Владимир Колотенко - Стена плача

- Я не просто люблю, я обожаю золото. Золотой солнечный цвет - цвет небесный, божественный. Он воспринимается не только глазами, но и умом. Это цвет Преображения Христа на Фаворе, а разве может быть что-то более восхитительным? Золото ассоциируется не только с изобилием и великолепием, оно - как застывшие слезы солнца.

- Значит, тебе нравится наша затея? - спросила Аня.

- Ваша задумка грандиозна! У меня на Бали свой дом, райский уголок... Пальмы, волны, музыка по душе... Там время останавливается и такое чувство, что и умереть не страшно. Разве можно желать лучшего?

- Значит там твоя Пирамида, - сказала Юля, - и теперь тебе нужно поселиться в ней. Все дело в преображении.

- Юленька, мне нравится ваша Пирамида, вот только как же я откажусь...

- Это будет твой первый шаг...

- Да, я уже думал об этом. Мне нравится и то, что у вас много золота, - улыбнулся Горбачев.

- А скажи, - спросил Жора, - у тебя есть полотно, отражающее наш век? Как символ эпохи?

- Как символ?

Юра задумался.

- Мне кажется, - сказал он, - лучше Мунка никто не смог. Его «Крик», пожалуй... Да, его «Крик». И, конечно, «Герника». Сперва «Герника», потом «Крик», да, пожалуй...

- Ты, значит, тоже с нами? - снова спросила Горбачева Настя.

- Я же сказал, - сказал Юра, - я распишу вашу Пирамиду лучшими красками мира. Это будет величественно и достойно. Но это будет вам дорого стоить.

- Мы за ценой не постоим, - сказал Жора, - если ты сможешь ее назвать.

Итак, мы сдружились. И Шилов, и Никас со своими VIP-персонами...

- Он недавно закончил свою русскую «Мону Лизу», - сказал Стас.- Мне нравится: голубые глаза, распущенные пшеничные волосы... Но главное - свет! Там так много солнечного русского света, что от этого просто слепнешь.

- Никас - наш, - сказал Жора, - а как же!.. Хоть он и всеядный.

- Да уж! Этому пальцы в рот не клади, - сказала Тая.

- С нами теперь и Бахай! - провозгласила Сяо Линь. - Его искусство каллиграфии востребовано нашей Пирамидой, да! Вы бы видели эти полотна! Глаз не оторвать!

- А что Дэмиен Херст, - спросила Юля, - ты давно его видел?..

Юра поморщился, как от кислого.

- Его мертвая акула в формалине... Бррр!.. Да что там акула! Недавно он продал человеческий череп, инкрустированный бриллиантами за баснословные деньги!

- Я бы за этот череп...

- За сто миллионов долларов!

- И кто-то ведь купил этот череп!

Малиновый серп солнца уже почти скрылся за горизонтом, только небо на западе все еще пылало пожаром заката. Кто-то предложил использовать Юрины картины в качестве источника биополя добра и света.

- Пожалуйста, - сказал Юра, - сколько угодно!..

- У нас уже есть целая галерея правителей мира, - уточнила Ната.- Вместе с восковыми фигурами мадам Тюссо, они служат надежным источником биополей множества знаменитостей. Это часть всеобщего нашего банка. Теперь и ты среди них.

- Да, ради бога!..

- И белотелая Елена, - сказал Стас.

- Белотелая?

- Рубенса, - сказал Стас, жуя свои сушеные кальмары, - белотелая...

Почему-то все посмотрели на Юлю. А о Ван-Гоге так и не вспомнили. Ни о Ван-Гоге, ни о Гогене...

Ни о Дали.

Ксения тоже не сказала ни слова.

- Какая Ксения, Лаврова что ли? - спрашивает Лена.

- Ага, Лаврова! Без нее...

- Вы и ее пригласили?

- Знаешь, Лен, - говорю я, - без нее наша Пирамида никогда бы не состоялась вполне, ага, это она своими красками придала ей такую небесную святость, да-да, просияла ее, рассветила... Да что там рассказывать - это надо видеть!

- Я хочу посмотреть!

- Да, пожалуйста, плз...

- А что твоя Тина, - спрашивает Лена, - кого она выбрала для, так сказать, раскраски твоей Пирамиды?

- Себя.

Не потеряться бы и мне, думаю я, на этом выпасе красок и душ!

От такого нагромождения дел можно было сдуреть. Чтобы этого не случилось, я решил убежать... Это стало привычкой - мой побег, миражи, погружения... Если уж совсем невмоготу - ноги в руки и...

- Я с тобой! - воскликнула Юля, прознав о моём намерении.

- Как ты догадалась? - спросил я.

- По глазам! По гусиным твоим лапкам, которые служат мне, как индикаторы твоего нетерпения. Ты так знаково щуришься... И у тебя белеют глаза. Но на этот раз я тебя одного не пущу!

Посмотрим-посмотрим... Здесь требуется терпение.

- Гусиные лапки?

- Как у гуся!

- Белеют?

- Как у белуги!

Мы молчим, готовые расхохотаться.

- И куда ты собрался?

И тут я уже не выдерживаю - хохочу!

- И куда ты собрался?

Я ещё не решил. Но ведь эти самые лапки обманывать не умеют. Вот Юля и прицепилась.

- Куда, куда!..

Не прицепилась, конечно! Я с радостью разделю с нею свое уединение! Она уже - моё второе я! Я с радостью... Да!..

- Йййууу, - говорю я, - выбирай! Но если не возражаешь, мне хотелось бы...

- Возражаю, - Юля даже подпрыгивает, - возражаю! Я давно хотела тебя... Ты давно мне обещал...

- Ю, - прерываю я её, - не проси... Никогда ничего не проси - требуй невозможного!

- Хи!..

- Хорошо, - говорю я, - пусть будет Крит!

На Крите - родине её предков - она таскает меня по острову... И колени у неё не болят!.. А я с ног валюсь... Каждый день, каждый день... А последним вечером, сидя у воды, она рассказывает трепетную историю о любви какой-то девочки-островитянки...

- Это про тебя? - спрашиваю я.

- Это легенда, - говорит она, - но и правда, и правда... Она-таки бросилась со скалы... И в том месте выросли смоквы... Или маслины... Зёрна проросли.

- Я помню, - говорю я, - ты мне это уже рассказывала.

- Не веришь?! Есть даже такой рассказ - «Ожидание Пенелопы»! Она его ждала-ждала, а он...

Я верю.

- Да, - говорит Юля, - я читала!

Три дня на Крите - как один миг. Как дань её детству. Затем - Санторини!.. Она не была здесь, признаётся Юля, сто тысяч лет! А я здесь впервые! Что мы здесь не видели за стеной тысячелетий?

Мы же прибыли сюда не просто так...

- Да, - говорит Юля, - я понимаю: работа есть работа.

Снова работа!..

Да - работа! Это же ясно как день: где бы мы ни были и чем бы ни были заняты, мы всегда и всюду выполняем свою работу. Мы нанизаны на неё, как ночные мотыльки на свет лучины, как бабочки на булавку, как шмат сочной баранины на шампур, как... планета на собственную ось... Мы сгораем, сохнем, жаримся, крутимся, крутимся... Ради чего?! Если бы я спросил сейчас Юлю, что заставляет нас так вертеться вокруг собственной оси, она бы сказала...

- Рест, - спрашивает Юля, - о чём ты думаешь? Я уже третий раз спрашиваю тебя, как бы ты...?

- Йуу, - спрашиваю я, - ты считаешь, что для нас это обязательно?

- Что?

- Ну... лететь на этот...

- А как же! Но ты мне так и не ответил.

- Что?

Бывает, что мы просто не слышим друг друга. Не понимаем! Но как только речь заходит о том, насколько мы, так сказать, друг другом пропитаны, Юля тотчас находит ответ:

- Вот настолько аж, - она поднимает обе ладони над головой, - переполнены!.. Через край!