуть и ты-труп...

Наг-стеб-ель, зимы злы и свет-бос...

Снять снасть, столб-гол, забудь...

Здесь пауза, затем:

...не-пре-ко-словь...

От такого грохота слов, от такой канонады я окончательно просыпаюсь...

- Стоп, - прошу я, - не бомби...

- А мне нравится, - говорит Лена и продолжает:

...хорошо... бродить словоблудием бредить...

бередить... бороздить атлас кож безжалостным лезвием языка

из-у-чай - (я?)... задыхаясь желанием простого - SO-участия...

SO-причастности к Чуду Тебя...

- «...к Чуду Тебя...»! - какая прелесть, - восклицает Лена. - Ты не находишь?..

Я нахожу её восхитительной!

- Лен, - говорю я, - ты... знаешь... ты просто... Иди сюда...

Я тяну к ней руки - иди же! Брось эти бомбы куда-подальше...

- Да спи ты уже, - говорит Лена, - продолжая листать айфон.

Дался он ей!

Нет уж вот нет! Не надо было будить...

- Ле-эн...

- Вот послушай ещё, - говорит Лена и читает дальше:

...я тебя из сердца высосу, аки яд змеиный...

я тебя недовыношу-недовынянчу, мой любимый...

я с тобой, мой лелеемый Лель, мой линялый июль

дефлорация тонких рифм, декораций тюль...

мед зеленый в глазах или яд - разберемся потом.

взяли из колыбели дитя - уложили фантом.

куклой Вуду, вот - лежит, ножки тонкие,

мне считает деньки...

кукушонк-Ami ...

- Аки яд, - говорит Лена, - Ami... Ты знаешь, что значит это «Ami»?..

- Кукушонок, - говорю я, - вот что. А что? Ты идёшь?..

- Да так...

Я укладываю себя на бок и, не высовывая головы из-под одеяла, снова засыпаю. Когда я просыпаюсь, Лена, заметив меня проснувшегося, торжественно заявляет:

- Дочитала! А знаешь...

Будто бы она взяла Бастилию! Аромат кофе сводит с ума!..

- Понимаешь... - говорит она.

Мне интересно, что она скажет. Ведь я уже сто тысяч раз перечитал это письмо, эти Тинины скрижали - послание богов! - мне интересно знать, что там вычитала Лена. Надо же - всю ночь не спать!

Но Лена ничего не говорит, сидит задумчиво, затем:

- Кофе будешь?

- Хорошо бы...

- Держи, - говорит она, - подавая мне дымящуюся чашечку, - я всю ночь дудлю...

Она так и говорит - «дудлю»! Время от времени она позволяет себе словца, не существующие ни в одном словаре мира, зато, как считает Лена, ярко подчёркивающие момент истины той или иной ситуации - «дудлю!», и всё тут!.. Значит - пью в избытке, аж чересчур!

- Ух! - восклицаю я, - а-ага... сенк, милая...

И, пригубив, делаю первый глоток: нет в мире ничего восхитительнее!))

- С коричкой, - говорю я, и благодарю Лену ещё раз.

- Я дочитала, - говорит Лена, - вот послушай.

Она даже не листает айфон:

Я, возможно, зачата в похмелье

В пьяном раже. В горячем бреду

А иначе я вряд ли б сумела

Выжить в трижды треклятом аду.

Я, возможно, несчастлива...

- Понимаешь, - говорит Лена, - чтобы выжить в этом мире, надо и в самом деле жить начинать с запоя. Твоя Тина, видимо...

- Или с похмелья...

- Ты, пожалуйста, не перебивай меня, ладно? Послушай... Здесь хочется до конца...

И сощурив свои неожиданно потускневшие, Лена, словно сквозь вдруг нахлынувшее на неё неизбывное горе, цитирует:

Я, возможно, несчастлива. Всуе,

в мире троллей, принцесс и погонь,

я пытаюсь собою умаслить

в подреберье горящий огонь.

Я наверное нищая вечно.

Я полцарства себе отхвачу.

Там, где всем отведенное место.

Где правителю и палачу

Одинаковы почести. Теста

Хватит ровно на сорок хлебов

И отслужит последнюю мессу

Поп-расстрига для отчих гробов...

Оттого ли скупыми стихами

по дырявым карманам звеня

их теряю налево-направо,

и все больше «их есть у меня».

Оттого ли времен не считая,

Не считаясь... изменам взамен,

с головою опять я бросаюсь

в леденящий поток перемен.

И меня - Эх! заносит в такие

позабытые богом края,

где какие-то странные силы

по старинным лекалам кроят

человечью материю...

Лена умолкает, вдруг таращит глаза и быстро-быстро мигает ресницами, затем указательными пальцами смахивает вдруг вызревшие на щеках бусинки слёз...

- Извини, - говорит она, - прости, пожалуйста, не могу...

Видимо, судорога сдавила ей горло.

Я в замешательстве. Я не знаю, что предпринять и инстинктивно делаю очередной глоток. И смотрю на Лену взглядом провинившегося ученика.

Взяв себя в руки, помолчав и прокашлявшись, она продолжает:

...Скальпель испокон над любым занесен.

И не нужно на серое капать,

и с бездушными петь в унисон.

О душе. А потом для прикола

Сделать шаг - чтоб обрушиться вниз.

...

Непокойною яркой заплатой

Клок рубахи украсил карниз...