Андрей Абинский - Марсиане. Марс — наш!

Весь мир, затаив дыхание, следил за космической одиссеей русских. Была получена фотография марсианской долины с фигурами двух космонавтов у развивающегося флага России.

В это же время американский марсоход «Кьюриосити» зафиксировал три подземных толчка. По мнению учёных НАСА, они были вызваны тектоническим сдвигами в мантии красной планеты. «Марс жив! Марс обитаем!» — появились заголовки во многих зарубежных газетах.

Через три дня последовал ещё один, более мощный толчок. Его связали с падением на Марс крупного метеорита.

На очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН представитель России, Виктор Арбузов, сделал сенсационное заявление: «В связи с высадкой на Марс, граждан Российской федерации, правительство России издало декрет о присоединении планеты к территории России. По итогам всенародного референдума восемьдесят шесть процентов населения страны поддержало решение правительства и мы считаем факт присоединения планеты свершившимся и дальнейший статус Марса не подлежит изменению. Также в референдуме приняли участие трое космонавтов, которые в данный момент представляют население планеты Марс. В ближайшее время мы намерены предложить международному сообществу проект марсианских таможенных правил и образцы таможенных деклараций».

Одновременно на большом экране появились убедительные кадры — на фоне серого марсианского неба ввысь взметнулся флаг Российской Федерации и зал наполнили торжественные звуки гимна.

Сообщение произвело эффект упавшей люстры. Поднялся невообразимый гвалт. Председатель международного форума, невозмутимый швед Отто Ханзен, морщил нос и медленно наливался краской. Не в силах успокоить возмущённую аудиторию, он объявил перерыв и пригласил делегатов России для личных переговоров.

Аудиенция состоялась в арочном зале, отделанном под старину. Как это часто бывает, комнату украшал холодный камин с монументом позолоченных часов. Тяжёлые кожаные кресла окружали овальный стол. На нём можно было устраивать танцы. По скрипучему паркету (особый шик) в зал вошли участники летучего совещания — господин Отто Ханзен, его секретарь и советник Лероя Смит и переводчик Вольф Линдсей. Арбузов и Никитин устроились напротив шведов, а Шалыгин — поодаль, ближе к камину.

— Не возражаете, если я закурю? — спросил он и помахал в воздухе сигаретой.

— М-о-о-жно, — после долгой паузы ответил Ханзен по-русски.

Шалыгин не удивился. Здесь многие говорили на многих языках.

— Джентльмены, — сказал Ханзен, обращаясь к русской делегации, — прежде всего, мне бы хотелось отметить неожиданность вашего заявления относительно присвоения планеты Марс. И, конечно, обсудить некоторые правовые аспекты. Не сомневаюсь, что вы знакомы с декларацией ООН тысяча девятьсот шестьдесят третьего года относительно запрещения захвата любых космических объектов, от астероидов и планет, до звёзд и спутников Сатурна. Равно, как и использовать их в военных целях. Поэтому, можно считать ваше заявление нарушением международных договоров и принятых Советским союзом обязательств.

Швед говорил долго и медленно. «Наверное, он эстонец», — подумал Шалыгин и стряхнул пепел в камин.

Лероя Смит что-то записывала, пристроив блокнот на острое колено.

Арбузов положил на стол крепкие кулаки и ответил:

— Господа, мы понимаем, что наше заявление вызвало некоторое недоумение нескольких политиков из некоторых стран. Если припомнить исторические аспекты заключения международных договоров в эпоху противостояния двух великих держав, холодной войны и железного занавеса, то сам собой напрашивается вывод об утрате юридической силы этих ветхозаветных соглашений. Здесь налицо, как говорят юристы, конфликт интересов, не так ли?

— Не могу с вами согласится, мистер Арбузов, — сказал Отто Ханзен. — Во первых, Россия заявила себя, как правоприемница Советского союза. Это означает, что Россия должна соблюдать все международные договоры, подписанные в своё время Советским союзом. Наконец, второе — референдум, проведённый в одной стране, не может быть отнесён к таким глобальным проблемам, как обладание планетами или другими космическими объектами. Согласитесь, что это может привести к нежелательным последствиям. Например, Китай завтра может заявить претензию на всю Галактику или туманность Андромеды.

— Я отвечу по пунктам, — спокойно заявил Арбузов. — Что касается международных соглашений. О некоторых из них общественность подозрительно умалчивает. К примеру, Соединённые Штаты обязались вернуть России территорию Аляски через сто лет. Сколько времени прошло? Как у нас говорят, а воз и ныне там… Вся Калифорния, кстати, тоже была русской. Китай? Да пусть он забирает себе Андромеду или любую другую галактику. Их, галактик, в конце концов, двести миллиардов. На всех хватит. Второе. Мы предвидели вопросы о легитимности референдума, поэтому, в целях эксперимента, предложили провести подобное голосование дружественному народу Китая.

Лероя Смит вытянула губы, словно для поцелуя. Отто Ханзен в удивлении поднял брови:

— И каков же результат?

— Девяносто пять процентов! А в Китае население — полтора миллиарда! Как приверженцы демократии, мы готовы организовать общемировой референдум. Не стоит сомневаться — большинство стран одобрит наше решение. Китай, Индия, Бразилия, да что там говорить — вся южная Америка скажут «Yes!». Не говоря уже об Африке.

— Допустим, это так, — дипломатично ответил Отто Ханзен. — Мне не совсем понятно ваше заявление об организации таможенного контроля на планете Марс. Как мне известно, на Марсе уже работают американские роботы, которые занимаются научными исследованиями, а на орбите планеты находятся искусственные объекты, включая спутники Европейского Аэрокосмического Агентства.

— Об этом и речь, мистер Ханзен. Таможенная служба призвана защищать интересы страны, в данном случае — России. Мы установим благоприятные условия для туристов всех стран, разрешим проводить научные изыскания и определим минимальную таможенную пошлину.

— Установите пункты таможенного контроля на Марсе? — спросила Лероя Смит. — И полосатые столбы?

— Зачем? Таможенный досмотр и оплату соответствующих сборов легко организовать на Земле. В перспективе планируется объявить пространство у Марса особой экономической зоной России.

— И как далеко простираются ваши аппетиты? — спросила Лероя.

— Право, пустяки, мисс Смит. Каких-нибудь тридцать миллионов километров.

— Бон аппетит! — ехидно пожелала Лероя.

— Спасибо, — скромно ответил Арбузов.

— Ваши аргументы не лишены логики, — сказал господин Ханзен. — Но, на мой взгляд, являются весьма спорными. Пожалуй, самое разумное в этой ситуации, это рассмотреть ваши претензии на заседании Совета безопасности ООН.