Елена Кутузова - Соло на грани

Вперемешку с информацией о Сопротивлении в эфир выплескивалось возмущение покушением на самую успешную Приму современности. Таланты Эры превозносили до небес, называли последней надеждой человечества. Девушкой, не побоявшейся пойти против памяти отца и сразиться с системой.

– Везде одно и то же… – Ставр выключил экран.

Две недели Гамма скрывалась как от государственных шпионов, так и от прессы. Первые мечтали арестовать бунтарей, вторые – взять интервью.

Мартин отдувался за всех.

С его подачи вскоре во всем мире Эру принимали за мученицу, а Сопротивление – за спасителей как от ктулху, так и от закручивающей гайки Армии. Во многих странах на заседаниях правительства всерьез рассматривали вопрос о признании движения легальным. Но, пока спор да дело, первая Гамма Сопротивления томилась от безделья и кидалась к коммутаторам по первому писку – два раза в день им передавали о состоянии девушки.

Эра поправлялась очень медленно. Регенерация поврежденных тканей шла тяжело, так что перевезти девушку в закрытый госпиталь, подчиненный Мартину, удалось не сразу. Правительство все же добралось до нее, но врачи не позволили тронуть больную, да и общественное мнение уже раскачалось. Поэтому ограничились круглосуточной охраной, в надежде если не поймать сообщников, то отдать девушку под суд.

Но Мартин оказался хитрее. Едва лечащий врач сообщил, что появился небольшой шанс, как в больнице полыхнул пожар. В начавшейся суматохе пострадали полицейские – отказавшись покинуть пост, они задохнулись в дыму. Пока их вытащили на свежий воздух, привели в чувство… раненой и след простыл.

Снаряженный последними новинками медицинской техники вертолет нес ценный груз на тайный аэродром. Там Эру перенесли в маленький самолет, который доставил ее в другую страну. Крохотный островок, на котором никому и в голову бы не пришло искать беглянку, затерялся в океане. Там, в полностью оборудованном домике, девушку поджидал штат великолепных врачей. В ближайшие месяцы у них была только одна пациентка – девушка, не желающая приходить в сознание.

Эра сходила с ума от боли. Она не понимала, где находится, что происходит… Только ровный матовый свет, в котором иногда возникали расплывчатые силуэты. Время от времени он темнел, забирая краски окружающего мира. Тогда девушка понимала, что наступила ночь.

Иногда, когда боль вырывалась наружу хриплыми стонами, рядом слышались голоса. Сил повернуть голову не было, но руку обжигало уколом, и приходил сон.

Иногда он приводил с собой кошмары. Черный спрут обвивал грудь, сдавливал ребра, мешая дышать. А высоко-высоко над головой солнце пыталось пробить водную толщу, но увязало в мутной, полной зеленой взвеси воде.

Эра задыхалась. Приборы у изголовья начинали судорожно мигать красными лампочками, оглашая комнату тревожным писком. Дежурный врач, никогда не покидающий палату, вливал в капельницу лекарства, стабилизирующие состояние. И проклинал тот день, когда согласился на эту безумную, но хорошо оплачиваемую авантюру. Пациентка на самом деле оказалась сложной. В дополнение к немыслимым травмам у нее наблюдалась сильная эмоциональная лабильность, гасить которую работодатель категорически запретил:

– Она Прима, причем очень необычная. Нельзя лишить Эру ее дара, вы знаете, как заканчивают такие Дуэты.

Пока им удавалось удержать девушку на грани жизни и смерти, не позволить скатиться в безумие. И настал день, когда в ее глазах кроме боли появилось сознание – Эра очнулась.

За окнами кружила вьюга, но в палате, под теплым одеялом, было уютно. Убаюкивая, из плеера тихо лилась спокойная мелодия. Через некоторое время Эра поняла, что выспалась. Одурманенная лекарствами, она словно плыла в едва заметном тумане. Но мысли уже не убегали, и девушка начала приходить в себя.

В первую очередь она попыталась понять, где находится и что случилось с Гаммой. Но медперсонал только менял мешки капельниц, и советовал отдыхать. Тогда Эра взбунтовалась. Ей не впервой было убегать из больниц, но в этот раз не хватило сил – вышедшая на минуту медсестра успела вернуться прежде, чем девушка сумела сползти с кровати.

Теперь ее снова ни на минуту не оставляли одну. Попытки отказаться от лекарств тоже ни к чему не привели. А после уколов тянуло в сон. Эра попыталась объявить голодовку, но тоже безуспешно.

Она уже подумывала о самоубийстве, как впервые за долгое время к ней впустили посетителей.

Мартин в накинутом на плечи халате казался смертельно уставшим. Он тяжело опустился в кресло и улыбнулся:

– Девочка моя! Ты не представляешь, как я рад, что ты выжила.

– А остальные? – замирая от ужаса, спросила Эра.

– А что им будет? Вывез, спрятал… С ними было проще, чем с тобой, они не умирали. А теперь так и вовсе хорошо, даже скрываться не надо. Тебе, кстати, тоже.

– Что? – не поверила Эра. – Почему – не надо?

– После смерти генерала Роя Армия Спасения и правительства всех без исключения стран согласились на переговоры. Первым делом я перевел вас на легальное положение. Так что… Ты свободна как ветер! Как только поправишься… Что с тобой?

Лицо девушки залила смертельная бледность. Мартин протянул руку к кнопке экстренного вызова, но Эра остановила его жестом. А потом, справившись с чувствами, переспросила:

– Генерал Рой… умер?

– Застрелился, – подтвердил Мартин. – Ой, зря я это сказал, меня теперь твои эскулапы отругают. Тебе же покой нужен. Они мне об этом все уши прожужжали.

Эра молчала. Главнокомандующий Армией Спасения… Да, он стоял за смертью ее родителей, по его приказу убили сестру… Но Эра помнила и другого генерала. Того, кого она называла «дядя Мэтью».

Удержав слезы, девушка грустно улыбнулась:

– Значит, мы победили?

– Практически – да.

Мартин подошел к окну и отодвинул в сторону бежевые шторы. Ветер разогнал серые облака, уже несколько дней скрывающие небо. В прорехах виднелась бледная синева. Постепенно просветы становились больше, и снег засверкал на солнце мириадами разноцветных искр.

– Красиво… – прошептала Эра.

– Красиво, – согласился Мартин.

Эра помолчала, а потом тихо спросила:

– Значит, я могу подать в отставку?

– Можешь.

– И уехать, куда захочу?

Мартин промолчал. И Эра спросила по-другому:

– Что меня ждет?

– Ты должна знать. – Мартин отвернулся от окна, его взгляд сделался суровым. – На Востоке есть такое проклятие: «Чтоб ты жил в эпоху перемен». И теперь оно стало реальностью, мы сами сделали для этого все возможное.

– Значит, о свободе можно забыть, – подытожила Эра и вернулась в кровать.

– Почему же? – удивился Мартин. – В пределах разумного…