Владимир Колотенко - Верю, чтобы познать

- Мы к тебе с деловым предложением.

- Мы?

- Это тот самый Жора, о котором ты постоянно спрашивала.

Она только пожала плечами.

- Не помню...

Потом я как только мог коротко рассказал ей существо вопроса. В моем рассказе не было ни слова пафоса, никаких обещаний или предположений, голая правда и ничего кроме правды. Чего, собственно, я добивался?

- И мы с тобой, как и прежде, - оптимистически заключил я, - одержим в очередной раз победу над генами...

Мы помолчали. Аня взяла сигарету, и я чиркнул зажигалкой.

- Я не понимаю тебя, - сказала она, пустив в сторону струйку дыма, - зачем ты так шутишь?

Ее глаза ни разу не мигнули. Я не знал, что ответить, и тоже прикурил сигарету.

- Я не шучу, - сказал я.

- Все эти истории - корм для фантастов. Ты такой же мечтатель...

- Никакой это не корм! - возмутился я.- Это, это...

- Знаешь, - сказала она, - мне жутко приятно видеть тебя, мы еще успеем наговориться, позвони мне после восьми. А сейчас мне надо идти.

- Я тебя понимаю...

Я был ошарашен таким недоверием.

- Я за тобой заеду. Вот мои телефоны.

- Хорошо.

- Ты где остановился? - спросила она так, словно Жоры вовсе не существовало.

Я сказал. Она положила в пепельницу дымящуюся сигарету, достала из сумочки свою визитку - держи! - Встала и поспешила к выходу. Я смотрел ей вслед, и как ни старался, не мог в ней узнать нашу Аню. Так много в ней всего изменилось. Когда ее фигура скрылась за дверью, я посмотрел на визитку: «Anni Gyrardo». Жирардо, Жирардо, подумалось мне, что-то очень знакомое.

Кто такой Жирардо? Я не мог тогда вспомнить. Потом выяснилось, что у нашей Ани такая же фамилия, как и у этой блистательной и непревзойденной француженки - Анни Жирардо.

- Жирардо?! - у Лены от удивления глаза просто выпадают из орбит.

- Ага, Жирардо.

- Представляешь?!

- Что?

- Ну, помнишь, ты уже как-то сказал, что...

- Не, - говорю я, - не помню. А что?

- Про то письмо, помнишь, ты рассказывал.

- Какое письмо?

Я только делаю вид, что не понимаю, о каком письме идёт речь.

- Идём спать.

- Да нет, - говорит Лена, - ничего. А на самом деле, - спрашивает Лена, - она и есть та самая Аня Гронская, о которой ты?..

- Да. Та.

- Ты слишком много куришь, - говорит Лена.

- И пью тоже. Вообще-то я давно бросил, - произношу я и окунаю еще тлеющую сигарету в стакан с недопитым вином.

Спать, спать...

Засыпая уже, я вдруг вижу перед глазами это злополучное письмо, белый лист, на котором черным по белому... моим, моим же! красивым убористым почерком (боже, какие каракули!) вот что написано:

«Милая, Ти!

Какой восторг! Какое крушение!..

У меня не укладывается в голове! Как такое возможно - в твои годы при таком нагромождении дел - сочетать в себе столько талантов... Не хвалю, просто начинаю не верить в то, что в этом славном юном по-женски очаровательном тельце свилось гнездо и выпестовалось такое умопомрачительное... Нечто! - сочетающее в себе все земные стихии в удивительно гармоничных пропорциях...

Попытайся вообразить себе мои телодвижения и представления о возможностях постижения Тебя - личности!

Самое трудное - обосновать и признать самую суть, так сказать, нутро твоё, ёмкость и аккумуляцию энергетических сил, переполняющих Тебя! Ты - как та Первая Точка мироздания, из которой Большим взрывом родилась наша Вселенная! Каждым своим новым словом Ты высвобождаешь целый доселе мне неведомый мир!

Крушение моё в том, что я, зная (надеюсь) Твоё предназначение (ну хоть вектор и траекторию развития), не в состоянии (пока ещё) осмыслить и выразить словами всю эту гору груд... этот фонтан Твоих манифестаций и революций!)) Ты как та Эйфелева башня в сверкающих ночью алмазах с прожектором, вырывающим из тьмы куски живой жизни...

И т. д. ...

Меня так волнует... просто терзает и опустошает Твоё творчество и такая необъятная и непостижимая палитра Твоих устремлений

Горжусь Тобой!

Благодарен Богу за то, что Ему удалось сблизить наши орбиты и мы хоть ничтожную долю времени бороздим вдвоём просторы Вселенной!

Постижение Тебя Непостижимой и такой Беспощадной (не пощажу!) возносит меня на новую высоту и молодит моё тело и душу! И питает надежду на возможность новых и новых открытий в Тебе. Пусть и Твои Пути неисповедимы, но я буду пытаться следовать за Тобой, прилепившись к Твоим сандалиям. (Не, не раб!!!)

Это же - прекрасно - раскладывать Тебя по полочкам, препарируя каждую выемку или бугорок, каждую порочку...

Ты - сангвиник - этого не поймёшь! Это сугубо холерическое предприятие. И кстати, очень учёное - разложить на части, чтобы лучше познать целое. Есть такая методология поиска.

Ты не терпишь никакую похвалу, но я и не нахваливаю Тебя - выражаю свой восторг!

Так что вот: очарован Тобой!

Жду Твоих новых шедевров!

Спасибо за...

За Любовь!»

Ну, ни фигулечки себе, думаю я и... просыпаюсь...

- Лен, - ору я, - ты где?!

Стоп-стоп, думаю я, что это было? Какое письмо? Откуда оно взялось? Кому я его писал - Тине? Но... Как?.. Куда?.. Зачем?.. Кто она такая, чтобы писать ей какие-то письма?..

- Лен!..

Но я ведь видел каждую буковку, каждую запятую... А мои восклицания!.. И - главное, - суть, суть!!! Надо же!.. Мои признания в любви тому, кого и в помине не существует, кого совершенно не знаешь, не то что не знаешь - даже не представляешь... Тине?.. Тине?! Эка невидаль!..

Просто - курам на смех!!!

Прошло столько лет, а я помню каждую строчку!

Надо же!..

- Леееееееееееееееееееееееееееееееееенннн!..- ору я.

- Тебе соску, - войдя, спрашивает Лена, - ты - маленький ребёнок?.. Ах, ты, дитя моё неразумное...

- Да нет, ты послушай...

- Вставай уже, май на дворе!

- Какой май?! Слушай же, слушай... Я письмо написал...

- Отправляй... И идём завтракать!.. Твои любимые грибочки...

- Ты хочешь меня отравить? - шучу я.

- А надо?..

Надо же!..

А ведь я, помню, уже тогда знал каждую её порочку, каждый пупырышек её кожи... Не понимаю, как я жил и живу до сих пор без неё...

Я полцарства отдал бы, чтобы прочесть её ответ!..

А ведь знаю, наверное: Тина письмо моё никогда не получит... Никакого ответа не будет! Нечего и помышлять...

Живу в ране...

- Раз уж мы выбрались в Париж, - сказал Жора, - мы должны увидеть его ногами. Такие праздники не часто выпадают на нашу долю. Ты согласен?

Что я мог на это ответить? У меня, видимо от вчерашнего вина, раскалывалась голова. Мне однажды довелось побывать в Париже, но я так и не смог насладиться его величием. И вот я снова в этой купели праздника. Ведь Париж - это праздник, который всегда... Современный и старинный Париж! Мы трубим о Париже на всех перекрестках как о чем-то привычном и близком, шутим, слушаем, кивая головой, всякие россказни о его достопримечательностях, никому не давая повода сомневаться в том, что знаем Париж, как знают собственное отражение в зеркале.